В воздухе повисла жара.
Солнце прорезалось сквозь кроны деревьев, неприятно слепя глаза, из-за чего Матвей постоянно жмурился и всё чаще смотрел под ноги. Надоедливые мошки стайками кружили вокруг. Лето в этом году было на удивление жарким, практически без дождей, которые он так любил. Любил подставлять лицо водным брызгам, чувствовать как тёплые капли падая с неба, умывают щеки и нос, тоненькими струйками стекая на плечи. По телу пробегали мурашки от ощущения чистоты, свежести и свободы, накрывающих его с головой.
Дождь.
Он смывает пыль с тротуаров, грязь со дворов и зданий. Облегчение испытывает не только тело, но и душа. Незабываемое чувство, пускай оно длится всего лишь несколько секунд.
Именно в такие моменты мальчик мог почувствовать вкус жизни, и наконец избавиться от ощущения одиночества. В общении с людьми он, увы, не испытывал такого удовольствия. Даже находясь в компании знакомых, Матвей чувствовал себя паршиво.
Вот и погода сейчас его не радовала, опуская и без того скверное настроение ещё ниже. В других обстоятельствах мальчик начал бы злиться на своё невезение, но сейчас все казалось такой мелочью.
Жара лишь набирала обороты, но Матвей не обращал на это внимания, продолжая идти. По крайней мере он пытался не замечать дорожной пыли, забивающей лёгкие, и противных насекомых, так и наровящих его укусить.
Солнце стояло в зените, окрашивая в золотистые тона скучные серые коробки пригородных домов. Однотипные постройки с давно облупившимися фасадами и заржавевшими от времени дверями подъездов. Наверняка петли жутко скрипели, а домофоны, он уверен, не функционировали уже много лет. В этом районе по большей части обитали местные алкаши, наркоманы и неудачники. Всюду валялись осколки, пластиковые обёртки, возле урн кучками лежали бычки от сигарет, а фонарные столбы были обклеены листовками с рекламой помощи бездомным. Вокруг витал противный запах гнили, машинного масла и бензина, а потому дальше Матвей передвигался, прикрывая нос рукавом. Ну, а чего он ожидал? А ведь многие люди здесь живут.
Жили, торопливо поправил он себя, перешагивая через очередную пустую банку из под пива.
Мысли были заняты предстоящим путешествием. Как только мальчик вышел из дома, его не покидало ощущение, что он что-то упустил…
Черт, он забыл взять с собой кепку! Голову начинало знатно припекать, а потому от палящих лучей пришлось спасаться, перебегая из тени в тень. Пот заливал глаза, а футболка неприятно липла к коже. Воздух всё больше раскалялся, становясь тягучим и как будто в несколько раз плотнее. А ведь ещё вчера мальчик жаловался маме на духоту и отсутствие кондиционера в квартире. Мама… Её нет дома с самого утра. Никого нет. Вообще никого…
В сознании как на зло всплыли обрывки воспоминаний. Каждое утро Матвей просыпался от радостного крика младшей сестры Нэли. Это его очень бесило, но поделать он ничего не мог, она же маленькая, ей всего пять. Врываясь в комнату, сестра начинала пихать его в бок, и визжать, как умеют только девчонки. Он обычно отворачивался к стенке, бросая в неё подушку, а Нэля убегала в зал смотреть по телику очередной мультфильм, считая свою задачу – разбудить брата – выполненной.
За окном гудели машины, слышались голоса соседей, смех детей во дворе. Все такие счастливые… Матвею тогда казалось что он живет в пчелином улье. Просто очень большом. Все точно так же гудят, снуют по улицам, жужжат и кружатся. Вот только он сам никогда не вписывался в общий рой. Не играл с ребятами в футбол, не не бегал по соседский огородам, и терпеть не мог мороженное, которое так любили его сверстники.
Но проснувшись сегодня от (по его скромному мнению слишком громкого и надоедливого) звона будильника, Матвей не услышал ни привычного шума телевизора, ни булькания стиральной машины, ни маминых передач по радио. Ничего. Только тишина.
Мальчик вышел из дома рано утром, пытаясь убедиться в реальности происходящего.
Матвей ходил по пустующим детским площадкам, пару раз скатился с горки, и даже покачался на качелях, несмотря на свой страх высоты. Мальчик никогда прежде этого на делал, а потому скоро почувствовал головокружение, и поспешил спрыгнуть на землю. Когда он уходил качели противно поскрипывали, от чего по телу пробежал табун мурашек.
На улицах он не встретил ни души, за исключением дворовых собак, роющихся в мусорном баке. От нагретого асфальта поднимался обжигающий кожу жар, но Матвею было плевать. Он уже давно не чувствовал себя таким счастливым.
