– Батя, а можно мне с тобой к Домашевским сходить? – вдруг спросил Ленька, собиравшегося на деловое совещание отца.
– Вообще-то, господа не любят, когда им мешают. Да и разговор у нас будет серьезный с Дмитрием Капитоновичем. Не желательно мешать-то, – не поворачивая головы, ответил отец Леньки, укладывая в папку какие-то бумаги.
– А у него сын есть, погодок мой, так мы с ним и познакомимся, – не утихомиривался Ленька.
– Ну ладно, пойдем вместе. Только смотри, никуда не лазай да не мешай старшим.
Двенадцатилетний Ленька, сын известного знатока леса, специалиста по донскому лесному хозяйству Алексея Коцарева, был смышленый мальчишка и с раннего детства вместе с отцом ездил по самым далеким уголкам Войска Донского с осмотром станичных лесных массивов. В конце лета 1884 года его частенько стал вызывать на дом коллежский секретарь лесного отделения областного Правления Войска Донского Дмитрий Домашевский.
Вот и этим утром Алексей Львович в очередной раз собирался к своему начальнику. Обрадованный Ленька переодел рубашку и штаны, причесался и сел около выхода из дома в ожидании отца. Они быстро пешком миновали несколько кварталов пригорода старого Ростова и подошли к красивому двухэтажному дому Домашевских. В дверях их встретила служанка и попросила подождать в прихожей, а сама поспешила оповестить хозяина о гостях. Через несколько минут в прихожую вышел красивый мужчина средних лет, с гладко уложенными волосами и небольшой бородкой.
– О, Алексей Леонидович, да ты с помощником прибыл? Молодец, парень, приучайся к нашему лесному делу. Наш Петька все никак не решится в лес съездить, а тут ему и дружок подвернулся. Да, хочешь аль не хочешь, а ехать-то придется, – разводя руками, приветствовал гостей хозяин.
– Что, Дмитрий Капитонович, все-таки решили сами поехать? – пожимая руку Домашевскому поинтересовался отец Леньки.
– Да, да, друг мой. Завтра и соберемся в дорогу, – продолжил разговор хозяин дома, уже не обращая внимания на мальчика. – Вопрос почти решен. Федор Филиппович предлагает съездить в Донской округ и самим все на месте и разузнать перед выносом вопроса на заседание совета лесничества.
Мужчины увлеклись деловым разговором, а Ленька завертел головой по сторонам. Служанка поманила его рукой из другой двери и пригласила тихонько, чтобы не мешать взрослым, пройти в другую комнату. В большом зале на кресле сидел подросток лет четырнадцати и читал книгу.
– Петр Дмитриевич, к тебе гости, – обратилась к нему служанка и подтолкнула Леньку к пареньку.
– Здорово, дружище. Ты, говорят, тоже из наших лесничих будешь? – поднимаясь из кресла, обратился к Леньке парнишка.
– Да вроде бы как. Меня Ленькой зовут, я Алексея Коцарева сын, – робко пробормотал Ленька.
– А, знаю, батя частенько его вспоминает. Говорит, что лучше техника-лесовода во всей округе не сыщешь. Да ты не бойся, меня Петром зовут. Мы, смотрю, с тобой погодки будем. Давай знакомиться, – дружелюбно произнес парень и протянул Леньке руку.
Вот так и завязалась дружба этих двух ребят, которой суждено будет продлиться почти тридцать лет.
Весь следующий день в домах Домашевских и Коцаревых шли приготовления к дальней дороге. Дело в том, что по инициативе заведующего Донским образцовым лесничеством Федора Филипповича Тихонова и его брата Михаила готовился доклад на Совет Донского лесного хозяйства об открытии новых лесных хозяйств на территории Войска Донского. Братья Тихоновы предложили Дмитрию Капитоновичу осмотреть новое местечко для Атаманского лесничества в Приазовских степях. У Домашевского уже были виды на одно местечко, которое он облюбовал еще три года назад, вот он и решил в поездку взять своего друга Алексея Коцарева, знатока по технической части лесных хозяйств и мастера-лесовода.
