Тайна деда Глеба.

1.

Эту невероятную историю я услышал еще в детстве. Она так поразила меня, так глубоко врезалась в память, что и сейчас, на пятом десятке, я помню все до мелких подробностей, до последнего слова. Как-то осенью мы с отцом возвращались из деревни домой, в город. С билетами на поезд было тогда туго. Несколько часов мы провели на вокзале и, уже глубокой ночью каким-то чудом удалось купить два «сидячих» билета на проходящий поезд. Народу в вагоне набилось битком, все места заняты. Нашими соседями оказались две женщины средних лет и два мужчины, отец и сын. Оба высокие, широкоплечие, одетые в брезентовые штормовки, у обоих огромные рюкзаки. Кое-как разложили вещи, женщин отправили спать на верхние полки. Я тогда тоже сильно вымотался за день и залез на третью, багажную, полку, и быстро уснул. Проснулся я от резкого толчка. Вагон сильно тряхнуло и наступила тишина. Поезд стоял на какой-то станции, пассажиры спали, в соседнем купе кто-то громко храпел. Посмотрев вниз я увидел, что мой отец и наши попутчики не спят а, попивая чаек, полушепотом разговаривают. Вот тогда я и услышал эту самую историю. Рассказал ее старший из наших соседей по купе, а его сын так же внимательно слушал и удивлялся. Вот что я услышал.

2.

«Случилось это не то в 73, не то в 74 году. Мы с друзьями работали в ту пору на судостроительном заводе кто рабочим, кто мастером, кто инженером. Дружили еще с института и довольно часто вместе ездили то на рыбалку, то в походы. Как-то раз мы случайно узнали об одном замечательном озере. По слухам, там водились гигантские окуни и щуки. Окуни до трех килограмм, щуки — до тридцати. Те, кто там бывал, уверяли, что щуки хватают даже уток, садящихся на воду. Ясно, что при нашей страсти к походам и рыбалке, мы тут же решили побывать на этом озере. Нам предстояло доехать на поезде до станции Еловое, там на попутке проехать километров сто до деревни Синцы, а дальше пройти по лесу около двадцати километров. В принципе, ничего нового, подобные вылазки были для нас не в диковинку, опыт переходов по тайге имелся. И вот как-то в середине августа, мы, четверо молодых рослых парней с рюкзаками и удочками, выгрузились из вагона в Еловом. Поезд простояв две минуты укатил дальше, а мы взвалив на плечи рюкзаки, двинулись к ближайшим домам искать машину. Было около полудня. Машину найти оказалось практически невозможно, никто не хотел ехать так далеко.

Наконец, одна женщина подсказала нам, что в сторону Синцов сегодня поедет почтовая машина. Мы направились к зданию почты — небольшому щитовому домику, стоящему почти на окраине поселка. Женщина на почте подтвердила информацию. Да, действительно пойдет машина, только после обеда, часа через три, но она едет не в Синцы, а в Кулешово – это не доезжая Синцов километров двадцать. А там как договоримся с водителем. В любом случае другого варианта у нас не было, а отступать мы не собирались. Поэтому, было решено не терять времени, а устроить обед. Немного в стороне от почты, на берегу речушки Каянги, была небольшая полянка с навесом и кострище. Сварили макароны с тушенкрй, вскипятили чай. Если все сложиться удачно, к вечеру будем в Синцах, найдем место для палаток, переночуем, а с утра двинем на озеро. Погода благоприятствовала, правда небо постепенно затягивало облаками и к вечеру, вполне мог пойти дождь.

Время за разговором пролетело незаметно.

Вскоре приехала машина. О ее приближении мы узнали заранее — так громко она грохотала и скрипела на каждой кочке, на каждой ямке. Заляпанный грязью уазик-санитарка остановился перед почтой и из него буквально выкатился круглый коротышка с отчаянно рыжими волосами, торчащими в разные стороны из-под засаленной кепки. Нас он не заметил и юркнул в дверь почты. Через несколько минут он вышел на крыльцо уже в сопровождении женщины-почтальона. Она что-то говорила ему и показывала рукой в нашу сторону. Мы направились к ним, чтобы договориться.

– Слава, ты уж отвези ребят, – долетел до нас обрывок фразы. Мы не успели и слова сказать, как Славка – водитель затараторил, как заведенный:

– Петухов- моя фамилия, может слышали? Значит так! Поможете погрузить, поможете разгрузить, на бутылку дадите. Лады?

