В конце лета 1714 года в небольшой каменной кельи одной из пещер Донецкого Предтечева монастыря три послушника старца Иоанна, основавшего когда-то здесь Пронинскую пустынь, где позже и появились эти загадочные пещеры, за двумя еле мерцающими лучинами разбирали старые рукописи, привезенные с тайной миссией из Азова.
– Боже милостивый, – тихо шептал Василий, перекладывая полу сгоревшие бумажные свитки. – Да это же богатство какое, цены нет этим святым рукописям…
– А почему наша святая миссия благословлена лично старцем? Ты думал об этом? – так же шепотом проговорил второй послушник. – Помнишь, что он нам повелел?
– Да, да. Пред иконой клялись, слово Богу всемогущему давали, что никогда и никому не поведаем, что найдем здесь… Помню, брат Иннокентий, помню, но никак не могу успокоится от увиденного.
– Будет вам, братья, богохульствовать. Знаете же, что только нам поручено узнать все об истории нашего монастыря. Видно решил святой Иоанн все узнать о нашем святилище, вот и отправил нас в эту пещеру, – тихо, но с укором в голосе перебил их третий дьячок – послушник.
– Да, да, брат Македоний, мы все понимаем, – защебетал Василий. – Тебе больше ведомо, ведь ты и греческий знаешь, и латынь нашу, и итальянский. А тут много рукописей не только на русском языке писаны, но и по латыни.
– Хорошо, что в эту потайную келью мы заглянули, – не переставая перебирать свитки и присматриваясь к незнакомым текстам при слабом освещении чуть тлеющих лучин, произнес Иннокентий.
– Полно вам. Вот посмотрите на это, – произнес уже громче Македоний и аккуратно развернул потрепанный бумажный свиток.
– А что там? Прочти, брат, или переведи в начале, а потом и нам поведай, – с любопытством в голосе по-прежнему шепотом, как бут-то их кто-то мог услышать, попросил брат Василий.
– Сейчас, пару минут надо, – задумчиво и вчитываясь в текст, ответил Македоний.
В маленькой и узкой подземной келье, где и во весь рост встать было почти невозможно, воцарилась тишина. Василий и Иннокентий притихли за невысоким деревянным столом в ожидании рассказа. Только сейчас они внимательно и с любопытством осмотрели глазами вырубленную в песчано-каменистой почве келью, несколько стареньких сундуков, доверху забитых бумажными рукописями, да парочку икон с коптившимися лампадками.
– Интересно, как это вам перевести, братья мои? Но, по-видимому, это и есть та грамота неизвестного венецианца или генуэзца, где впервые упоминается о первых христианах в средневековой Тане, – вдруг, поднимая голову от рукописи и выпрямляя спину, произнес Македоний.
– Рассказывай быстрее, не важны нам здесь подробности, нам самую суть изложи, дорогой Македоний, – прощебетал скороговоркой Василий, самый младший, шустрый и любопытный из трех монашеских послушников.
– Да, сложно, но попытаюсь. Так слушайте, братья мои, о чем здесь говорится… Оказывается еще в середине 1395 года Тана или Азак подвергся нашествию полчищ кровожадного монгольского безбожника Тимура. 14 сентября он со своим полчищем ворвался в город и устроил в нем кровавый погром. А в это время Тана уже была крупнейшим торговым центром во всем Причерноморье, через которую шел великий торговый путь из Италии и Греции в страны Востока. Не удивительно, что и город тогда, как вы уже слышали, был один из самых красивых и богатых в наших краях. Так вот, здесь говорится, что большинство купцов, не успевших спрятаться на своих галерах, были перебиты или уведены в рабство. Город Азак и Генуэзско-венециаиская колония были сожжены дотла. Разграбив город, Тимур через пару месяцев покинул Тану – Азак, а оставшиеся жители начали снова его отстраивать. Через двадцать лет бежавшие генуэзские и венецианские купцы вернулись в Тану и вновь стали отстраивать свои кварталы, помогать местным жителям возводить крепостные стены, чтобы защититься от постоянных набегов турок и монголов Золотой Орды. В 1428 году венецианцы и генуэзцы закончили строительство, город вновь ожил. Но прежней славы он так уже и не достиг, зато теперь в нем появилось много христианских миссионеров, прибывших по Азовскому морю из Греции. Вот здесь, в одном месте упоминается гора Афон. Значит, даже из Афонского монастыря в Азаке появились первые монахи. Ну, не знаю, как это было в действительности, но видимо именно тогда и появились первые христиане на Дону, а Азак стал центром христианства.
