Свидание

Я шел по длинному темному коридору, лишь в дали, в самом конце его, виднелся яркий свет. Шаги мои эхом отражались о стены, подтверждая безжизненную пустоту пространства впереди. Невольно вздрогнул, было холодно и каждый мой выдох сопровождался еле заметным паром.

Куда я иду? Не знаю, просто больше некуда; нет дверей, других коридоров или поворотов, только длинная дорога вперед. Чувствовал себя потерянным, и больше всего пугало оглушительное беспамятство, оно сокрушало меня, накатало волной паники и снова отступало. Отчаянно я пытался вспомнить хотя бы свое имя, но в голове было так же темно, как и в этом бесконечном коридоре.

По мере приближения к свету услышал легкую мелодию скрипки, она звучала непривычно, отголоском мелодии, эхом. Я подходил все ближе к сиянию, глаза с непривычки неприятно болели, привыкая к смене освещения. На несколько секунд замер моргая, пока картинка мира из размытой не приобрела свои очертания.

Удивительно, когда я шел из дали, казалось, что свет ослепительно бьет, сияет, сейчас же оказавшись в комнате, замер в полумраке, освещаемым только теплым мерцанием свечей. Небольшая комнатка вся была обставлена ими, восковые предметы разной длины и формы горели на полу, в углублении стен, стояли подвешенные к потолку, давая свет. Помимо них в центре комнаты был только один небольшой столик, деревянные ножки его слегка виднелись за молочной атласной тканью, покрывающей поверхность. Было накрыто на двоих, два бокала, красивый букет ромашек, свечи и приборы, а также женщина. Незнакомка сидела ко мне спиной, платье ее имело глубокий вырез по поясницу, оголяющий фарфоровую кожу, черные волосы легкой волной были уложены и закинуты вперед.

Подошел к этому столику, женщина даже не обернулась, не вздрогнула от удивления при моем появление, так что я сел, отодвинув стул с привычным скрипом о половицы. Видимо, меня и ждут здесь.

– Добрый вечер. – голос мой звучал хрипло и тихо, поприветствовал женщину, поднимая глаза на лицо. Невозможно не отметить эту чарующую красоту; ярко бордовые губы, тонкие аристократичные черты, острые скулы, но больше всего выделялись бездонные черные глаза. Наши взгляды столкнулись и я провалился в эту тьму, в их цвете невозможно было различить зрачки, все казалось единым.

– Я вас ждала – послышался ответ. Звучала она мягко, но немного отстраненно, словно мысленно была вдали от этого места.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, но не помню, чтобы нам была назначена встреча.

– Отнюдь, о нашей встрече вы знали давно, только немного задержались, но это не важно, я всегда прихожу. – женщина крутила в руке плавными движениями ножку от бокала с вином. Ее ответы немного путали меня, голова начала отдавать болью в виски.

– Как… Как вас зовут?

Улыбка одних губ, глаза оставались не дрогнутыми, она отпила из бокала, растягивая ответ. Было очень тихо, даже свечи казались замерли ровным пламенем света, лишь стрелка часов ровным ходом отбивала звук. Тик, так, тик, так.

– У меня много имен, некоторые утеряны временем, некоторым еще не дано прозвучать… Да, и это не важно, ТЫ можешь звать меня как пожелаешь.

Ее общество меня смущало, хотелось уйти, да вот куда? Обратно в коридор? И почему-то мне казалось, что женщина знает обо мне. Значит, сможет и мне рассказать.

– Хорошо, я могу вас звать… Эмма?

Это имя единственное, что всплыло в моем сознании. Все такой же плавный кивок головы.

– Имя красивое, мне нравиться.

– Скажите мне, Эмма, что мы здесь делаем? Как можно выйти отсюда и вообще, где мы?

