Соседка

Соседка.

 

Произошла эта история давно, а может быть недавно. Это для кого как. В то время Ольге Семёновне Самойловой (в девичестве Веселовой), главному бухгалтеру серьезного предприятия, было всего десять лет. А её младшему брату Никите, семь.

Они тогда получили от завода, где работали родители Ольги, Татьяна и Семён Веселовы, трёхкомнатную квартиру. После малогабаритной однушки, где долгое время ютилась вся семья, эта квартира казалась хоромами. Радости не было конца! И, пускай она была в старой пятиэтажной «хрущёвке», на последнем этаже, но для Оли, которой обещали СВОЮ, личную комнату, это было настоящим чудом!

Переехали за один день. И практически сразу перезнакомились с соседями по площадке. На их площадке было четыре квартиры. Квартира Веселовых находилась сразу возле лестницы. Напротив располагалась квартира бабы Зины, веселой, румяной старушки, лет семидесяти пяти на вид. Из-под ее двери всегда вкусно пахло выпечкой, а самотканый половичек у порога был всегда чисто выметен и радовал глаз. После переезда семьи Веселовых, баба Зина первой пришла познакомиться с новыми жильцами и принесла целую тарелку пирожков с картошкой и капустой. Со слов бабы Зины, живёт она здесь со дня постройки дома, была замужем, но недолго. Не прожили с мужем и двух лет, как тот скоропостижно скончался, инфаркт. Больше Зина замуж так и не вышла.  Детей тоже не было. Подружились с бабой Зиной сразу.

Рядом с квартирой бабы Зины жил дядя Сережа, запойный алкоголик. Раньше он жил вместе со своей матерью, но два года назад старушка умерла и, дядя Сережа «пошел в разнос». Пил он хоть и почти каждый день, но тихо. Где брал деньги на водку, остаётся только догадываться.

А вот соседку сбоку Оля увидела только через две недели, когда под вечер возвращалась со школы. Не успела Оля вставить ключ в замочную скважину своей двери, как услышала на лестнице неторопливый стук каблуков. Девочка посмотрела вниз и увидела, как по лестнице поднимается женщина. На вид ей было лет сорок пять. Очень высокая, стройная (можно сказать, худощавая). Черные туфли на высоком каблуке делали её еще выше, а боровое платье в пол подчёркивало величественность осанки. Длинные по пояс волосы, цвета вороньего крыла, были распущены и обрамляли высокие, точёные скулы. Но не это поразило девочку, а тонкий «ястребиный» нос и глаза. Они казались абсолютно черными, как бездна, и смотрели настолько пронзительно, что Оля невольно поёжилась. Второпях пробубнив: «Здравствуйте», Оля, не дождавшись ответа, пулей заскочила в квартиру, захлопнула дверь, прижала к ней ухо и прислушалась. Стук каблуков миновал дверь Веселовых и проследовал дальше. Возле соседней двери он затих. Послышался звук открываемого замка. Хлопнула дверь и воцарилась тишина.

– Ты чего там затаилась? – голос младшего брата за спиной заставил Олю подскочить на месте.

– Я сейчас соседку видела, – пытаясь успокоиться и отдышаться, выдавила Оля.

– Какую?

– Из квартиры рядом.

– Ну и кто она?

– Жуткая тётка… – передёрнула плечами Оля и начала разуваться.

Позже с этой соседкой познакомились и родители. Она прошла мимо них, обронив холодное приветствие, и скрылась за дверью своей квартиры. Как потом рассказывала словоохотливая баба Зина, зовут эту даму Эльвира. Элька (как называла ее баба Зина) поселилась здесь лет пять назад. Живёт одна, работает в каком-то ателье, с соседями не общается, дома бывает редко. Вот и вся скудная информация, которой располагала баба Зина. А уж эта прозорливая старушка знала, наверное, всё не только о соседях нашего подъезда, а и всего дома, двора и, даже улицы.