– Как, разве именно центром? Ты правильно перевел? – перебил его любопытный Василий.
– Не перебивай, брат Василий. Рассказывай дальше, Македоний, очень интересно, – отмахнувшись от Василия и перебив его на полуслове, прошептал Иннокентий.
– Не могу утверждать точно, но здесь приблизительно так говорится. Так вот, именно в эти годы в Азаке появляются первые две деревянные христианские церкви – Святого Иоанна Предтечи и Святого Николая Чудотворца. А первыми монахами церквей становятся греки – христиане, нашедшие общий язык с русичами – местными жителями и азовскими казаками. Если я правильно понял, то за несколько лет вокруг именно этих небольших церквушек образовались целые приходы не только из азакцев, но и жителей всего низовья Дона.
– Но как же наши братья могли жить рядом с неверными и жестокими мусульманами? – теперь не выдержал Иннокентий.
– Да от куда же я знаю? – вопросом на вопрос отпарировал Македоний. – В рукописи об этом ничего не указано. Значит, находили как-то и язык общий, и жили вместе в одном городе. Учиться нам надо у них быть такими смиренными и боголюбивыми, как получалось у наших братьев – христиан в те далекие года. А вот именно терпения, сострадания и смиренности, да разума Господнего нам сейчас и не хватает, – задумчиво, с неким поучением, закончил свой рассказ Македоний.
– Спасибо, брат Македоний. Давайте продолжим работу, а эту рукопись положим в отдельный сундучок, чтобы не перепутать еще с непрочитанными, – предложил Иннокентий.
– Да, да, я согласен. Здесь и место будет для самых важных рукописей, – подхватил скороговоркой слова Иннокентия Василий, взял аккуратно свиток из рук Иннокентия и положил в небольшой сундучок, специально припасенный ими для самых ценных документов.
Послушники вновь углубились в кропотливую работу по разбору старых рукописей. Пока Македоний с Василием пересматривали последние рукописи из первого сундука, Иннокентий открыл следующий сундучок, выложил из него несколько свитков и стал пересматривать, отсев от двух монахов на стульчик в угол кельи.
– Братья, послушайте, нашел интересную бумагу. Её и я прочесть смогу. Интересно, дата здесь стоит 1435 года, – наконец, нарушив тишину, воскликнул Иннокентий. – Судя по письму, это одна из докладных Азовского паши своему правителю о том, что недалеко от подворья Свято-Иоанно-Предтечьева монастыря отстроена еще одна христианская церковь со своим приходом из горожан и прилегающих к крепости мест. Интересно, знать к середине XV века Иоанно-Предтечьев монастырь действительно становится если не главным, то уж самым популярным христианским центром в землях Донского края.
– И как они уживались с мусульманами? – задумавшись и оторвавшись на минуту от своей работы, произнес Василий.
– Вот вам и сила слова Божьего, – как бы отвечая на вопрос Василия, продолжил Македоний. – Смиренность и истинная вера, разум Господний и слово Божье помогали им не соперничать с фанатичными мусульманами, а наоборот, ежегодно все больше находить овец стада Божьего. Вот она сила христианская, ни с чем несравнимая.
– Да, ты прав, брат Македоний, – поддержав мысль друга, задумчиво ответил Иннокентий, разворачивая очередной свиток. – Вот еще один интересный документ. Послушайте. Это, по-видимому, черновик одной из записей настоятеля Азовского монастыря, который пишет о встрече на подворье Предтечева обители некоего святого Амбросия, шествующего из Византии в центр Руси.
– Ну, вот и еще одно доказательство предположениям нашего преподобного старца Иоанна, что святая обитель появилась в русской части Азова неслучайно, – перебив друга, произнес Македоний. – Знать действительно, еще с XIV века святой Пророк Божий Иоанн Предтеча как у местных православных греков, жителей турецкой крепости, так и у донских казаков считался покровителем Азова и Приазовья. Помните, об этом говорится в воспоминаниях наших братьев, которые записали в далеком IX веке похождения мимо Азова по Дону хазарской миссия святых братьев-монахов Константина и Мефодия в столицу Хаганата Саркел? Недаром с этим хождением первосвященников наших легенд много ходят по христианскому казачеству.