– Все просто – у нас свидание. Я уже заказала нам по три блюда и десерт

Это все, на остальное ответа не последовало. Выжидал долгие минуты, слушая ход времени, и уже набрал в легкие воздуха, чтобы задать еще раз интересующие вопросы, но меня прервал звук ударяющейся тарелки. Прямо передо мной бесшумный официант в белых перчатках положил блюдо, накрытое металлической крышкой, одной рукой он снял скрывающий колпак, открывая моему взору… Манную кашу? Я невольно вопросительно выгнул бровь и уже хотел высказать свое возмущение мужчине, но страх прервал меня, стискивая горло. У официанта не было лица, его скрывала большая белая маска с нарисованными карикатурными эмоциями счастья, в этом полумраке выглядело действительно жутко, но больше всего во мне вызвал иррациональный ужас тот факт, что в маске не было разреза для глаз и для носа. От волнения к горлу подступила тошнота, стало спокойнее, только когда мужчина скрылся из вида в бескрайнем коридоре.

– Приятного аппетита. – вернул меня в реальность бархатный, низкий женский голос. Я неуверенно взял свою ложку, к манной каше подали розовую жидкость, напоминающую кисель, больше это «блюдо» было похоже на завтрак.

Замерев на мгновение, все же поднес варево ко рту и взглянул вновь на свою спутницу, та лишь слегка закивала, подбадривая.

Приятное молочное тепло растеклось по телу. Я любил манку, особенно на завтрак, особенно с киселем.

– Не торопись, ешь медленнее. – голос звучал за тихим журчанием воды. Женщина стояла и ополаскивала посуду, волосы ее были завязаны в цветочный платок для удобства. Утренние лучи ярким светом пробивались сквозь кружева занаевски, отсвечивая узорчатые тени на ее лице.

– Да, мам! – я отсалютовал ей ложкой и действительно начал медленнее жевать, но ноги, качающиеся из стороны в сторону, все же выдавали волнение и предвкушение. Справившись с трапезой, быстро убрал за собой и выскочил из дверей нашего дома.

Солнце приятным теплом ласкало кожу, было еще ранее утро, так что день не успел нагреться и ветер протекал приятной прохладой. Я бежал по тропинке, путаясь в ногах, пару раз даже умудрился упасть, но быстро вскакивал обратно, отряхивая руки. По дороге увидел отца, тот шел из магазина с пакетами, одет он был в свою рабочую форму, руки его сильно загорели по краю футболки а грубые ладони были истерзаны новыми мозолями.

– Куда бежишь, чемпион? – крикнул мне мужчина, на пару секунду останавливаясь, в то время как я  продолжил все также лететь кометой.

– На поле, папа! Вернусь к обеду!

У меня была важная миссия, действовать нужно решительно. Еще поворот и я вбежал прямо на поле. Оно было достаточно заросшим, много сорняков, крапивы, приставучего репейника, но там, на окраине поодаль от остальных растений, росли самые красивые ромашки. Вмиг я оказался рядом с ними и начал аккуратно срывать, создавай импровизированный букет. Да, выходило не ровно, но я обвязал стебельки травой, так что очень даже симпатично!

– Что ты делаешь? – звонкий голос, легкий треск травы под ногами.

– Ой, напугала! – я аж слегка подпрыгнул от неожиданности. Обернулся, передо мной стояла самая красивая девочка на свете с большими светло карими глазами. Сейчас, в отражении утренних лучей они казались еще прекраснее. – Это тебе – протянул ей букет, смущенно отводя взгляд немного в сторону.

Девочка вздохнула в восхищении, хватая своими ручками ромашки и вдыхая их аромат. Гордо поднял голову, на лице ее играла лучезарная улыбка, она сама мне казалась солнцем.

– Спасибо, Артур!

– Артур!

Я вернулся из воспоминаний в этот мир окликом незнакомки. Вспомнил все свое детство, каждую деталь, но тот момент на поле больше всего впечатался в моей памяти. Почему? Вот этого я не знал. Немного встряхнул головой, отгоняя марево.

– Да, Эмма?

– Вкусно? – легкое движение руки в сторону тарелки.

Уставился на манную кашу отрешенно, я так и не съел больше одной ложки. Лениво проглотил еще пару и отложил прибор.

– Что это было? – я задал вопрос уверенно, смотря прямо ей в глаза. Она точно знает, что здесь происходит.