Мы абсолютно не возражали и уже через пару минут помогали грузить в машину ящики, какие-то мешки, сумки, канистры и молочные фляги. Точнее не помогали, а грузили, а Славка руководил погрузкой. Помимо почты, с почтовой машиной местные жители отправляли такие вот мелкие грузы родственникам, живущим в Кулешево и в Синцах. Когда погрузка завершилась и наши рюкзаки тоже заняли место в машине мы попрощались с женщиной-почтальоном и уже через минуту катили по проселочной дороге. Славка исповедовал древнюю водительскую мудрость — «больше газа, меньше ям», и гнал на максимально возможной скорости. Он не на секунду не замолкал и всю дорогу травил местные байки, анекдоты.

Дорога сначала представляла собой разбитую грунтовку, но когда выехали из поселка, начался довольно приличный грейдер. По обе стороны тянулись бесконечные леса, в основном хвойные. Иногда дорогу перебегали лисы и зайцы. До Кулешево домчались быстро. Славка лихо подрулил к местной почте, где в ожидании стояло около десятка человек. Разгрузка прошла молниеносно, Славка отдал почтальону какие-то бумаги и вот, мы уже мчим дальше. После Кулешево характер дороги резко поменялся. Она петляла, поднималась и спускалась, с бугра на бугор, часто дорогу пересекали мелкие ручьи и уазик легко переезжал их в брод. Местность становилась более дикой и глухой. Скорость заметно упала и Славка приутих, высматривая на дороге очередную яму.

Погода, между тем заметно испортилась, временами накрапывал дождь, стало как-то сумрачно. На подъезде к Синцам дождь окреп и перешел в настоящий ливень. Ставить платки в такой обстановка совсем не хотелось. Славка, которого мы посвятили в наши планы, сказал, что завезет нас к знакомой старушке, какой-то дальней родственнице, где мы и заночуем. Но когда мы приехали, наконец, в Синцы, оказалось, что к бабуле в отпуск приехали дети и внуки, и дом битком набит народом.

– Что ж ты, Славушка, не позвонил? Я бы ночлег то ребятам нашла. – сокрушалась хозяйка. – А вы к Глебу езжайте. На одну-то ночь пустит.

Славка резко развернул машину и поехал по единственной деревенской улице. Впрочем, улицей назвать заросшую тракторную колею с вьющейся рядом протоптанной тропинкой назвать можно с большой натяжкой. Полтора десятка старых покосившихся домов, да заброшенная конюшня с провалившейся крышей — вот и все Синцы.

– Да, доживут старики свой век, перестанут дети их сюда из города приезжать и привет! Нет деревни… – неожиданно серьезно сказал Славка.

Дома остались позади. Проехали небольшой перелесок — мрачный сырой ельник, и вдруг перед нами возник еще один дом. Небольшой, но крепкий, стоит ровно, такой еще лет двести простоит. Славка велел нам подождать, а сам выпрыгнул из машины и, накинув на голову куртку, побежал к дверям. Судя по всему, хозяин услышал приближении машины, так как дверь сразу открылась и Славка скрылся в доме. А еще через несколько минут мы уже втаскивали наши рюкзаки в небольшие сени. Хозяин дома, дед Глеб, как отрекомендовал его Славка, с интересом наблюдал за нами и усмехаясь в бороду, курил трубку. Славка получил свое вознаграждение, попрощался с нами, добежал до машины и запрыгнул в кабину. Включил дальний свет и магнитофон на полную мощность. Уазик взревел и вскоре скрылся в сумерках и пелене дождя.

3.

Дед распахнул перед нами дверь и мы оказались в довольно просторной комнате. Первое, что бросилось в глаза — почти идеальная чистота. Это было довольно удивительно, так как со слов Славки мы знали, что дед живет один, без хозяйки. Вся посуда чистая и расставлена на полке, крашеные полы вымыты, домотканые половики — как новенькие, русская печь — свежепобеленная. Было ощущение, что специально к нашему приезду провели генеральную уборку и ремонт. Пахло в избе свежеиспеченным хлебом, вяленой рыбой и оружейным маслом. Так же мы увидели некоторый аскетизм в обстановке — ничего лишнего. Небольшой стол, угловые лавки, кухонный стол с дверцами и полка на стене — вот и вся мебель. На стене — несколько фотографий из которых мне запомнилось две: портрет бравого усатого офицера еще царской армии и портрет некоего старца с седой бородкой и аккуратно остриженными волосами. Дед очень обрадовался нашему приезду. Уже больше десяти лет он жил в одиночестве, как похоронил супругу. Так и сказал «супругу», а не «бабку» или «старуху». Пока мы рассаживались по лавкам и осматривались, дед растопил самовар, вышел в сени, вернулся с большой сковородой.