Матери Ольги Эльвира сразу не понравилась.

– Странная она какая-то. Как-будто не в себе, – дала свое «экспертное» заключение Татьяна, – И одевается она, словно на светский приём собралась. На людей, как на мусор смотрит. Тоже мне, королева!

– Да отстань ты от неё, – перебил её Семен, – Немного странноватая, это да. А то, что «колючая», так это от одиночества. Её пожалеть надо.

– Уж не ты ли её жалеть собрался?

– Скажешь тоже… – пошёл на попятную Семен, зная суровый характер своей жены.

– Смотри у меня.

На этом все разговоры о странной соседке в семье Веселовых закончились и жизнь в новой квартире пошла своим чередом.

Однажды Оля проснулась среди ночи. Полная луна светила в окно. Вокруг стояла звенящая тишина. Почувствовав жажду, девочка вышла из своей комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. В зале на диване спокойно посапывал Никитка. Дверь в спальню родителей была закрыта. Чтобы не разбудить ненароком брата, Оля осторожно, на цыпочках, пробралась на кухню. Попив воды и поставив кружку в раковину, Оля, также осторожно, чтобы не разбудить Никиту, начала пробираться назад. В дверном проёме зала она остановилась, как вкопанная.

На диване безмятежным сном спал Никитка. А в свете луны, склонившись над ним, стояла чёрная фигура. Согнувшись над братом, фигура суетливо водила головой взад – вперёд, будто бы обнюхивая его. Затем, дёрнувшись, она (словно по воздуху!) поплыла в сторону спальни родителей. Но на полпути, как будто что-то учуяв, на мгновенье замерла и двинулась к комнате Ольги. Подплыв к двери, фигура вытянула голову и, Оля ясно увидела из-под чёрного одеяния, длинный, крючковатый нос, который с жадностью втягивал воздух.

Закрыв рот обеими руками, чтобы не закричать, Оля спряталась за угол и сползла по стене вниз. Сидя на корточках и сдерживая крик, она судорожно пыталась сообразить, что же делать. Сидеть тихо? Спрятаться, чтобы эта тварь её не заметила? А вдруг она нападет на Никиту? Или на маму с папой?

Собрав остатки мужества, девочка со всех ног бросилась в родительскую спальню с криком: «Мама!!! Папа!!!». В два прыжка преодолев расстояние до двери спальни родителей, Оля ворвалась к ним и кинулась в объятия матери. На диване, сонно моргая и ничего не понимая, сидел Никита. Выслушав Олю, Семен обошел всю квартиру, на всякий случай подёргав балконную и входную дверь. Но нигде никого не было.

Татьяна и Семён решили, что, на почве новых впечатлений и переживаний, дочери приснился кошмар и появились признаки лунатизма и, если это еще раз повториться, показать её врачам.

– Ты-то хоть мне веришь? – спросила Оля брата, когда родители ушли на работу.

– Ага, а как же! – усмехнулся Никита, – Помнишь, как три года назад, когда родители были в ночную, ты пугала меня тем, что сейчас из-под моей кровати вылезет бабайка и сожрёт меня. Ну, сейчас ты, сестрёнка, перещеголяла саму себя. Уже родителей «кошмарить» начала. Круто!

– Да пошёл ты… = только и смогла сказать Оля, уже сама сомневаясь в увиденном.

Вечером, когда родители вернулись с работы, к ним зашла баба Зина и рассказала, что дядю Серёжу увезли в «психушку» (психиатрическую лечебницу), так как у него случилась «белая горячка». Со слов бабы Зины, дядя Серёжа бегал по двору с безумными глазами. Все попытки соседей успокоить его были тщетны. Он все время повторял, что к нему приходила ведьма в черном и пила из него «жизнь». На просьбы соседей вернуться к себе в квартиру, он становился напуганным и начинал кричать: «Вы что, не понимаете?! Она всё еще там! Прячется в тёмных углах! Она ждёт меня, чтобы убить!». Пришлось вызывать «психиатричку» (скорую психиатрическую помощь) и увозить болезного на лечение.