Спустя два дня три подводы с пятью взрослыми людьми и двумя подростками отправились в дальнюю дорогу. Целый день они медленно ехали по проселочным дорогам Первого Донского округа в район земель Азовского посада, недавно отошедшего к Войску Донскому. Провожатый только к вечеру указал на узенькую дорогу, пролегающую вдоль красивой речушки между зарослями кустов и одиноко стоящих деревьев. Уже стало смеркаться, когда обоз остановился на обрывистом берегу реки. Служилые стали быстро растягивать шатры-палатки, готовить ужин, а Домашевский с Коцаревым сразу стали осматривать местность. Уставшие Петька с Ленькой даже не прикоснулись к ужину, устроились вдвоем в одном из шатров и моментально заснули.
На следующее утро ребят разбудил стук топоров и громкий разговор взрослых. Они быстро вылезли из палатки, и перед их взором предстала удивительная картина окружающей местности. Обрывистый берег реки тянулся на несколько десятков метров, а у подножья берега журчала чистая вода быстрой речки. За рекой были видны небольшие кустарники, за которыми простирались обширные зеленые просторы полей и лугов. Вокруг же стоянки повсюду виднелись кустарники и небольшие рощицы.
– Проснулись, помощники? А ну, быстро в речку! – окрикнул их Петькин отец. Это был строгий, но справедливый руководитель, богатый помещик, выходец из старых польских дворян. Но здесь он показался ребятам совсем другим человеком – добрым хозяином еще необжитых Приазовских степей.
Речная вода полностью разбудила мальчишек, и они, быстро перекусив из походных котлов, стали помогать взрослым. За несколько дней пребывания на северном русле реки Мокрая Чубурка Домашевский с Коцаревым единогласно решили именно здесь основать новое лесное хозяйство.
По возвращению через неделю в Ростов Дмитрий Капитонович подготовил доклад о поездке Федору Тихонову. Вместе со своим братом, областным лесничим Михаилом они представили войсковому начальству доклад о целесообразности открытия новых лесничеств, с целью сохранения почвы от выветривания и обеспечения нормального климата на Дону. К концу 1884 года в Войске Донском царским указом утверждаются четыре новых лесничества: Быстрянское, Сальское, Манычское и Атаманское. Личным распоряжением Донского Наказного Атамана организация и управление Атаманским лесничеством в Приазовье поручается выпускнику Петровской земледельческой и лесной академии Дмитрию Капитоновичу Домашевскому. Для закладки лесного массива лесничества были выделены войсковые земли площадью 5525 гектар, расположенных в Первом Донском округе в шестидесяти километрах к югу от посада Азов. До этого они долгие годы находились в откупе и использовались местными властями под сенокосы, выпасы скота, бахчи и выращивание зерновых культур.
Но строительство первых построек Дмитрий Капитонович организовал еще осенью. В конце зимы 1885 года Домашевский и Коцарев со своими старшими сыновьями и несколькими семьями служилых людей переезжают в Атаманское лесничество. Вот так и началась у Петра и Леньки новая жизнь на берегу Мокрой Чубурки.
Пока взрослые занимались строительными работами, ребята изучали окрестности. Зима в этот год была теплой, снега к концу февраля уже не было, грязь подсохла, и Петька с Ленькой с утра до ночи лазали по всем окрестностям. Их «разведывательные» походы привели к тому, что мальчишки за неделю узнали о двух небольших хуторках вблизи строительства основных построек лесничества – Цыганки и Марков. К концу зимы «пан Домашевский», как его называли здесь служилые люди, поселившиеся недалеко от будущего имения в землянках, стал часто с сыном ездить в Ростов с оформительскими бумагами и отчетами, а первым управляющим практически оставался Алексей Коцарев – профессиональный техник – лесовод, проработавший в дальнейшем здесь до 20-х годов XX века.