– И мне эти легенды ведомы, – поддержал разговор Василий. – Так что недаром именно святой Иоанн Предтеча считался в Азове покровителем азовского казачества. Я вот слышал, что еще с 1527 года в городе существовал православный храм святого Пророка, где хранился и его честной Образ. Здесь, говорят, служили греческие священники-черноризцы. В то время храм и его община – приход относился в ведение Константинопольского Патриархата, поскольку был почти полностью греческим.
Монахи вновь замолчали и увлеклись работой. Лучины тем временем стали догорать и Иннокентий, достав из сумки две новые лучины, заменил догорающие на новые. За ним и Василий молча достал из своей сумки масло для просвирок и подлил в коптящиеся лампадки под двумя старинными иконками на стене. В келье стало немного светлее. Трудно сказать, день или вечер уже был на верху, трех послушников это, казалось, совсем не интересовало. Они так увлеклись разбором рукописей, что готовы были хоть несколько дней просидеть в пещерной келье без воды и пищи.
– О, братья мои, а здесь несколько рукописей казачьего сидения, – вдруг воскликнул Иннокентий. Теперь они уже не шептались, а разговаривали в полный голос. Или поняли, что их никто не сможет подслушать в подземной кельи, или так увлеклись историей своего монастыря, что забыли про осторожность, но теперь все трое послушника – монаха были возбуждены и бурно обсуждали тексты каждой новой рукописи.
– Вот послушайте, о чем в этом послании безвестного автора говориться: «…А во время своего сидения осадного держали мы, грешные, пост особливый. Совершали молитвы многие, соблюдали чистоту телесную и духовную. В осаде многие из нас люди искушенные видели во сне и наяву — одни жену прекрасную и светозарную, на воздухе стоящую посреди града Азова, иные ж — мужа древнего, с власами длинными, в светлых ризах, взирающего на полки басурманские. Это знак был нам Господень во славу и честь Предтечева и Святой Богородицы. Не предала нас богородица в руки басурманские, подавала нам против них помощь явную, возглашая устами своими святыми: «Мужайтесь, казаки, а не ужасайтесь. Не предавайтесь отчаянью, а молитесь Богу Всемогущему»…».
Иннокентий перевел дух и посмотрел на друзей. Те, как завороженные, уставились на него и, казалось, окаменели.
– Читай далее, брат Иннокентий, читай, – тихо прошептал Василий.
– Так вот, дальше здесь сказано, что престолы в церквах Предтечи и Николиной осквернены, подворье разрушено, а служилые монастыря почти все пали от рук неприятельских. Уж лучше зачту далее, вроде хорошо виден текст, прилежно далее прописано: «…Не только осквернили они землю в Азове и престолы, но и воздух над ним омрачили, торжище здесь и мучительство христианам учинили, разлучили мужей от законных жен, сынов и дочерей разлучили от отцов и матерей. От многого плача того и рыдания вся земля христианская стонет. А о числе поруганных дев невинных, вдов непорочных и детишек во младенчестве уста мои и изречь не в силах. И услышал Бог Всевышний молитвы и плач их. Видя создание рук своих, православных христиан, погибающих от рук бусурманов кровожадных и безбожных, дал вам против них отмщение справедливое, предал вам град сей и их самих в руки ваши. Не заботьтесь, братья казаки, отгоните всякий страх от себя, не тронет вас никакой басурманский меч. Положите упование на Бога нашего, примите венец от Христа нетленный. А души ваши примет Бог в обители святом…».
– Помилуй, Господи! – крестясь и опустив смиренно голову, произнес Македоний. – Прими, Господи, души почивших во славу Руси великой и нашей веры православной.
– Да это же отписка какая-то казаков азовских именно в дни бессмертного подвига казаков донских во время сидения их в стенах крепости турецкой с 1637 по 1642 годы, – осеняя себя троекратным крестом вслед за другом, не выдержал Василий.
– И мне так сдается, что именно об этих днях речь идет в этой отписке, – поддержал его Македоний. – Читай, брат, далее, не томи душу.
– А вот далее неразборчиво текст пошел… Ага, вот места прочесть можно: «…И потекли на образе Ивана Предтечи из очей его слезы обильные в день каждого приступа. Слезами Предтече оплакивал души казачьи. А в первый день, во время приступа, видели служилые лампаду у его образа слезами наполненную. А при вылазках наших из города видели турки с крымцами да ногайцами посреди поля битвы мужа храброго и юного с мечом обнаженным и множество басурман поражавшего. А мы того воина божьего не видели, лишь слышали крики турецкие да возгласы ужаса крымчан поганых. А после боя видели мы тела турецкие надвое рассеченные. Вот она сила Господняя да слава Предтечьева…».