Женщина откинулась на спинку стула, грациозно поправляя прядь со своего лица.

– Твои воспоминания, ты же и сам это понял. У тебя было хорошее детство, счастливое. Тебе порочили успешное будущее.

– Да, это так… Но зачем, почему? Что здесь происходит? Я не понимаю.

Спутница коснулась лепестка цветка, сейчас вблизи я видел, как в черноте ее глаз отражался свет от тепла свечей.

– Чтобы понять, ты должен лучше узнать себя. Время второго блюда! – она хлопнула в ладоши и из коридора вышел уже знакомый официант. На этот раз его бесшумное появление не испугало меня, лишь отметил про себя, что его маска сейчас была искорежена гримасой ярости.

Тарелки с кашей были убраны, на столе появилось пюре с куском мяса, так трогательно украшенное небольшими ветками зелени и политое ягодным соусом.

Почему то это блюдо есть не хотелось, далекое предчувствие, и все же я взял прибор, захватил кусок мясо и картошку, помедлил..

– Прошлое уже не изменить, оно произошло. Смотри на него не колеблясь, прими себя и свои поступки.

Проглотил нежную текстуру с сочностью солоноватого мяса, вперемешку с приятной кислинкой соуса.

– Получилось очень вкусно. – похвалил я девушку, поднимая на нее глаза. Она совсем не изменилась для меня, все той же красоты перелив гиацинта в глазах, лучезарная улыбка солнца, мягкий смех.

Я любил ее всю свою жизнь, но сейчас в это самое мгновение меня часто раздражало в ней все. Ее наивность, простота, вечная нежность и доброта. Ненавидел и любил и сам себя проклинал за это метание.

Девушка встала со скрипом со своего места и пошла в сторону раковины, плавными движениями она набрала в вазу воду и поставила букет ромашек, которые принес для нее. Она надела свое лучшее платье, легкое белое, сейчас в нем она сама выглядела нежными лепестком. Волосы ее небрежно были раскиданы по плечам. Поставив вазу, села рядом со мной.

Шумно выдохнула. Улыбнулась

– Я хотела тебе кое что сказать…

Взял ее за руку, переплетая наши пальцы. Теплая мягкая ладонь.

– Да? Слушаю.

– Артур, я… беременна. – эту фразу она облегченно и радостно выдохнула

Беременна.

Отдернул свою руку. В голове пульсировал звон. Нет, не может быть. Сейчас вообще не время.

– О чем ты думала! – мой голос сорвался. Я со злостью уставился на нее.

– Я… Я не понимаю, ты же хотел детей… Да, сейчас мы не планировали, но раз так вышло.

Ее глупость просто выводила из себя!

Вскочил с места и начал мерить шагами комнату.

– Хотел! Потом, когда встанем на ноги, а не сейчас! Я только устроился на это место, и как ты представляешь себе; буду невыспанным приходить в суд, проигрывать с ходу первые же дела. Да, какой я тогда, к черту, юрист! Ты понимаешь, что всему должно быть свое время, мне сейчас вообще не до семьи и детей, говорил же тебе сотни раз, карьера – вот что сейчас важно.

Да, после смерти отца, это стало единственным, что имело для меня значение. Я должен достичь успеха, на меня полагается семья, мама… Она не может продолжать и дальше работать по 13 часов подряд, накидывая сверхурочные, оставаясь на работе ночами, чтобы просто прокормить себя и меня.

Девушка схватила меня за руку, мягко провела рукой по щеке.

– Мы справимся, Артур! Тем более, я хочу этого ребенка, я так счастлива была, когда узнала…

В моей голове пронеслись картинки того, как мы сводим концы с концами, пытаясь придумать, где найти деньги. Ребенок донашивает одежду наших родственников и мечтает по праздникам о подарке, который мы не сможем себе позволить. Я ненавижу эту работу и себя, и тем не менее каждый день просыпаюсь и иду туда, потому что иначе моей семье будет нечего есть, получаю за свой труд копейки, радуюсь редким выходным… прям как мой отец.

– Ты должна избавиться от него.