– А я говорила Клавке, когда Сережка ещё пацанёнком бегал, строже надо с ним быть! – причитала баба Зина на кухне, отхлёбывая чай, – Так он же у неё единственным сыночком был. Без мужа она его родила. Считай, нагуляла. Ох и позора через это натерпелась! Сама не доедала, всё ему отдавала. Разбаловала его в конец. Вот тебе и результат.

После ухода бабы Зины, Татьяна намекнула Семёну, что, если он и дальше будет «засиживаться с мужиками в гаражах», его ждет судьба дяди Серёжи. Они дружно посмеялись и начали готовиться ко сну. Вот только Оле было не до шуток. Она с ужасом осознала, что это был не сон. Ведьма существует! Прошлой ночью девочка её спугнула и, она отправилась искать новую жертву. Не повезло дяде Серёже…

Вечером Оля твердо решила не спать. Она тихонько ходила туда – сюда по свое комнате, пытаясь взбодриться. Как оказалась в своей кровати и как заснула, Оля абсолютно не помнила. Проснулась она от того, что чей-то взгляд прожигал её насквозь. Открыв глаза, продолжая лежать, оглядела комнату. В углу, возле шкафа стояла ведьма! Она пряталась в темноте и, только, горящие адским огнём глаза, не мигая, уставились на девочку. Оля хотела закричать, но что-то невидимое сковало ей горло. Она не могла даже пошевелиться. Руки и ноги приросли к кровати намертво. И тут ведьма заговорила. Скрипучий старческий голос произнес:

– Я чувствую твой страх… Он сладок на вкус… Но ТЕБЕ не надо меня бояться… ТЕБЯ я не трону… ТЫ особенная… Я почувствовала это сразу, как вы поселились здесь. Но не могла понять, кто из вас ИЗБРАННЫЙ. Теперь я поняла, ЭТО ТЫ. Скоро я отдам ТЕБЕ ЭТО. Скоро… Скоро… – зашелестело эхо и, силуэт ведьмы, задрожав, растворился в темноте.

Немного пройдя в себя от случившегося, и очнувшись от странного паралича, Оля спустилась с кровати. На цыпочках прошла по комнате и заглянула за дверь. Никита мирно спал. Подойдя к спальне родителей, девочка осторожно, с замиранием сердца, прислушалась. Тишина. Потихоньку приоткрыв дверь спальни, Оля увидела мирно спавших родителей.

Вернувшись к себе в комнату, Оля начала судорожно вспоминать все, что знала про ведьм. Её мучили вопросы. Почему ведьма её не тронула? Что хотела передать ей? И что в Оле такого особенного? Заснуть больше она так и не смогла. Под утро у неё созрел план, воплотить который она решила следующей ночью, когда родители уйдут в ночную смену.

Уходя в школу, Оля прихватила с собой небольшую банку с крышкой и собрала все те скудные денежные сбережения, которые у неё были. После уроков она пошла не домой, а в церковь, которая находилась через три улицы от Олиного дома. Набрав там полную банку святой воды, Оля зашла в ближайший продуктовый магазин, где купила две увесистых пачки с солью. Все это добро еле уместилось в пакете со «сменкой». Оля боялась, как бы родители не заметили её приобретения. Тогда пиши пропало. Потащат по врачам, начнут успокоительными пичкать а, может быть, чего и похуже. А Оле, как никогда, нужно быть дома в здравом уме и трезвой памяти, чтобы защитить свою семью.

Но все прошло как по маслу. Родители даже не взглянули на пришедшую со школы дочь. Только мама крикнула из кухни, чтобы она мыла руки и садилась ужинать. Закинув под кровать свое добро, Оля отправилась ужинать. Перед предстоящим делом нужно было подкрепиться.