– Давайте-ка, сынки, отужинайте, да и спать.

В сковороде оказались жареные окуни, Из печки дед достал чугунок с картошкой, сваренной в мундире. Так же на столе была миска с солеными грибами и каравай свежего хлеба.

– А я как раз хлеб испек сегодня, угадал!

Мы тоже в долгу не остались и достали из наших запасов бутылку водки. Пока один из нас разливал водку по стопкам, дед небольшим охотничьим ножом нарезал душистый хлеб. Выпили за знакомство. Дед довольно крякнул: «Хороша!» и закусил корочкой хлеба. Есть он не стал, сказал, что недавно ужинал, а вместо этого набил табаком и раскурил свою трубку. И все время усмехался в бороду.

-Так значить, сынки, на Канозеро идете?

– Да, вот решили сходить на разведку, побыть там несколько дней, порыбачить.

-Дело-то верное. Рыбы там пропасть. Сам бывал несколько раз. Раньше-то там в основном, зимой ловили, да на санях то по морозу рыбу и вывозили. А сейчас редко кто ходит. В этом году наверное никто и не ходил.

-Это почему?

-Дак далеко. Верст двадцать, а может и больше. Никто же не мерил. Наши-то все обленились, река под боком – зачем далеко идти? Да и дорога тяжелая, не всякий пойдет.

-Дед, а изба там есть?

-Есть, как-же! Хорошая изба, печь, нары. Там даже лодка раньше была, теперь сгнила поди.

-Дед, а правда, что там окуни и щуки очень крупные?

-Щук-то я там не ловил, а вот отец мой, покойничек, брал несколько раз рыбок под два пуда каждая. А окуни — три-четыре рыбины — ведро. Килограмма по три бывают.

-Это в сеть или на удочки?

-Дак наши-то в основном с сетками туда ходили. Это туристы, вроде вас с удочками да с блеснами сподобились, на жерлицы тоже ловят.

-Дед, а как-же туда дойти, расскажи!

-Да вот прямо по колее дальше и идите. Дойдете до моста — сразу влево забирайте. Там два больших валуна лежат. Вот оттуда тропа то и начинается. И так и идите. Тропа-то набитая — наши в ту сторону за грибами и за ягодами ходят Сначала то она ровно идет, а потом там бугры начинаются, а в низинах то вода, ручьевины. Когда дожди долго идут, там и не пройти иной раз. Сейчас то нормально. Вот так верст десять пройдете и выйдете к болоту. Наши скоро туда за клюквой пойдут. Большое болото. Там на выходе навес есть, отдохнуть можно, чаю попить. А вот дальше придется по болоту хлюпать. Оно там широкое, а потом постепенно сужается и как коридор становится, по обе стороны лес. Вот по энтому коридору и ступайте, дак к озеру то и выйдите. Только озеро обойти надо, изба с другой стороны. Само то озеро небольшое, километра не будет, да шириной метров двести. А вот глубина там, сынки, небывалая. На середине сколько раз мерили и веревками и шестами — ни разу не достали. Вот в сентябре пойду за клюквой, дак и до озера добегу, захотелось.

-Не тяжело тебе, дед? В такую то даль!

И вот с этого момента в разговоре стали всплывать разные непонятные моменты.

-Нет, сынки. Это вам по болоту чапать, а я то своей дорогой быстро добегу.

-Это какой же, «своей» дорогой?

-Там только я могу ходить, вам- никак.

-Ну-ну, дед, не выдумывай! Уж если ты пройдешь, то мы то и подавно!

-Нет, сынки, вы не поняли. Вы то идете ногами, а я головой, разумом!

-Это как?!

-А вот так! Поди-ка, сынок!

Дед вдруг неожиданно легко поднялся со скамьи и, взяв за локоть нашего товарища, подвел его к двери и заставил встать его на цветастый длинный половик.

-Вот представь, что половик — это дорога. Ты как пойдешь?

-Ну прямо и пойду, – наш товарищ не спеша прошел по половику от двери почти до самого стола.