Она в ужасе отпрянула, дотрагиваясь до своего живота. Платье облаком качнуло тканью, сейчас, в этом белом омуте она выглядела такой беспомощной.

– Я не убью ребенка – еле слышно произнесли губы, которые мне так нравилось целовать жаркими ночами.

Резко схватил ее за плечи, слегка потряхивая, приводя ее в чувства

– Очнись, Лиззи, сейчас это только сгусток клеток! Проще простого. И если промедлить, то как ты его будешь воспитывать? Тебе 19 лет, ты школу то еле окончила, не поступила никуда, работы нет. А я не потяну это все и не хочу, хватит! Собирайся в больницу, чем быстрее решим с этим, тем будет проще.

Ее прекрасные глаза полные слез посмотрели на меня. Взмах ресниц, капля скатилась по щеке, оставляя влажный след.

Все также мягко она убрала мои руки, слишком много тепла в этом человеке, даже сейчас не она не могла кричать на меня, не могла ненавидеть.

– Я приняла решение, осталось дело за тобой.

Резкий истерический смешок, беззвучный , больше похожий на выдох вырвался из моей груди. Вот же…

– Ладно, тогда я ухожу – развел руками, сдаваясь, резко, а затем порывисто пошел в спальню. Вещи просто закидывались в старую потрепанную сумку. За пару минут, распихивая одежду, расталкивая тюбики в поисках нужных, я оказался собранным возле двери. Меня злило, что она не может послушать меня, что не хочет понять! Вечно поступает только учитывая свои чувства, а на мои наплевать. Столько лет мы вместе, столько лет, с самого детства рядом, и готова пожертвовать всем нашим будущем ради даже не сформированного человека.
– Ты сделала свой выбор, так что не жди от меня помощи! Сама решай свои проблемы, я давал тебе возможность одуматься, прощай.

Навсегда запомнил потемневший взгляд раньше всегда радостных глаз.

Как же был зол на себя, как же я глуп! Бросил единственную женщину, которую когда либо любил. С силой сжал вилку, костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Что было дальше?! – со злостью выдохнул, уставившись на эту незнакомку. Сейчас меня раздражал в ней ее высокомерный взгляд, чрезмерно плавные движения, пустынная бездна в глазах… Совсем не похожа на мою Лиззи.

Женщина встала, ее атласное черное платье заструилась вдоль стройного тела, Эмма облокотилась на стол. В руках она также крутила вино, рассматривая завихрения.

– Это было второе блюдо, думаю, правила ты уже понял. Дальше узнаешь потом, за ужином.

– Ты говорила у нас свидание

Кивок

– Тогда поговорим о тебе, кто ты?

Снова эта улыбка бордовых губ, они были как кровь, но помады не видно.

– Ты начал задавать правильные вопросы, но ответа я не дам, сам должен понять. Я просто проводник.

– Это загадка? Ты говорила у тебя много имен

– Много имен – женщина вернулась на место с привычной грацией, – много лиц. Все верно. Это не загадка, но ты еще не готов принять правду, а это все усложняет.

Я успокоился, не знаю почему ее ответы приводили меня в чувства, она не говорила ничего внятного, только находилась рядом, но ее спокойный вкрадчивый голос напоминали мне о реальности происходящего, что я не сошел с ума. По крайней мере, мне так хотелось верить.

– Кажется, я видел тебя раньше, но не помню где.

Ровное пламя свечи слегка дрогнуло от ее движение, кажется, женщина удивилась. Взгляд ее стал более заинтересованным

– Да, мы встречались, но не были знакомы. Удивительно, что ты помнишь это… Однако, думаю, ты хорошо запомнил этот день

Вот и все. Вновь тишина. Свечи. Часты

– О, быстро летит время, вот и третье блюдо. – голос женщины

Привычная расклада блюд. Гуляш с рисом? Поднял глаза на официанта

– Значит, сейчас будет печаль?

– Горе – подтвердила спутница.

Руки от волнения задрожали, мне совсем не хотелось пробовать это блюдо, как и предыдущее. Вилка ходила ходуном, когда я наконец попробовал кусок.

