Англичане почти все рыжие.
И моя тетушка любила, любит и, наверное, вечно будет любить рыжих английских мужчин.
От любви к этим рыжим мужчинам она натворила такого… Впрочем, ничего особенного, если смотреть с точки зрения влюбленной женщины, в ее действиях не было.
Просто она, влюбившись в рыжих англичан, причем не в конкретного мужчину, а именно в образ бравого британца, рыжего и худого, решила соединить с ними свою жизнь.
Вбив себе в голову эту прекрасную идею, она как человек, отличавшийся небывалой практичностью, с великим прилежанием приступила к ее осуществлению.
Перво-наперво она решила раздобыть денег, чтобы съездить по путевке в страну своей женской мечты и навести там мосты.
А поскольку денег у нее таких не было, она поступила очень просто: обошла моих компаньонов и взяла от моего имени у них взаймы.
После этого и съездила, точнее, слетала на этот остров.
Оттуда она прилетела такая счастливая, что я, увидев ее, сразу простил ее шалости с моими компаньонами.
Ну, думал, побаловалась немного тетушка, так ведь кто без греха? На то и любовь. Еще слава Богу, что так закончилось, другие на этой почве вообще с ума сходят или сводят, что в общем-то одно и то же.
Подумал я так и, крепко обняв тетушку, поцеловал ее в щечку.
И мы, весело болтая о влиянии рыжих англичан на концентрацию тумана в предместьях Лондона, поехали к ней домой.
А жила она хоть и в полуподвале, но зато в самом центре города.
Мы с нею распили бутылку виски, подаренную ей одним из ее английских поклонников, посмеялись, позубоскалили, и она мне сообщила, что будет менять эту квартиру на другую, этажом повыше.
Я тогда пошутил, что лишь бы не ниже.
А через две недели она мне позвонила и сказала, что нашла вариант для обмена и пригласит меня в гости, как только устроится на новом месте.
Так мы перезванивались по вечерам около двух месяцев, болтая ни о чем.
И вдруг она мне звонит рано утром и просит помочь.
Она срочно едет в Англию. Ей написал один из поклонников и предложил руку и сердце. Она, конечно, тут же согласилась, зная по собственному опыту какими нетерпеливыми бывают англичане. В общем, ее судьба отныне связана с милым британским рыжиком, и она едет туда, причем немедленно и навсегда.
Ну, может, и не совсем навсегда, но на год — это уж точно.
Не меньше.
Поэтому она просит меня как можно быстрее помочь сдать ее новую квартиру, которую она недавно выменяла на свою старую. Сдать для начала хотя бы на год, а там видно будет. И столько в ее голосе слышалось счастья, что я никак не мог ей отказать.
Но когда я узнал, что она уезжает через день и что за это время надо не просто сдать квартиру, но и получить плату за год вперед, то попытался отлынить.
– Неужели ты хочешь, чтобы я приехала без свадебного подарка к тому, кто предложил мне руку и сердце? — спросила она.
Я, конечно, ничего такого не хотел и вынужден был согласиться с доводом моей любимой, да к тому же еще и влюбленной тетушки.
Правда, я возразил, что подарки, как правило, делают женихи, и попытался доказать это на своем примере: когда я предложил руку и сердце моей отставленной впоследствии невесте, то подарок покупал я, а не она.
На это тетушка мне ответила, что так и должно было случиться, поскольку вся наша родня может засвидетельствовать, что я был в те времена похож на круглого идиота.
На мое обиженное пыхтение в телефонную трубку она заверила меня, что сейчас я, конечно, уже не круглый идиот.
От такой похвалы я успокоился и сказал, что расстараюсь ради ее счастья.
Сначала обзвонил друзей.
Затем — тайных недругов.
Потом — явных врагов.
И наконец нашел полубезумного музыканта, согласившегося снять квартиру на год за две с половиной тысячи долларов, причем две он давал сразу.
Я их свел звонками и уже через сутки отправлял ее, счастливую и обремененную чемоданами с подарками, навстречу счастью.
Когда самолет поднимался в небо, я думал о будущем моей любимой, пусть и немного взбалмошной тетушки, как о чем-то не вполне определенном.
И в очередной раз ошибался.
Всю неопределенность моя хитроумная тетушка оставила здесь, разделив ее поровну между всеми, кто имел счастье соприкоснуться с нею за последние месяцы хотя бы по телефону.
Оказывается, она вовсе не обменяла свою старую квартиру в подвальчике. Она ее просто продала, а ту квартиру, которую выдавала за свою, сняла на два месяца и не без моей помощи пересдала бедному музыканту.
Музыканта настоящий хозяин квартиры с треском выгнал.
Музыкант пришел жить ко мне.
И я пустил.
А что было делать?
Так вот и зажили — вдвоем с музыкантом.
Он писал музыку, которую никто не хотел исполнять, а я — рассказы, которые никто не хотел читать.
Через шесть месяцев я наконец получил письмо в английском конверте с русским текстом.
Начиналось оно так: «Привет из Лондона…»
Я понял, что это от моей тетушки.
И побоялся читать дальше.
Положил его в карман и весь день ходил и думал. Нет, не о том, как там поживает моя тетушка, — я уверен, что все у нее в полном порядке, — а о том, что меня ждет и в какие еще нелепые ситуации вовлечет она меня, когда я прочту ее письмо.
Как человек сам способный на безумства ради очередной влюбленности, я ее давно простил, да и в музыканте, с ее легкой руки, обрел друга, родственную душу и собрата по никем еще не признанной гениальности.
Наконец я решился. Вынул из кармана конверт, достал письмо и, присев на краешек стола, принялся читать.
«Привет из Лондона.
Здравствуй, мой дорогой, мой горячо любимый племянник.
Если бы ты знал, Алеша (Алеша — это я), каким негодяем оказался этот рыжий английский мерин.
Он и вся его островная банда не стоят и мизинца нашего распоследнего подзаборного забулдыги.
Никакой любви здесь нет, одни счетчики.
Так что я возвращаюсь домой.
Мне писали, что ты сейчас проживаешь с тем доверчивым милым музыкантом.
Я бы вам нисколько не помешала.
Сидела бы тихо в уголке и слушала ваши на редкость талантливые опусы.
А по утрам готовила бы вам овсяную кашу, этому меня здесь научили.
Алеша, здесь все на рыб похожи – застывшие и как смерть, холодные.
Прилечу в конце этого месяца.
Надеюсь уже в аэропорту вдохнуть аромат твоего букета и обнять тебя как самого близкого мне человека на всем этом жестоком свете.
P.S. Рыжих встречать меня не бери и не забудь, что я люблю полусладкое шампанское.
Твоя любимая тетушка».
Прочитал я письмо. Посмотрел на друга-гения, занавешенного немытыми волосами, взял сумку и пошел к двери.
На его вопрос, куда я собрался, я ответил:
– За полусладким шампанским. Его моя тетушка страх, как обожает.
Автор публикации