Ленька чувствовал себя «аборигеном» здешних мест. В семьях служилых было всего несколько ребят, которые называли его «барчуком». Целые дни Ленька проводил или в походах по окрестным местам, или на строительстве усадьбы Домашевского. В начале марта Дмитрий Капитонович привез первые саженцы дуба черешчатого, клена остролистого и ясеня. Рабочие и служилые люди восторженно встречали подводы с первыми саженцами, а довольный Дмитрий Капитонович при стихийном митинге гордо произнес:
– Мои друзья и соратники! Нынешнего марта, первого числа 1885 года мы и будем считать днем основания нашего Атаманского лесничества. Бог в помощь вам всем и удачи!
Ленька усердно помогал разгружать ящики с саженцами. К этому времени он сдружился не только с сыном пана, но и самим Дмитрием Капитоновичем – организатором и первым лесничим Атаманского лесничества, пробывшим в дальнейшем в этой должности почти 35 лет. Первые саженцы дуба решено было высадить недалеко от усадьбы на другом берегу Чубурки. Ленька успевал помогать рабочим и в посадке деревьев, и в строительстве дома. Но больше всего его интересовали огромные подвалы в барской усадьбе.
Это потом, через несколько лет, здесь появится красивый одноэтажный дом на самом обрывистом берегу Чубурки – основное здание панской усадьбы, длинная конюшня для десяти лошадей пана Домашевского, второй помещичий дом с впечатляющими подвалами и арочными сводами, два здания для прислуги и хозяйственных нужд. А сейчас Леньку привлекали длинные коридоры подвальных помещений под панской усадьбой, обложенные досками и саманными кирпичами. Ему казалось, что он блуждает по сказочным лабиринтам неведомого темного царства. И действительно, общая длина различных проходов, связывающих две панские усадьбы, переходов между основными погребами составляла около пятидесяти метров. Об их расположении знали всего несколько человек. Даже Петр, приезжавший иногда с отцом в усадьбу из Ростова позже, знал только о подземном переходе между двумя усадьбами. Об остальных переходах и входах в подвалы ему ничего ведомо не было.
Рабочие не смели отгонять «барчука». Они снисходительно относились к этому трудолюбивому подростку, поэтому Ленька и знал о многих тайнах подземных переходов и подвалов. Подвалы рылись с целью хранения в них продуктов, завезенных из Ростова, и для особо ценных образцов семян деревьев. Большинство рабочих являлись временными, и после основных работ уехали из Атаманского лесничества. Но сейчас Ленька был настоящим хозяином этих подземных сооружений.
Время летело быстро. Незаметно Леониду стукнуло шестнадцать лет. За это время дубовая роща за Чубуркой уже переросла его по росту, основные постройки панской усадьбы были завершены, и Ленька увлекся теперь лошадьми пана Домашевского. Естественно, он не забывал своей основной обязанности – помогать отцу в разведении новых сортов деревьев в лесничестве. Да и числился он теперь помощником техника – лесовода.
Однажды вечером Ленька, как обычно, искупался в речке и поднимался по крутой лесенке к дому Дмитрия Капитоновича. Этой деревянной лесенкой имели право пользоваться только члены семьи Домошевских, но и Леньке не запрещали ходить по ней купаться. В сумерках Ленька заметил две человеческие фигуры, которые продвигались вдоль обрывистого берега за усадьбу Домашевских. Парень знал, что именно в этом месте находится один из потайных ходов, ведущих к подземным переходам, связывающим две панских усадьбы. Его вдвойне заинтересовали фигуры людей, так как о существовании потайного хода знали только сам Дмитрий Капитонович и пара приближенных к нему людей. Вход в подземелье был так мастерски замаскирован, что найти его практически никому не удавалось.