Перед тем, как уйти на работу, родители заглянули к бабе Зине, попросив её присмотреть за детьми и проследить, чтобы те легли спать не позже десяти вечера. Она с радостью согласилась. Но, то ли старушка, по старости лет, запамятовала, то ли сама к этому времени уже уснула, только после десяти её так и не было.

Дождавшись одиннадцати часов, Оля принялась за дело. Достав из-под кровати банку со святой водой, она стала методично обрызгивать все стены, окна, двери, пол и, даже, неуклюже подпрыгивая, потолок. Оля помнила, что ведьма могла появиться откуда угодно.

– Да, сестренка! Шиза подкралась незаметно, – веселился братец, сидя на диване перед телевизором.

– Молчи лучше! Не хочешь помогать, так хоть не мешай. – огрызнулась Оля, открывая пачку соли. Также методично стала посыпать солью все углы и подоконники. Времени оставалось все меньше.

– Не, не, ты продолжай. Родители утром придут, увидят твои «художества» и, поедешь ты в «дурку» к дядьке Серёге. Знаешь, есть там палаты с «Наполеонами», «Цезарями», а ваша, личная палата будет называться «Андерсены», – не унимался Никита, – Посидите там вдвоем, глядишь, и Леший с Горынычем привидятся.

– Да заткнёшься ты в конце концов?! –  не на шутку вспылила Ольга.

– Не, сеструха, плохо ты подготовилась к встрече со своей ведьмой, – уже во всю веселился Никита, – Она у нас, кажется, за стенкой живет? Сто пудов, в этой квартире за пять лет не раз бывала. Без крестов на стенах, ну никак не обойтись.

– Слушай, Никитос, а ведь ты прав! Где цветные мелки?

– Оооо… Ты точно «кукухой» поехала, – пробубнил Никита и достал из своего портфеля мелки, – На, держи. Только я в этом точно не участвую. За разрисованные стены родаки точно голову оторвут и тебе и мне, за компанию. За свои «косяки» отвечать будешь сама.

Но Оля уже не слышала брата. Она рисовала кресты везде, где только можно. Пусть лучше ей попадет от родителей, но ведьма к ним в квартиру не пробьется. Закончив свои приготовления, Оля включила свет по всей квартире, чтобы не было темных углов, и села на диван к брату, который смотрел какой-то фильм.

В районе часа ночи, когда уже давно стемнело, а веки начали слипаться от усталости, вдруг по всей квартире погас свет и, потух телевизор.

– Ну вот. На самом интересном месте! – недовольно пробурчал Никита, – Может пробки выбило? Пойду на площадку, гляну.

– Не выходи! – приказала Ольга, – Этой ночью никто из квартиры не выйдет!

– Слушай, Оль, – уже не так уверенно ответил Никита, – сама с ума сходишь и, меня пугаешь. Вернутся родители, я им всё расскажу.

– Сидеть, я сказала!

И только она это выкрикнула, как по стене, со стороны квартиры странной соседки, раздался стук. Как-будто кто-то наткнулся на невидимую преграду и пытался сквозь нее пробиться. Стук становился все громче и хаотичней.

И тут в голове Ольги прозвучал скрипучий голос: «Молодец, девочка… Догадливая… Но так ли ты сильна духом? Сейчас узнаем…».

Оля, в ужасе, перевела глаза на брата. Тот сидел, не шевелясь. Даже в темноте, Оля смогла разглядеть широко раскрытые, напуганные глаза Никиты, в которых вот-вот появятся слезы.

– Не бойся, Никитка, – крепко обняв брата, прошептала девочка, – я тебя никому в обиду не дам.

Стуки стали раздаваться по всем стенам в окружении квартиры. Даже со стороны улицы. А ведь пятый этаж! Это было похоже на то, как будто кто-то со всего маху врезался в них. Но святая вода, соль и кресты, наспех нарисованные детской рукой, крепко держали оборону.