Больше не стал. Дождь бился за окном, барабаня по стеклу. Люди сидели и рассказывали свои истории, мне не хотелось говорить, только выйти, обратно, подальше ото всех.

Я взял ключи от машины и почти выбежал на улицу, капли упали на мой костюм, создавая влажные темные пятна, но это было не важно, как и тот факт, что я намочил дорогой кожаный салон своего автомобиля. Втопил педаль газа и поехал, еле разбирая дорогу сквозь дикий ливень. Только подъезжая к месту назначения дождь ослаб.

Вышел, захватив свой зонт, позвонил телефон. По работе, плевать. Я достиг всего, о чем только мечтал всего за 5 лет, взлет по карьере перемешивался с праздным образом жизни. Алкоголь, наркотики, снова алкоголь. От наркотиков я смог отказаться, а вот выпивка стала моей постоянной спутницей, пока это не мешало работе – всем было наплевать, а мне было вечно пусто. Я просто пытался чем-то залить эту чертову дыру в своей душе. Подошел ближе.

Ромашки были разбросаны от порыва прошедшего ливня, помяты, истерзаны. Они распластались на свежей земле возле небольшого мраморного надгробья. Заставил себя поднять глаза, все еще отказывался верить в происходящее, но вот оно случилось.

Теперь навсегда черно-белый портрет Лиззи смотрел на меня. Он не передавал тепла её глаз…

Мы не общались с ней, с того дня, лишь пару раз видел мельком и каждый раз вздрагивал сердцем. Я любил ее все также сильно, но не мог пойти к ней, мне было стыдно, чертовски стыдно, ненавидел себя за свой поступок и больше всего боялся, что она никогда не сможет меня простить. И вот наступило действительно это никогда.

Мне позвонила ее мама вчера вечером, сообщила о смерти. Сказала, что та болела, простая пневмония, но это же Лиззи.

Слезы подступили, я дрожал. Они капали вместе с дождем.

Она все наверняка скидывала на простуду, потому что нужно работать, потому что лечение требует времени и денег, а она одна. На ней ребенок, зарплата – гроши.

Больше ее нет. Моей Лиззи нет из-за меня. Она растворилась в вечности звезд.

В легких нахватало воздуха.

Медленно наклонился к земле, подбирая ромашки, фарфоровая рука протянула мне еще одну.

– Спасибо. – передо мной была женщина, чье лицо скрывалось тонким кружевом черной вуали, но вблизи я его видел. Особенно бездонные глаза.

Связал между собой цветы травой и поставил для нее.

Ха, даже не женился, все откладывал, просил подождать. Она ждала и любила, а я был сказочно глуп.

Когда я поднял глаза незнакомки рядом не было, зато остался этот пустой черно белый портрет.

Хватал ртом кислород, сокрушаясь от слез. Сейчас я полностью отдался чувствам, сердце болезненно сжалось, хватался за грудь, но проще не было. Ее нет, нет рядом со мной и не будет, последнее что я дал ей – злость, сам потушил этот огонек жизни.

На глазах предстали все те же чертовы цветы. Сейчас они все потемнели, иссушались, превратились в пыль, под силой времени, только один цветок в центре был полон жизни. Спутница протянула руку, от одного прикосновения несколько высушенных ромашек сломались и повалились на стол с характерным хрустом, она взяла единственный цветок и вздохнула его аромат.

– Так, кто я? – она задала вопрос, не отпуская из рук стебель.

Чья то жизнь всегда в ее руках.

Посмотрел в эти бездушные, безразличные глаза

– Ты – смерть.

И снова эта улыбка, она вернула цветок в вазу.

– Верно. Какие остались вопросы?

– Я умер – это был не вопрос, уже знал. – Но что мы делаем, зачем все это? Воспоминания из жизни

– Как зачем? Ты видишь еще раз все это, а дальше сам знаешь, вверх или вниз. Или во что ты там веришь?