-Вооот! А я вот как пойду! – дед вдруг наклонился и руками проворно сграбастал половик к себе под ноги. Затем сделал широкий шаг с одного конца половика на другой. – Один шаг всего!

-Ну, дед, ты фантазер! Как же ты на озеро то так пойдешь, болото -не половик! – мы дружно захохотали.

-Да вот так и пойду. Мы с моим отцом то, покойничком, так и за Камень ходили. Ну за Уральские горы по-новому то. И в Москву, и в Петербург. Ну а в Мезень то и в Карелию к родственникам я еще пацаном бегал.

-Дааа! Ну, дед, развеселил! Видно водка какая-то волшебная попалась! – мы снова захохотали. – Не обижайся, старик, но не верим мы в эти сказки, извини!

-Да я не в обиде, сынки! Оно впервой то всегда чудно кажется. Ладно, пора вам спать, сейчас постелю.

Прямо на полу дед положил несколько полушубков и пару толстых одеял. Сверху мы раскатали свои спальные мешки. После тяжелой дороги и плотного ужина нас сморил глубокий сон. Я, засыпая, слышал, как дед убирал со стола, как за окном шумел непрекращающийся дождь.

4.

Проснулся я от того, что кто-то теребил меня за плечо. Открыв глаза, я увидел деда. «Вставайте, сынки, всю рыбалку проспите!». На столе уже стоял самовар, чугунок с кашей. На большой тарелке лежало печенье и карамельки, к чаю. Позавтракав и собравшись мы распрощались с дедом. От денег он категорически отказался, а вот пару пачек дорогих болгарских сигарет принял с радостью. Мы взвалили на плечи рюкзаки и, помахав деду, двинулись в путь. Дождь, по словам деда, прекратился под утро, поднялся ветер и сквозь облака пробивалось солнце. Чувствовалось, что погода наладится. А пока вокруг было довольно сыро и мы были вынуждены раскатать голенища наших болотных сапог, чтобы не намочить брюки о мокрую высокую траву, сквозь которую пробивалась уже едва заметная колея.

Примерно минут через пятнадцать мы подошли к старому, полуразрушенному мосту. Многие бревна давно сгнили и провалились. Осторожно переправились и стали, по наказу деда, забирать влево, в лес. Туда уходила от колеи нахоженая тропа. И почти сразу наткнулись на два громадных валуна, выглядывавших из земли. Определить их размеры было невозможно, но было понятно, что они достигают нескольких метров в поперечнике. Тропа обогнула валуны и устремилась дальше в лес, который становился все гуще и мрачнее. Солнце с трудом пробивалось через густые кроны деревьев. Зато тропа была хорошо заметна во мху. Иногда путь нам преграждали упавшие деревья, приходилось перелезать через них, либо подлезать под ними, что с тяжелыми рюкзаками на плечах было крайне неудобно. Но все равно, настроение у нас было отличное. Впереди нас ждали несколько дней отличного отдыха, рыбалка на глухом таежном озере. На ходу мы иногда вспоминали разные смешные истории, анекдоты. И про деда Глеба тоже вспоминали, про его выдумки и проделки с половиком. Нам тогда все это казалось страшно забавным. Тем временем характер местности изменился. Тропа пошла по буграм — вверх-вниз, вверх-вниз. В низинах были ручьи, приходилось переходить их, по колено погружаясь в топкую грязь. В одном месте перейти ручей вброд не получилось, пришлось вырубить несколько длинный жердей и устроить хлипкий мост. Это все очень сильно изматывало и когда впереди показался просвет, мы несказанно обрадовались. Тропа вышла к большому болоту и, петляя между кочками, исчезала впереди.

На границе болота и леса, на небольшой поляне, стоял большой навес, а под ним грубо сколоченный стол и лавки.Тут же рядом большое кострище. К двум соснам приколочен длинный шест, вероятно для просушки одежды. Мы разожгли огонь, приготовили обед, вскипятили чай. Была середина дня, мы прошли, примерно, половину пути. Если все будет хорошо, то к вечеру будем на месте.