Парень тихонько свернул с лесенки, ведущей с берега Чубурки к барскому имению, и, пригнувшись, поспешил за двумя фигурами. Наконец, в поздних вечерних сумерках Ленька разглядел фигуру Дмитрия Капитоновича с незнакомой девушки. Ленька замер от неожиданности и спрятался за дерево. Черты лица девушки разглядеть было невозможно, но в том, что раньше он её не видел в этих местах, Ленька был уверен. Молодая девушка оглядывалась по сторонам и прятала в краях покрывавшего её голову платка не то сверток, не то сундучок. «Кто же это красавица? Откуда она и что делает здесь в столь поздний час с паном?» – пронеслось в голове юноши.
Люди остановились, и Ленька четко расслышал голос пана:
– Тихо? Никого нет? Так слушай, дорогая: здесь мы и спрячем наше сокровище. Только дай клятву, что никто не узнает об этом. Ступай за мной, не спеши, будь осторожней… Здесь много всяких проходов, держись за мою рубашку…
Кровь в Ленькиных жилах, казалось, остановилась. Он замер от удивления и страха. Но любопытство взяло верх и он, как приведение, на цыпочках поспешил за своим хозяином. Потайная дверь легко отворилась, и два человека быстро исчезли в подземном проходе. Ленька знал, как можно открыть этот вход, но усилий не понадобилось – дверь не была заперта, и он свободно проник в низкое и узенькое подземелье. Идя буквально по пятам за двумя фигурами, Ленька заметил, как Домашевский, наконец, остановился, повернул какую-то ручку в бревенчатой стене подземного прохода и открыл небольшую дверь следующего потайного хода. Пан с девушкой пригнулись и исчезли в углублении. Ленька подкрался к маленькой двери и услышал разговор:
– Вот так, мы его здесь и запрячем. Не печалься, когда-нибудь тебе от этого только польза будет, да еще и какая. Ведь это бесценное сокровище наше. Да смотри, если барыня твоя про это узнает – не жить нам обоим на этом свете.
Парнишка четко расслышал шорох, будто роют в земле ямку, а затем все стихло. Девушка не издала ни одного звука, поэтому парень так и не услышал её голоса. Спустя несколько минут вновь послышался шорох. Ленька быстро поспешил к выходу и спрятался за дверью потайного входа в подземелье. Он простоял за деревом около двери несколько минут, боясь не то что бы пошевелиться, но даже перевести дыхание. Наконец, в наступившей уже ночной темноте вновь появились две фигуры. Мужчина аккуратно закрыла вход и замаскировала его ветками деревьев, а девушка стояла молча, опустив голову. Затем две фигуры быстро растворились в ночной мгле.
Ленька, переведя дух, тихо побрел знакомой ему дорогой к своему дому. На следующее утро юноше не давала покоя мысль об увиденном случайно ночью происшествии. Парню хотелось во что бы то ни стало узнать, что же произошло минувшей ночью, но как это сделать, Ленька не знал. Размеренная жизнь лесничих шла своим обыденным ходом: часы сменялись днями, дни сменялись неделями.
В один из очередных приездов Петра Леонид не выдержал и спросил его:
– Петя, а ты не думаешь, что у твоего отца могут быть тайны от вас?
– Не только не думаю, а просто уверен, мой друг, – спокойно ответил Петр. Он стал уже совсем взрослым, учился в каком-то университете, и отцовские дела его мало интересовали.
– И ты об этом так просто говоришь? – не унимался Ленька.
– Да полно тебе. Ты здесь совсем одичал. А знаешь, сколько батя в своих погребах Атаманского лесничества кладов позарыл? А, не знаешь… А я вот знаю. Да пусть тешится, нам и без его кладов всего достаточно. Может же такой человек, как мой отец, быть хоть чуточку для всех остальных загадкой? – совершенно спокойно и по-взрослому произнес Петр, глядя прямо в глаза своему другу детства.