И вдруг Оля почувствовала, как Никита стал судорожно дергать ее за рукав. Она посмотрела на брата, который, с расширенными от ужаса глазами, не отрываясь смотрел в сторону балкона. Ольга перевела взгляд на балкон. Там, даже через плотно задёрнутые шторы, было видно, как на той стороне светятся два огонька, будто бы два глаза. И они двигались.  В балконную дверь постучали. Сначала тихо, потом чуть громче. Затем последовало три громких удара по стеклу. От этого звука, волосы зашевелились у девочки на голове, но она стиснула зубы и еще крепче прижала к себе брата. В её голове вновь прозвучал противный голос ведьмы. Но в этот раз он был тихим и заискивающим:

-Ну всё, девочка, поигрались и хватит… Ты доказала, что твоя воля сильна… Я другого и не ожидала… А теперь подойди к двери и открой её…

– Нет!  – крикнула в темноту Ольга так, что Никита снова вздрогнул.

– Ты даже не представляешь, от чего отказываешься… Безграничная власть над людьми… Ты сможешь внушить что угодно кому угодно… У тебя будет всё, что только пожелаешь… Ты будешь жить дольше чем кто-либо существующий… Только открой мне дверь…

– НИКОГДА! – вновь крикнула девочка.

И тут во входную дверь неистово забарабанили. Стук был такой громкий, что казалось, он перебудит не только всех соседей в подъезде, но и весь дом.

– Немедленно открой дверь, маленькая дрянь! – уже не скрывая своей жгучей ярости вопила ведьма, – Я знаю, что с тобой младший брат. Я слышу, как от страха колотится его маленькое сердечко. Если ты сейчас же мне не откроешь, я сожру его у тебя на глазах! Он будет умирать долго и мучительно! А тебя я заставлю смотреть, как угасает в нём жизнь из-за тебя! Открой дверь, мелкая тварь!!! Открой!!! Открой!!! ОТКРОЙ!!!

Оля не знала, сколько они так просидели с братом, прижавшись друг к другу и, умирая от страха. Когда голос ведьмы и стуки в дверь затихли, Оля посмотрела на окно. Светало. Она взглянула на брата, который вопросительно смотрел на неё.

– Она ушла? – с надеждой в голосе спросил Никита.

– Надеюсь. – ответила Оля.

И тут они услышали на лестничной площадке какой-то шум и голоса, среди которых были и голоса их родителей. Дети, как один сорвались с места, распахнули дверь и выскочили наружу. Там столпилось много людей: соседи с нижних этажей, родители Ольги и Никиты и врачи скорой помощи. А возле их двери, на полу, лежала… баба Зина. Она не шевелилась. Казалось, у неё был паралич. Её лицо всё посерело и состарилось лет на двадцать. И только глаза злобно вращались. Как будто она пыталась выразить всю злобу и ненависть, на которую только была способна. Затем её взгляд выхватил из толпы Олю, прижавшуюся к матери и, старуху затрясло. Она пыталась поднять руку и протянуть её в сторону девочки. Но санитары быстро погрузили дергающуюся старуху на носилки и стали спускаться вниз.

– Это надо же, как инсульт человека может обезобразить, – сказала Татьяна, заводя детей домой.

– И не говори, – ответил ей Семён, – а такой бодрой старушкой казалась.

Оля вопросительно посмотрела на Никиту. Тот отрицательно мотнул головой в знак того, что будет молчать как партизан.

– Я не поняла! Это что за бардак у нас в доме?!!! – послышался из комнаты крик матери. Но уже не было страшно, что попадет от родителей. Ни Ольге, ни Никите уже не было страшно…

Через три дня, после того как увезли старуху в больницу (бабой Зиной Оля и Никита её больше между собой не называли), возвращаясь домой, Оля увидела, как у подъезда мирно беседуют мама и Эльвира. Оказалось, что Эльвира сама из деревни. Две недели назад заболела её мама и, она, отпросившись на работе, уехала в деревню, чтобы ухаживать за больной матерью, пока та не встанет на ноги. А так как человеком Эльвира была необщительным, её отъезда никто не заметил.