Настроение, несмотря на усталость, было прекрасное. Пообедав, немного отдохнув и наведя за собой порядок мы пошли по тропе, которая вскоре стала уходить вправо от требуемого нам направления. Посовещавшись и, вспомнив советы деда Глеба, мы пошли без тропы. Сразу стало намного труднее идти. Мы проваливались по колено в вязкую жижу. Несколько раз, вытаскивая ногу из такой ловушки, оставляли там сапоги. Болото действительно стало немного сужаться и вскоре превратилось в своего рода коридор, метров двести шириной. Так мы и шли, спотыкаясь о кочки, проваливаясь в грязь, иногда падая. Вымотались капитально. И вот, наконец, впереди блеснула вода. Обрадовавшись, мы «поднажали» и уже через полчаса вышли на низкий берег озера. «Коридор» за озером продолжался дальше, а по бокам лес вплотную подходил к воде. В принципе, ничего особенного. За время наших походов мы повидали много северных озер. Темная вода, по берегам кувшинки, тишина и покой — все такие озера похожи, но на мой взгляд у каждого свое лицо, своя тайна. А самое главное, в таких местах остро чувствуешь оторванность от цивилизации, полное погружение в дикую природу. Несколько минут мы молча осматривали озеро. Потом, посовещавшись, стали обходить по правой стороне. «Через несколько минут мы придем в избу, отдохнем наконец». И вдруг до нашего слуха донесся звук, который невозможно спутать ни с каким другим. Стук топора. И почти сразу до нас долетел запах дыма. В избе несомненно кто-то был. А мы-то думали, что будем здесь полноправными хозяевами несколько дней. Слегка расстроенные, мы побрели дальше. Ну ничего, не впервой делить кров и ночлег с другими таежниками. Вот уже и очертания избушки проглядывают сквозь деревья. Сделав последнее усилие мы вышли на большую поляну и замерли, как один.

5.

Посреди полянки – изба, рядом большой навес, под ним стол и лавки, на деревьях — шесты для просушки сетей. В стороне, между елей, стоит будка-туалет. Изба довольно старая, но крепкая, стоит ровно. Крыша покрыта рубероидом, видно, что несколько раз латали. Окна затянуты полиэтиленовой пленкой. Из кирпичной трубы поднимается дымок. Кругом чистота и порядок, ни бумажки на земле, ни старой бутылки, ни консервной банки, как часто бывает возле «ничейных» лесных изб. От избы до озера совсем близко, метров десять. А там, на мелководье, привязан к прибрежным деревьям — плот, видно, что срублен совсем недавно. Но все это мы подробно рассмотрели уже потом. А вначале мы остановились на краю поляны, как вкопанные, и несколько минут молча смотрели в одну сторону. Под навес. Там, подстелив на лавку старый ватник и облокотившись локтями на стол, попыхивая трубкой и усмехаясь в бороду, сидел наш дед! Подождав немного, насмешливым голосом поинтересовался:

-Притомились, сынки?

-Д…Дед! Ты как?… Как ты тут оказался? – мы были в шоке.

-Дак я же вам сказал, у вас своя дорога, у меня — своя. Вы ногами идете, я — головой. Я тут уже был — вы еще до моста не дошли. Уж я и печь протопил, и рыбки на уху сообразил, и уху сварил, и рыбки нажарил с картошкой, и порядок в избе навел, ну и вокруг с метлой прошелся. Да вы рюкзаки-то снимите, поди притомились?!

Дед действительно успел очень многое перед нашим приходом. Но как он раньше нас попал на озеро? Мы терялись в догадках. Может есть еще одна тропа, сухая и не через болото? И дед пригнал сюда на велосипеде? Отпадает. Нет другой тропы, кругом болота. Уже потом, за столом, мы все как один, пристали к деду. Ну расскажи!!! А дед знай себе ухмыляется в бороду и трубкой попыхивает.

-Вы, сынки, не старайтесь, ни скажу. Хоть режьте. Не велено мне про сказывать.

-Да кем не велено-то?! Ну хоть намекни!!!

-Отец не велел, а ему его отец не велел, такой у нас со старых времен порядок!

-Ну хоть самую малость расскажи!!!