– Конечно… Наверное, ты прав, Петр. Твой отец великий человек, ему простительно.
– Так вот на этом и остановимся. Только маманьке моей не сболтни что лишнее. Любит она его, да и мне он очень люб, – спокойно закончил разговор Петр.
Ленька ничего не ответил другу, а только понимающее кивнул головой. Он понял, что друзья детства стали взрослыми людьми и детские пустяки их теперь не интересуют.
После этой встречи с Петром прошло еще несколько лет. Леонид повзрослел, реже стал появляться в панской усадьбе и с головой ушел в работу со своим отцом. Но тот разговор с Петром удвоил его любопытство о тайне своего барина. От своего отца Леонид знал, что в многочисленных подвалах имения хранились, в основном, редчайшие образцы уникальных растений и результаты многочисленных экспериментов по выращиванию новых сортов деревьев и кустарников. Появление в Атаманском лесхозе первых животных – оленей и диких кабанов, прошло для Леонида как-то незаметно. Рабочая юность быстро сменила беззаботное счастливое детство. Они с отцом были заняты работой весь световой день, на отдых оставалось несколько часов в сутки. Кроме основных лесокультурных работ, в лесничестве занимались садоводством, разведением рыбы, раков, фазанов и тутового шелкопряда. И во всем этом Леонид был правой рукой своего отца.
Главный лесничий Атаманского лесхоза, как теперь официально именовалось должность Дмитрия Капитоновича, успешно выращивал тополь канадский и рекомендовал своим донским коллегам широко использовать этот высокопродуктивный вид деревьев. По результатам опытных работ он опубликовал несколько интересных материалов в «Лесном журнале» и других изданиях того времени. Перед служилыми людьми он появлялся редко и даже его интерес к лошадям, гордости всего Приазовья, стал понемногу затихать.
Новый, двадцатый век в лесничестве встретили тихо и обыденно. Пан Домашевский часто ездил в Ростов и приезжал оттуда грустным и молчаливым. За это время Атаманское лесное хозяйство превратилось в уникальное и единственное в Низовьях Дона лесничество. Лес уже вплотную со всех сторон подступал к панскому имению. Выросло несколько новых домиков в самом лесничестве, недалеко от него появился новый хутор Христичево. Зачастило сюда и областное начальство из ведомства лесных хозяйств. В общественных кругах Войска Донского стали раздаваться голоса о бесперспективности степного лесоразведения на Дону, о напрасной трате войскового капитала. Под острые языки газетных писак попал и убежденный сторонник степного лесоразведения пан Домашевский. Леонид, обзаведясь семьей, тяжело переживал каждое критическое замечание в адрес своего начальника. Кому, как не ему, было известно о титаническом труде его отца с Домашевским в деле разведения новых сортов деревьев. А главное – результат. Ведь теперь здесь процветало царство не только уникальной растительности, но и животного мира, и бесценных пород птиц.