– Помилуй, Господи, души невинные! Да этой бумаге цены нет! – перебив чтение Иннокентия и в очередной перекрестясь, воскликнул Македоний. – Ведь именно она и поясняет легенды казачьи, что ходят в низовьях Дона о силе святой икон Азовской Богоматери и Святого Предтечья, будто бы слезами оплакивающими жертвы безвинные казаков азовских в стенах крепости во время сидения осадного. Да и ту легенду подтверждает, будто бы сам Михаил Архангел, посланный Богом Всемогущим на помощь донским казакам, поступился за землю Руси-матушки против турок неверных.
– Вот оно как дело обернулось… Отложи, брат Иннокентий, эту бумагу в сундучок наш, как особливо важный документ о силе икон азовских и всей истории нашего монастыря пресвятого, – каким-то загадочным голосом поддержал слова своего друга Василий. – Не мудрено, что именно икона Азовской иконы Божией Матери так почитается нашими братьями – азовчанами, пришедшими в нашу обитель.
– Выходит, храм святого Иоанна Предтечи был построен греками в Тане – Азаке до турецкого завоевания где-то около 1471 года, затем разрушен турками и в 1638 году восстановлен местными христианами. В период обороны крепости донскими казаками в 1641 году Предтечев храм был разрушен ядрами турецких пушек, но после передачи Азова Османской империи в 1642 году вновь восстановлен греческой общиной, – задумчиво, вглядываясь в одну из лампадок под иконками, на распев произнес Македоний.
– Выходит так, – подтвердил в забытье Иннокентий.
Друзья вновь замолчали на минуту. Они молча смотрели на свиток в руках Иннокентия и мысленно представляли, как идет по полю с мечом огненным святой Архангел и сечет по воле Божьей татар крымских под стенами Азова в один из грозных 1637 – 1641 годы. Затем, очнувшись от своих мыслей, разом вновь приступили к дальнейшей работе.
– А вот, братья мои, уже свиток наших времен. Посмотрите, здесь о событиях Петровских походов уже речь идет, – произнес Василий, разворачивая очередной свиток. За все время работы он незаметно из шустрого, любопытного и немного ветреного дьячка превращался в мудрого послушника, пропускающего через сердце христианское каждое слово, промолвленное его друзьями или прочитанное в старых рукописях. – Здесь говорится о том, что в пригородах Азова по пути следования к турецкой крепости Петра Великого в 1696 году он встретился с неким святым старцем, предрекшим Петру Алексеевичу «великую викторию» над Азовом.
– Интересно, интересно, – удивился Иннокентий и взял из рук Василия рукопись. – Да, действительно так. А не о том ли случае здесь сказано, о котором ходят у нас по монастырю слухи, что этим старцем и был наш Иоанн Пронинский, нынешний владыка Донецкого Предтечева монастыря?
– Вполне может быть, – подтвердил Македоний. – Давай и эту рукопись отложим, глядишь и пригодится.
Увлеченные делом, послушники и не заметили, что прошло уже несколько часов их кропотливой работы в сырой и полутемной кельи. Какая – то невидимая духовная сила придавала им бодрость и физические силы, способствующие такому продуктивному труду по исследованию истории своего монастыря. Они все быстрее и быстрее читали одну рукопись за другой и не уставали восторгаться написанными текстами.
Иннокентий снова подсел к своему сундуку и через пару минут воскликнул:
– А вот еще одна загадка! Посмотрите, братья, здесь узелок какой-то имеется.
Он аккуратно достал небольшой сверток, завернутый в старенький кусок лоскута, поднес его к столу и стал разворачивать.
– Интересно, здесь сложены несколько листов бумаги одинаковой величины. Видимо, вырваны они из одной книги какой-то.
Послушники бережно изъяли из лоскута полуобгоревшие листочки и стали внимательно их рассматривать.
– Слишком мелко написано, – первым заговорил Иннокентий. – Судя по перечню просвирок всевозможных, свечей и утвари церковной, можно предположить, что это или опись имущества азовских церквей, или докладная неизвестного автора о ценностях церковных. Ага, вот тут и дата указана: «Писано 1696 года, февраля 12 дня по полудню…». Знать, действительно это или опись, или докладная кому-то из свиты Петра Алексеевича или перед штурмом крепости, или после её взятия.
