Творцы и дети

– Ваяет, – поглядывая одним глазом, как я тяну очередную рюмку, отчитывался Витя в трубку супруге, – зодчий наш, ага!

 

А и вправду – шедевр мы нынче ваяли. А какой же шедевр без вдохновения творческого? А вдохновение творческое, опять же – откуда не пойми не возьмётся: надо его из глубин души поднимать – призывать… Так что, не бухти зря, Витёк, косо не зыркай – еще рюмаху – другую маэстро закинет, и работать, работать!..

 

То лето выдалось жарким. А у Вити на дачном участке только приживались первые, бережно посаженные им саженцы плодовых деревьев. Да зрела на единственной грядке зелень с морковью. А мангал из натурального камня – булыжника в беседке ты им уже подай!..

 

– Андрюха! Я эту дачу и строила для того, чтобы ты на ней мангал сделал, – совершенно заговорщицким тоном поведала мне однажды Алла.

 

Я был уже давно не в теме. С какими бы то ни было каменными формами и строительными объектами завязал. Все «шедевры» – памятники себе рукотворные создал – изваял, и без каких-то ревностных чувств узнавал во время случайных встреч со знакомыми строителями, что:

 

– Плагиатят тебя по всему городу!

 

Да, на здоровье! Как говорится: «Кто сможет, пусть сделает лучше».

 

Но, тут было другой дело. Здесь – друзья настоящие! Десятками уже лет проверенные. Те, что и выручали в трудную минуту, и помогали в трудные годы. И когда в середине девяностых начинал я своё дело неблагодарное – Алла, ведь, на своём домашнем телефоне за секретаря – приёмщицы заказов была.

 

– Алло, я по объявлению!

 

– Мастера сейчас нет, вы мне скажите – я запишу, передам.

 

– Да, я перезвоню лучше. Он же к вечеру будет?

 

– Не знаю, может, и нет.

 

– А где он ночует?

 

– Где ночь застанет.

 

– Вы что – с ним не живёте?

 

– А почему я должна с ним жить?

 

Хоть, почти каждый день я тогда у Вити с Аллой и маленьким Максимом появлялся, и столовался по доброте Аллы постоянно. Хоть Максик и стучал порой исступлённо ложкой по столу, справедливо полагая, что на кашу я его объедаю. И, не умея еще говорить, отрицательно мотал головенкой энергично: «Ничего, мужик, тебе здесь не обвалится!».

 

Ну, как теперь было мне друзей по жизни не выручить? Тем более, что сделать так, как сделаю я, им никто не сможет – это правда. В том смысле – что с душой, и без малейшей технологической халтуры. Избалованный зодчий каменных форм и добросовестный, кропотливый трудяга должны были уместиться в одном лице.

 

Лицо это, правда, уже начало расплываться в ленивую харю, но на надуть щёки на последний рывок еще получилось…

 

За два месяца сладили мы с Витей мангал из булыжных камней, что навозил он, дюже хозяйственный, на своём микроавтобусе за пару лет: «Еду, вижу – камень у дороги лежит: остановился, в бус закинул!». Работа с камнем была привычной:

глянь на возводимую конструкцию – какой камень теперь нужно установить следующим («Так, какой у нас там дальше пляшет?»);

пойди – разыщи именно его в куче камней, перебросав дюжину других, полдюжины раз повертев в руках каждый («Да – пойдёт, куда денется!»);

отмой щеткой от грязи, предварительно дав убежать неповинным, растревоженным паучкам;

принеси, приладь на место – глянь, – отними;

поколоти – «покоцай» кувалдой и зубилом, отнимая лишнее;

нанеси раствор, приготовь деревянные бобышки – подставки по краям и снизу;

бережно установи – утверди камень на место;

аккуратно вытри губкой с нижнего камня потёкший раствор.

 

Вся недолга!

 

– Чего-то долго ты возишься! – пеняла меня приезжающая по выходным Алла.

 

Сам-то я тоже работал здесь только по выходным.

 

– Алла! Два ряда камня – от силы! – можно за день поднимать: иначе, завалятся.

 

Да еще, увлёкся мастер – на один камень топку задрал: как так вышло? Но, с конструктивной точки зрения и лучше: легче в очаге орудовать будет.

 

– Если соседи будут спрашивать, давать твой телефон? – спрашивал напоследок Витя.

 

– Ни в коем случае! – на манер Максима, энергично тряс башкой «в отрицаловку» я. – Всё – я завязал. Ни за какие деньги! Ты что – если реальную цену выставить, эта работа – по цене вертолёта! Да и то: за деньги бы я такое и не сделал – только для своих…

 

Перезваниваясь частенько с Витей, спрашивал порой: «Как там мангал наш – стоит?» – «Стои-ит, куда он денется!».

 

Но вот, ближе уж к зиме, на дежурный мой вопрос Витя внезапно оживился:

 

– Да, тут такая история вышла – с мангалом-то! У Максима же День рождения был – решил своей компанией на даче отметить. Ну, отдал я ему ключи, сам уехал в город, на квартиру. На следующий день к участку подъезжаю – дым откуда-то идёт! Забегаю – столб беседочный, что к мангалу сзади примыкает, дымится!.. Прикинь! Я его из баклажки – под рукой там стояла -заливать. В баклажке той, кстати, у молодёжи водка была – ну, да ладно… Залил – потушил. Сунулся в поленницу – а она пустая! Прикинь – они за ночь все дрова сожгли! Ну да – там у друга одного топор такой финский – отцовский: рубит отменно – базара нет! Вот, они всё и перерубили – спалили: «Девочкам холодно было». Короче – протопили небо!

 

Ну, и нормально! И небо чуточку согрели ночью звёздной – в благодарность за благодать, что во время работы порой снисходила, превращая в какие-то мгновения обычного ремесленника в творца… И дети довольны остались, и мангал устоял – их нашествие выдержал!

 

А камень — он благодарный: он живой. Ему тысячи лет. И он готов повернуться к тебе лучшей своей гранью — надо только повертеть его в руках бережно, внимательно в него всмотреться, согреть и почувствовать. И он откликнется, отзовётся чутко — обязательно! И ляжет на руку, и в кладке так, что лучше и не придумаешь — как и представить-то себе ты вряд ли мог. И убудет немного хаоса, но прибавится с ним чуточку гармонии и радости в этом мире – когда будет ласкать он собой чьи-то восхищенные взоры, и твердо на своём стоять.