В школу он, конечно же не пошёл. Да и зачем, все равно там нет ни учителей, ни его мерзких одноклассников. Это, пожалуй, самая позитивная деталь. Хотя ему нравилось учиться, несмотря на своё окружение. В их школе недавно сделали ремонт, сменили окна, и заказали новую мебель. Вот только его парта почти сразу стала выглядеть как раньше. Столешница пестрила обидными фразами и прозвищами, а на стуле красовалась прилепленная жвачка. Смех с задних парт и тихие перешептывания стали вечными спутниками его школьной жизни.
Но теперь школа пуста.
Думая о том, что он больше не услышит оскорблений в свой адрес, Матвей вздохнул с облегчением. Мальчик расплылся в довольной улыбке, и вприпрыжку побежал по дороге. Но всё равно подумалось, что лучше бы исчезли только эти задиры, а не все люди сразу…
Вот так, в одно прекрасное утро Матвей проснулся, и мир был пуст.
Мальчик не до конца осознавал это, и ему с трудом верилось, что всё взаправду.
Но в какой то момент он задумался – а что дальше? Что ему делать, куда идти? Ему становилось страшно. Первоначальная радость испарялась, оставляя после себя неприятное послевкусие. Пора возвращаться из мира иллюзий в реальность, где он, похоже – последний человек. Матвей совсем один, и никто его не услышит, даже если он выбежит на главную площадь и станет кричать во все горло. Весь мир вдруг показался ему враждебным и чужим, он почувствовал себя совсем крохотным, по сравнению с громадами зданий, нависающих над улицами. Но как часто бывает в подобных ситуациях мозг лихорадочно начинает цепляться за каждую мелочь, пытаясь вернуть надежду на лучшее. Надежду, что остался кто-то ещё. Говоря себе “кто-то ещё” Матвей точно знал кого имел ввиду.
Именно поэтому он шёл сейчас по этой пыльной дороге к станции вокзала. Больше ему пойти было некуда. Или же Матвею просто в голову не пришло идеи получше, но эту мысль мальчик яростно отвергал.
Как и ожидалось: вокзал пустует. Ничего другого он увидеть и не мог, но почему-то Матвею стало не по себе. Хриплое дыхание и тихие шаркающие шаги эхом отдавались в длинных гулких коридорах. Высокие разрисованные витражной мозаикой окна отбрасывали на бетонный пол цветные блики, оживляя скучные однотонные стены, но даже несмотря на это в помещении царил полумрак. Внутри кажется, было ещё душнее, но зато чисто.
Мальчик попытался выровнять сбившееся дыхание. Присев на одну из длинных скамеек, Матвей различил под потолком птицу, отчаянно бьющуюся о своды купола. Ему сейчас тоже хотелось биться головой о стены, хотя в висках и так пулисировало от перегрева, так что, наверняка, он сделал бы лишь хуже. Матвей ощущал себя этой птицей, вот только запертой не в здании, а в собственных мыслях, не дающих покоя.
Голубь продолжал свои тщетные попытки вырваться на свободу, а Матвей, уходя, лишь оставил дверь открытой. Может и ему кто-нибудь откроет спасительную дверь и подскажет что делать?
Сделав последние несколько шагов, он оказался наконец на станции.
Даже в свои восемь Матвей прекрасно понимал что поезд сейчас не приедет, и ждать бессмысленно, но мальчик знал эти места, ведь уже бывал здесь. Маршрут он помнил плохо, но разве можно заблудиться, идя по железной дороге?
Возле рельс жара ещё невыносимее.
Раскаленный воздух давил на плечи, мозги по ощущениям начинали вскипать. Деревья около дороги кончились, а значит пропала и спасительная тень. Тишину этого места нарушали только шум листвы, и глухой стук его ботинок по земле. Идя, он поднимал в воздух столбы пыли и придорожной грязи, один раз под ноги попался фантик.
Матвей постоянно наступал на свои шнурки, которые так и не научился завязывать, что сильно затрудняло и тормозило продвижение. Обычно ему помогала мама, из-за чего Матвей каждый раз краснел, и смущенный, пулей выбегал из квартиры. Но в этот раз шнурки бесформенной массой волочились по земле, оставляя позади причудливые цепочки следов.
Вдали виднелись горные массивы, тёмной стеной возвышающиеся над долиной. Серовато-синие вершины ярко выделялись на фоне желтеющих полей, раскинувшихся на многие километры вокруг. Ветерок слегка колыхал золотистые колосья спелой пшеницы, пуская по полю волны. Вдоль дороги тянулись провода линий электропередач. В безоблачном небе заливались радостными голосами ласточки, чем только сильнее портили настроение. Иногда по пути встречались одиноко стоящие дома, грозящиеся в любой момент рухнуть.
Матвей закрыл глаза и представил, как сейчас ему навстречу кто-то идёт, как они встретятся, и все проблемы разрешатся сами собой. Как этот кто-то подскажет ему, что делать дальше.