– Сейчас некогда разбираться, отложи в наш сундучок, брат Иннокентий, а мы потом с этими записями разберемся. Но они очень важны, ведь по ним мы можем восстановить хоть приблизительно все церковное имущество Азовских церквей в период взятия города Петром Великим, – серьезно и со знанием дела предложил Македоний.
Иннокентий вновь обернул листочки кусочком материи и уложил сверток в сундучок, который стоял теперь перед ними на деревянном столе. Затем каждый вновь погрузился в работу.
– Не гневайтесь, братья мои, вот еще одну отписку интересную хочу прочитать вам, – нарушив тишину, произнес Василий. – В этой бумаге отрывки из какой-то докладной или чьих-то воспоминаний. Вот послушайте, что писано: «…А вечор руины храма нашего Предтечево обходил сам Петр Великий со товарищами своими знатными и увидел он под каменьями оклад блестящий. Не поленился царь и освободил оклад, а то икона святая Иоанна Предтечи и оказалась. Сам Бог вел руку Петрову, чтобы вновь обрели мы святыню нашу…».
– Здорово, это-то нам и надобно, – заглядывая в листок, произнес Иннокентий. – Ведь бумага сея объясняет появление легенды азовской, будто сам Петр нашел в руинах Иоанна Предтечьева храма святую икону Богоматери азовской. И её отложи в сундучок наш заветный.
– А у этой бумаги и продолжение имеется, – удивленно воскликнул Василий. – Вот посмотрите, здесь целое писание имеется.
Василий стал быстро читать глазами еще одну бумагу, а потом громко произнес:
– Здесь писано, что для постройки церкви святого Иоанна Предтечи, свои вклады денежные сделали люди царской знати – стольник И. И. Бутурлин, боярин Б. Г. Юшков и его жена Е. Г. Юшкова. И подпись стоит годом 1700-м. Видите, какое значение Петр придавал восстановлению православного храма в Азове, что даже самые знатные люди вынуждены были жертвовать своими богатствами во славу Божью. Интересный документ, очень интересный. Я его тоже отложу на всякий случай.
– И мне подобная бумага попалась, – тут же продолжил разговор Македоний. – По ней видно, что в писании иконостаса церкви Иоанна Предтечи участвовали некий В. Иванов и И. Герасимов. Может быть, это кому-то когда-то пригодится. А далее указывается, что первым настоятелем Азовского монастыря стал строитель Алексий, а с начала постройки нового храма в декабре 1696 года главой прихода становится архимандрит Иоасаф.
Македоний быстро отложил бумагу на край стола и тут же развернул другую, читая и комментируя её друзьям по ходу чтения:
– А вот тут отмечается, что сразу после постройки в обители азовской проживало 30 братьев православных – верных божьих послушников, а на житье их царь определил жалованье в размере 30 рублев каждому, да по 25 четвертей хлеба, муки и овса провианта особого. Вот как братья наши при Петре в монастыре жили, лучше, чем мы сейчас.
– Да грех так сказывать, брат Македоний, что дальше там сказано, – перебил его Иннокентий.
– Да вот указывается, что Петр пожаловал в Азовский монастырь напрестольное Евангелие в позолоченной ризе, да колокол чугунный более тонны весом, да крест напрестольный особливый и еще чего-то… писано неразборчиво далее.
– И эти бумаги особливо ценные, отложим и их в сундук наш ценный, – с особой озабоченностью проговорил Василий. – Да вот жаль, что и места уже в сундучке маловато. А теснить начнем, то подавим бумаги ценные. Что делать-то будем, братья мои родные?
– Да, брат Василий, ты прав, пора нам закруглятся на сегодня. Давайте вот эти несколько бумаг посмотрим, и начнем сворачиваться.
Македоний показал на стопку неразобранных бумаг и присел присесть своим друзьям на лавку поближе к нему. Придвинув поближе лучины, послушники углубились в чтение с особым рвением и любопытством.