В 1907 году Дмитрий Капитонович, теперь уже лесной ревизор и статский советник, стал инициатором проведения в Атаманском лесничестве съезда лесничих Дона, на котором он выступил с основным докладом-программой о путях возобновления усыхающих насаждений в лесничестве. Доклад имел невероятный успех, и делегаты съезда единогласно ободрили предложенные Домашевским меры по сохранению степных лесничеств. Спустя некоторое время отец Леонида вместе с Дмитрием Капитоновичем стали участниками очередного съезда российских деятелей по степному лесоразведению, состоявшегося в сентябре 1908 года в Велико-Анадольском лесничестве. На нем было признано, что степное лесоразведение не является экономически невыгодным предприятием и что не может быть и речи о прекращении посадки леса в степи. Решение съезда вновь побудило работников Атаманского лесничества к поиску новых форм работы с лесными насаждениями. Семейному человеку Леониду теперь уже было не до воспоминаний о тайнах Домашевских подвалов. Он вновь со своим отцом приступает ко второму этапу возрождения своего родного лесничества. Характерной особенностью работ в этот период стало использование трудовых ресурсов близлежащих сел и деревень. В составе собственных, постоянных кадров к началу двадцатого века у Домашевского были только техник-лесовод А.Л. Коцарев, его сын, совмещающий две должности – лесничего и кондуктора, два объезчика и десять лесников. В лесном хозяйстве, кроме лесничего, кордонов лесников и построек для временного пребывания сезонных работников, жилых строений почти не было. За пару лет Леонид со своим отцом сумели, под руководством Дмитрия Капитоновича построить плотины на Водяной балке и на реке Мокрая Чумбурка (как стала называться река в XX веке), две небольшие дамбы на суходолах для обводнения прилегающих земель, и новые склады для хранения семян и инвентаря. Вечерами в подвалы панской усадьбы Леонид с двумя рабочими сносили наиболее ценные породы деревьев, различные огромные банки с заспиртованными детенышами животных и птиц, папки отчетов и наблюдений Дмитрия Капитоновича. Только ему был доступ в эти подвалы, но молодой человек не мог тогда знать, что именно эти материалы и документы являются настоящим сокровищем для будущих потомков.
В 1909 году, в одну из обычных осенних ночей, в Атаманском лесничестве произошло странное событие – на горизонте появилось необычное огненное светило и через несколько минут исчезло. А через пятнадцать минут все поместье пана Домашевского стало трясти неведомой подземной силой. В домах не только у пана, но и местных жителей тряслась посуда, мычал скот и страшно выли собаки. А поутру выяснилось, что некоторые подземные переходы и подвалы разрушились и обвалились. Как ни старались работники во главе с Леонидом расчистить завалы, так ничего и не получилось. Вот тогда-то и вспомнил Леонид о той ночи, когда он шестнадцатилетним парнем стал свидетелем странной тайны пана Домашевского. Леонид понял, что теперь тайна пана и молодой девушки утеряна навсегда. Кроме этого, в подвалах погибли уникальные образцы и семена редчайших деревьев, которые так и не удалось никому откопать. Что ж, Леониду Коцареву было тогда невдомек, что под обвалами были захоронены в ту ночь уникальные документы и материалы, которые ныне можно было бы оценить в баснословную сумму.
К 1916 году лесопокрытая площадь в теперь уже Александровском лесничестве, по названию ближайшего крупного населенного пункта, составляла 1773 гектара. Дмитрий Капитонович прожил в лесничестве до революционных событий 1917 года, затем уехал в Ростов, но оставался руководителем лесного хозяйства до 1928 года. Леонид со своей семьей, как и его отец, остался работать в лесничестве и проработал в нем до конца своей жизни. В те годы мало кого интересовали секреты панской усадьбы, и старейшему работнику лесничества некому было передать тонкости около десяти потайных входов в подземелья панских усадеб. Они так и остались в народных легендах и местных байках. В середине 50-х годов ХХ века здесь образовали Ленинский лесхоз, который и сейчас является излюбленным местом отдыха жителей Южного Приазовья.
Сегодня Александровский лес Азовского района – один из крупнейших на Дону рукотворных лесных массивов. Федеральной службой лесного хозяйства он отнесен к особо ценным массивам, а с 2005 года является биологическим памятником природы республиканского значения и включен в перечень ключевых орнитологических территорий международного значения.
Но и до наших дней среди стариков села Христичево, хуторов Цыганки и Марково бытуют байки о неразгаданных тайнах подземных переходов и подвалов усадьбы пана Домашевского – основателя известного на Дону Александровского лесхоза. Находясь около странным образом уцелевшего здания одной из панских усадьб, вы обязательно ощутите чувство сопричастности к Российской истории, чувство таинственности и загадочности.
***
Автор публикации
Очень, очень интересный рассказ . Спасибо.
Низкий поклон, Антонина.