Может, всё не так плохо, и он просто себя накручивает?
Матвей шёл уже несколько часов, цепляясь за каждый камень. Лента дороги начала петлять из стороны в сторону, идти вверх и вниз. На одном из таких холмов мальчик наконец позволил себе обернуться. Отсюда он легко мог видеть город, но точное расстояние – из-за плывущей линии горизонта – он определить не смог. Его родной дом оставался позади, и непонятно почему, но Матвей не испытывал сильной грусти. По крайней мере он убеждал себя в этом. Матвей упрямо развернулся и продолжил путь. Но мерзкое чувство тоски не хотело его покидать, сжимая внутрености в большие тиски. Горло пересохло, и организм отчаянно требовал влаги. Воды почти не осталсь, но идти было уже недалеко.
Вскоре подьем закончился, и Матвей сразу же заметил на горизонте тёмные тучи, далёкие раскаты грома, блеклые всполохи молний, рассекающих небо. Надвигалась гроза. Холодный ветер освежил лицо и растрепал и без того непослушные волосы. В нос ударил приятный запах солёной воды и долгожданной свежести.
Море.
Шум волн, раскаленный песок и голоса чаек. Именно так он запомнил свои первые каникулы, проведённые в небольшом городке на морском побережье.
Здесь все и началось.
Они вместе с Никитой – его первым лучшим другом – бегали по пляжу, купались в тёплых морских волнах и искали на берегу ракушки. Каждый день был наполнен весельем, которого ему так не достовало в родном городе. Никита был старше, а потому оставался за него в ответе. Приятель всегда отличался своим пылким нравом, но в находчивости всегда выигрывал Матвей, чем безумно гордился.
Матвей боялся, что и друга тоже не стало.
Всё время, с самого утра мальчик думал – что же дальше? Теперь ответ был очевиден.
Я не один… Я не один!
Никита бежал к нему навстречу, чуть спотыкаясь о рельсы и размахивая руками. Наверное никогда ещё Матвей не был так счастлив видеть друга. Никита подбежал ближе. Парнишка радостно улыбался, отчего на щеках появились маленькие ямочки. Он сильно загорел, а на лице красовались рыжие россыпи веснушек. Матвей не успел сказать и слова, как Никита весело воскликнул:
– Помнишь нашу мечту? Она сбылась! – Ни привет, ни как дела. В этом был весь Никита. Бесцеремонный, всегда в центре событий. Впрочем Матвей и не ждал от приятеля нежностей, но радостный тон приветствия его слегка смутил.
– Что? – переспросил Матвей, и уставился на друга вопрошающим взглядом. Перебирая в голове события прошлого лета, он никак не мог понять, о чем идёт речь.
– Ну как же! – возмутился его приятель – мы мечтали, а вот бы все исчезли, а вот бы мы остались одни, и каникулы были вечными! Ни школы, ни запретов. Лучшая жизнь!
Вспоминая свои собственные слова, произнесенные когда-то в порыве эмоций, Матвей невольно вздрогнул. Волна осознания накрыла его с головой. Доселе не озвученная мысль, теперь, как смертельный выстрел, больно врезалась в голову. Не имеющая формы и звука, она не воспринималась как правда.
Да, Матвей хотел чтобы от него отстали, хотел побыть один. Но не хотел что бы все вдруг навсегда исчезли! Он этого не хотел..
А мама, папа и сестра? Они и вправду пропали? И почему Никита так счастлив? Он что, ничего не понимает? Матвей не знал ответов на эти вопросы, да и не хотел уже знать. Сейчас он хотел только одного – домой, быстрее домой. Но прекрасно понимал – дома, который он знал, больше нет. Раньше мальчик не понимал фразу “дом там, где семья”. Теперь ему всё ясно. Я ХОЧУ ДОМОЙ!
К глазам поступили слезы, и он расплакался. Они остались одни. Никита смотрел на друга непонимающе, но Матвей не хотел ничего объяснять.
Когда поток слез кончился, мальчик ощутил на лице холодные порывы колючего ветра. Гроза приближалась, и казалось, что она смоет, унесёт с собой все тёплые воспоминания о доме, о родителях и сестре… Дождь больше не радовал, не хотелось бегать по лужам, не нужна ему больше тишина. Он хотел вернуть всё назад, хотел остановить непогоду, хотел снова проснуться от весёлых возгласов Нэли и крепко её обнять.
А его приятель, кажется, даже не думал о том, что случилось что-то плохое. Никита молча наблюдал как мальчик, всхлипывая, рукавом стирает с лица влагу. Голос предательски хрипел, но Матвей повернулся к другу, улыбнулся и тихо произнёс:
– Начинаются наши вечные каникулы…
Автор публикации