За последующие полчаса, прочитав тексты нескольких свитков и отдельных листов, они узнали, что Азовский монастырь в период нахождения крепости во власти русских при Петре I обладал крупными земельными владениями. Именно в Петровские времена он получил землю в 60 на 55 саженей для построек жилья служилым людям и прихожанам, две десятины береговой земли под огороды и три версты земли на правом берегу Дона. Монастырей таких размеров в те времена больше не было на всей земле Донского края. Узнали дьяки – послушники, что в 1700 году монастырю Азовскому передаются вотчины сосланного дьяка Ступина с деревушками Орловка в Данковском уезде и Титовка в Зарайском уезде. Кроме того, для устроения подворья царского и вельмож московских Азовский монастырь получил десятину земли у Воскресенских ворот и часовню на Каменном мосту у Всесвятских ворот. Царской милостью Иоанна Предтечьев монастырь приобрел остров при впадении рек Кутерьмы и Каланчи в реку Донец, рыбные и звериные ловли на реках Хопёр и Таволожная. Перед самой сдачей города вновь туркам в 1711 году к Азовскому монастырю приписываются Донецкая Успенская пустынь с Новоборовенковским казачьим юртом. Братья впервые узнали о размещении с 1701 года в Азовском монастыре резиденции митрополита Азовского и Донского Парфения, в миру Небозы. Это подтверждало их предположение, что в начале XVIII века именно Азовский монастырь являлся центром православной культуры на Дону. А вот все последующие события им уже были известны: согласно мирному договору с Турцией 1711 года Азов вновь перешел к туркам и тридцать главных служилых Азовского монастыря в декабре 1712 года перешли в Донецкую Успенскую пустынь, захватив с собой несколько самых ценных икон, церковную утварь, да вот этот бесценный клад рукописей.
– Да, братья мои, пора собираться, – расправляя плечи, наконец, произнес Македоний.
– И то верно, пора нам. На сегодня хватит, а завтра, как Бог покажет, – быстро проговорил Василий и стал собирать рукописи.
Друзья сложили непрочитанные рукописи обратно в сундуки, уложили аккуратно бумаги в своем сундучке, связали отдельно несколько рулонов, не вместившихся в сундучок, и уложили их в свои сумки. Проведенные около десяти часов в стенах маленькой пещерной кельи не только обогатили их бесценными знаниями об истории Азовского мужского монастыря во имя святого Иоанна Предтечи, но и сблизило трех разных людей новой духовной силой, укрепив их православную веру и взаимопонимание. Они прекрасно осознавали, что стали носителями ценнейшей информации, что именно им довелось прикоснуться к первозданной истории России Петровских времен и тайну эту они ни кому не имели права поведать.
Иннокентий осмотрел келью, взял в руки лучину, попросил Василия затушить лампадки под иконками и догорающие две других лучины и первым вышел из кельи. Македоний прикрыл за собой дубовую дверь, прошептал: «Надобно на дверь засов повесить» и незаметно взялся за подол рясы Василия. Ступая осторожно по каменному полу пещеры они прошли метров десять и тут порыв свежего ветра затушил еле горевшую лучину.
Дальнейшие несколько метров им пришлось идти, пригибаясь над каменистыми сводами, в полной темноте, опираясь руками за стены узенькой пещеры. Наконец, впереди появился свет и через пару минут братья вышли из пещеры.
– Бог дарует людям новое утро. Солнце уже встает, братья мои любезные. Поспешим же доложить нашему святому старцу об исполнении его миссии, – расправляя плечи и подняв голову к небу, произнес Македоний.
Три послушника Донецкого Предтечева монастыря, теперь уже три ближайших друга, связанные святой клятвой о тайне увиденного и прочитанного и объединенные порывом дальнейшего служения Богу и Руси – матушки, стали медленно подниматься по крутому склону холма сквозь густо заросший кустарник, закрывавший вход в пещеру, которую они только что покинули. По их бодрой походке сложно было определить, что эти три послушника в длинных черных рясах с тряпичными сумками на боках и небольшим сундучком почти сутки провели без пищи и еды в каменной пещере.
Что стало с ними в дальнейшем? Какова судьба этого бесценного клада в одной из пещер Донецкого Предтечева монастыря, переведенного через несколько лет в совсем другое место? Узнал ли кто о рукописях из сундучка трех безвестных монахов? История об этом умалчивает. Тайны пещер Донецкого монастыря так и не разгаданы.
Да и слава Азовского, а затем Донецкого Предтечева монастыря постепенно затерялась в перипетиях бурной истории донского казачества. И лишь спустя сотни лет, в начале XXI века в красивейшем на Юге России городе в устье великого Тихого Дона вновь восстало из пепла знаменитое подворье монастыря Иоанна Предтечи с красивейшим Полковым храмом Азовской иконы Божией Матери.
***
Автор публикации
