Вечером, без четверти семь, Флинт вышел за калитку и глянул в сторону, откуда должен был появиться странный заказчик. Стелившийся густой туман заволакивал дорогу, так что различить что либо даже на расстоянии в одну лигу было затруднительно. Сколько Гарри не напрягал глаза, он не видел ничего, кроме пелены, которую сумерки успели окрасить в серый цвет. Решив, что от бдения никакого толку не будет, гробовщик вернулся в сарай. Не успел он ещё раз осмотреть свой товар, как услыхал возле калитки лошадиный храп. Гарри поспешил навстречу. Во дворе уже стояла миссис Флинт, которую, кстати, звали Милли (как видите, имя у неё тоже было не очень приятное). Вырядившись в свое единственное праздничное платье, напоминающее огромный разноцветный колокол, она напустила на себя мину кротости и благодушия, которые, по её мнению, должны были немедленно расположить щедрого джентльмена, что успел слезть с высоких дрог, запряженных парой лошадей и войти во двор. Милли попыталась ему поклониться и даже сделала попытку присесть, густо разрумянившись от своего раболепия. Но джентльмен в плаще не обратил никакого внимания на толстую хозяйку, сразу устремившись к сараю, откуда Флинт уже успел вынести гроб и прислонить его к стене мастерской. Не говоря ни слова, заказчик одним цепким взглядом окинул работу гробовщика, потом махнул рукой извозчику, чтобы тот подготовил дроги, а Гарри отрывисто бросил:
– Грузи.
Флинт взвалил гроб на плечи, вынес за калитку и водрузил на повозку, где извозчик закрепил его верёвкой. Милли хотелось сказать вослед строгому клиенту что-нибудь приятное, но единственное, что в тот момент пришло ей в голову, так это слова:”С нетерпением ждём вас снова!”, которые в данной ситуации были не то, чтобы неуместны, а прозвучали бы просто кощунственно, если бы миссис Флинт не хватило ума промолчать.
Когда гроб был уложен, заказчик вспрыгнул на козлы и велел кучеру погонять. Раздались удары плети, лошади тронулись с места и погребальная повозка вздрагивая на кочках, растворилась в пелене серого тумана. Милли так и стояла, сохраняя на лице своём маску доброжелательности, пока дроги не исчезли из вида. Как только стих скрип колёс, все ее благодушие вмиг улетучилось, и она снова превратилась в ту сварливую женщину, какой привык её видеть Гарри.
– Какой неприятный тип, – заявила Милли мужу, – у меня от него мурашки. Брр… И чего ради ему вздумалось отвалить нам пять золотых за деревянный ящик?
– У богачей свои прихоти, – отвечал Флинт. Знай его супружница, что заказчик пожелал выстелить гробовое дно чистым серебром, не сносить бы тогда бедному Гарри головы. Милли устроила бы ему такую выволочку, попрекая, что её глупый муженек не удосужился оставить себе даже унцию, что Флинт месяц не показался бы из сарая.
– Ладно, – махнула Милли куда-то в сторону, – пошли в дом. Рагу, наверное, уже поспело.
– Не мешало бы отметить эту сделку, – неуверенно кряхнул Гарри, ожидая после таких слов получить несколько словесных оплеух. Но миссис Флинт только криво улыбнулась и ответила:
– Чего уж там, налью тебе стаканчик, да и сама не побрезгую. Чай не каждый день заезжают к нам богатые дуралеи.
Гарри вздохнул и двинулся за женой в дом.
Продолжение следует…
Автор публикации