-Ладно. Чуток скажу. Предок-то мой, Егор Никитич, всю Сибирь прошел. Помощником он был у Ермака-то Тимофеевича. Стрельцы-то у него были отчаянные, редкой смелости. Вот. Как-то раз, во время ночлега, напали на них местные, дикари самоеды, да наши-то отбились и много диких в плен взяли. И была среди них девка редкой красоты. Ну и приворожила она Егора-то, наколдовала. Влюбился, стал как сумасшедший. Пришел он к Ермаку. Хочу, говорит, на дикарке жениться, в истинную веру ее обратить, крестить как положено. А Ермак-то не разрешил. Нам, говорит, еще идти и идти. Ежели, говорит, мы все переженимся, как наказ царя-батюшки исполним? А Егор то не унимается. Кончилось тем, что бежал Егор с энтой девкой в тайгу. И привела она его к себе в семью. Шесть лет прожил у диких. Они то его и научили ходить головой, а не ногами. А потом, во время кочевья, набрели они на острог стрелецкий, дак стрельцы-то их почти всех и постреляли. Редко кто уцелел. А Егора-то схватили. Стали допрашивать с пристрастием, сильно били, за дикаря приняли. Ну Егор ночью-то и утек. Исходил он потом всю землю, от Камня до Мурмана, да и осел у поморов, в Мезени. Промышлял рыбку, зверя бил, на Грумант ходил пару раз. Женился снова, на Таисье Макаровне, деток нарожал. Вот наш род и пошел оттудова. И все сыновьям отец эту свою науку рассказывал, а те своим сыновьям. А вот женам и дочерям не рассказывали, не положено им про то знать. Так вот сынки. Да вы ешьте!

Так мы ели, пили и в голове все равно не укладывалось. Как?!!! А дед больше ничего не сказал. Сказал только, что пару дней можем побыть на озере, а потом начнутся затяжные дожди, вода в болотах поднимется и выйти обратно к деревне будет очень сложно, может даже невозможно. Так день и подошел к концу, а на утро, проснувшись, мы увидели, что дед исчез. Пару дней мы рыбачили на озере, но каждый раз, собираясь вместе за столом , или перед сном, уже лежа на нарах, мы до хрипоты спорили, действительно ли дед обладал какой-то неведомой силой или все-таки есть секретная тропа, по которой дед приехал на велосипеде или мопеде. Про его слова о дождях мы как-то забыли, и когда на третий день пошел сначала мелкий дождь и к вечеру перерос в ливень, мы забеспокоились. Решили возвращаться, тем более, что с рыбалкой не везло.

На утро, наскоро собравшись, мы начали выходить с озера. Путь оказался не просто трудным, а просто адским. Уровень воды действительно быстро поднялся и всю «болотную» часть пути мы шли почти по пояс в воде. Когда болото закончилось и мы вышли к лесной тропе, просто свалились от усталости. Дальше идти было проще, но между буграми, в низинах, ручьи тоже сильно поднялись. В общем намучились. Примерно километров за пять до деревни решили встать на ночлег. Быстро темнело, да и наши силы были на исходе. Под кронами огромных елок кое-как поставили палатки и «вырубились». Утром, опять же по дождю вошли в деревню. Дом деда Глеба был на замке. Пройдя мимо домов, вышли на дорогу и побрели в сторону Кулешево, куда прибыли к обеду. А дальше повезло с оказией, и уже через несколько часов мы спали мертвым сном в теплом и сухом вагоне. Прибыв в город, мы расстались и несколько дней не общались. И потом, собираясь вместе, мы опять и опять спорили, действительно ли дед «ходил головой, а не ногами», или он просто посмеялся над нами, пройдя или проехав по неизвестной нам тропе. Я, все-таки, склоняюсь к первому варианту. Мы шли к озеру в довольно быстром темпе. Один из нас был мастером спорта по волейболу, остальные тоже были в хорошей физической форме. Такие переходы по тайге и болотам были для нас не в диковинку. И даже если бы дед, в его восемьдесят с лишним лет, бежал бегом, что невероятно, или, сделав гигантский крюк по лесам ехал на велосипеде или мопеде, у него все равно не хватило бы времени на все. Да и не было другой тропы — мы в последствии неоднократно уточняли этот вопрос. Вот такая вот история».

6.

Наш попутчик замолчал. Отхлебнув чая из стакана, он отвернулся и задумчиво смотрел в темное окно. Больше особо не говорили и вскоре все уснули. Мы вернулись в город и вскоре я забыл об этой истории. А тут вот недавно, я прочитал, что способностью перемещаться быстро в пространстве обладали многие шаманы северных народов. Я тут же вспомнил историю про деда Глеба. Надо будет как-нибудь собраться и доехать до деревни Синцы, сходить на Канозеро, а может, и познакомиться с дедом, если жив, конечно. Вдруг я ему понравлюсь и он решит посвятить меня в свою тайну, научит «ходить головой, а не ногами».