Замолчал, смотрел на вздрагивающий язычок пламени, на высушенный цветок, на полную тарелку с рисом, с того дня перестал его есть. Совсем

– Как я умер? – разорвал тишину мой голос. Возвращая время в мгновенье.

– Авария. Тебя сбила газель, у нее отказали тормоза. Спас мать с ребенком.

Да, в голове возник туманный образ, незнакомка прижимала младенца к груди, она шла с ним не замечая огромную фуру. Страх осознания лишь на секунду пронесся в ее глазах, этого оказалось достаточно, она так похожа на нее… Я не мог спасти себя, а их- да. Вывернул руль перед ударом, их не задело. Погиб, зная это.

– Остался десерт – смерть отвлекла от воспоминаний. На этот раз маска подошедшего мужчины ничего не отражала, она была пуста.

Даже не стал спрашивать, что это значит, просто взял ложечку и отломил кусок шоколадного торта.

– Да, то что нужно! Этот торт идеально подходит, спасибо. – домоупровляющая довольно улыбнулась в ответ.

Прошло больше двух лет со смерти Лиззи, я бросил пить и больше не возвращался к этому. А еще…

– Папа, папа, смотри какой цветок! – девочка буквально запрыгнула на меня, а я не мог сдержать смеха – Правда, красивый?

Ромашка, конечно, маленькие ручки тянули ко мне этот цветок, а в глазах отражалось такое же тепло гиацинта.

– Где же ты нашла его, принцесса?

– У нас во дворе, представляешь! Прям сквозь камни пробились. А это что, торт? На день рождения выбираете и без меня!

Не мог сдержать счастья. Она сползла с меня точно обезьянка и подбежала хватать шоколадное лакомство.

– Эмма, не забудь помыть руки – миссис Бромптон была строга в вопросах гигиены и воспитания. За напускной строгость было очень доброе сердце. Домоуправляющая отрезала кусок пирога протягивая дочери.

Ждать не пришлось, Эмма мгновенно проглотила массивный кусок и состроила задумчивую гримасу. Ее бровки забавно нахмурились

– Папа, иди сюда! – приказала мне маленькая проказница.

Я послушно подошел наклонился.

– На ушко сказать хочу…. – Наклонился еще ближе. Звонкий поцелуй в щеку и цепкие объятия. – Отличный выбор, папа, ты у меня самый лучший!

И точно также в объятиях оказалась миссис Бромптон, от Эммы сложно спрятаться.

Она часто плакала, когда вспомнила маму и просила рассказывать мне истории о ней. Мне было больно, но я говорил, хотел, чтобы она знала, хотел, чтобы помнила.

Дочка радостно жевала свой торт, запивая разбавленным чаем. А я просто смотрел на нее, что не осталось не замеченным, девочка подняла на меня взгляд, вопрошающе

– Я очень сильно тебя люблю, малышка

Она ответила своей лучезарной улыбкой

Вырываться из воспоминаний стало как никогда больно, я знал, ведь прошло потом всего пару дней…

– Да, ты не дожил до ее дня рождения – мои мысли подтвердил безучастный голос. Смерть не щадит никого.

Моя дочь осталась сиротой, я не вернулся к ней домой, теперь она одна. Не мог смериться с этим, и не мог ничего сделать. Все уже свершилось, я прожил свое.

Вот и все – моя жизнь, была достаточно короткой, полной боли и счастья, надежд и разочарований, злости… Больше всего мне хотелось увидеть их вместе, Лиззи и Эмму, исправить свои ошибки, но этому не суждено было свершиться.

Может, в следующий раз?

Я посмотрел в глаза смерти. Они не были пусты и бездонны, ошибался, они были смерены.

– Куда дальше? – мой голос звучал сейчас блекло, словно краски в нем разбавили водой. Догорающие свечи испачкали все воском. Звук все также идущей стрелки часов.

– Выбирай

– Должен выбирать – я?

Легкое движение плеч

– Человек сам вершит свою судьбу. Я только проводник и неизбежный спутник, ведь каждый по итогу приходит на свидание со мной.

Точно. Все так

Я знаю, куда идти, знаю, куда ведет моя дорога

А вы?…