Через какое-то время по подъезду прошёлся участковый с вопросом, не слышал ли кто из соседей криков о помощи? Дело в том, что Филимонова Зинаида Петровна (так звали старуху) прилично приложилась затылком, когда падала на пол. Для порядка, надо было выяснить, не было ли покушения на старушку. Но все соседи в один голос утверждали, что всё было тихо. Оля с Никитой также сказали, что ничего не видели и не слышали.

Так и не оправившись от инсульта, Зинаида Петровна умерла в больнице. Говорят, что до самой смерти она пыталась хоть как-то пошевелиться, словно ей очень сильно нужно было встать. Также она все время мычала, пытаясь что-то сказать.

На похоронах старухи Оля краем уха услышала разговор трёх старушек из соседнего подъезда.

– Ох и странная была эта Зинка, – начала разговор баба Сима.

– Да тише ты! – шикнула на неё другая старушка (кажется, баба Валя), – не заешь что ли? О покойниках либо хорошо, либо ничего.

– Да чего ж хорошего о ней говорить-то? – не унималась баба Сима, – Вот мне Никитична сказывала, что они с Зинкой из одной деревни. А у той бабка ведьмой была, её все в деревне сторонились. А как приехали в город, Никитична с ней, да устроились на швейную фабрику, так Зинка сразу себе хахаля нашла и замуж выскочила.

– Ну и что с того? – вмешалась в разговор другая бабулька, Тома.

– А то, что муж у неё был молодой и здоровый как бык. А за два года с ней ссохся весь и помер. А баба она была видная. И после смерти мужа одна долго не засиделась. Люди говорят, мужики разные к ней захаживать стали. Только, кто приходил к ней, через какое-то время пропадали.

– Ну и языкатая ты Серафима! Язык, как помело, – пыталась пристыдить Серафиму Валя, – Никитична лет десять назад как померла. А было ей тогда девяносто четыре года.

– Вот! – у бабы Симы аж глаза загорелись, – а Никитична на два года младше Зинки! Ведьмой была Зинка! Это факт! А жила долго, так как жизнь из людей «пила».

– Что-то я не помню, чтобы люди здесь повально умирали, – задумчиво произнесла баба Тома.

– Так осторожная была. Может, понемногу из людей брала, а, может где в других местах промышляла, чтоб не заметно было. А помирала она долго и в мучениях, знаете почему?

– Ну? – уже обе старушки с нескрываемым интересом смотрели на Серафиму.

-Так ведьма, когда приходит время помирать, свое проклятье должна кому-то в роду передать. Тогда она не будет в аду гореть. Если таковых не найдется, тогда ведьма должна найти кого-то подходящего, и передать это зло ему или ей.  Как они его находят, не знаю. А у Зинки не было никого из родных. И, видать, не нашла никого. Вот и крутило её. Уж очень ей в аду гореть не хотелось.

Дальше разговор плавно утек в другое русло и, Оля потеряла к нему всякий интерес.

***

Прошло время. Дядя Серёжа после выписки из психиатрической лечебницы, бросил пить и ушел в монастырь. Домой он так и не вернулся.

У Эльвиры жизнь сложилась куда интересней. Как-то раз, к ним в ателье зашёл один немец. Он приезжал в этот город по делам и на улице неудачно упал, порвав брюки. Вот их и принёс чинить в ателье, где работала Эльвира. А как увидел Эльвиру, то сразу был сражен её таинственностью и влюбился. Они недолго повстречались и, он увез её в Германию. Говорят, там она стала заниматься дизайном одежды и расцвела.

В квартирах Эльвиры и дяди Сережи поселились семьи с детьми и, площадка пятого этажа наполнилась детским смехом. Только в квартире «бабы Зины» никто не мог жить. Было что-то там такое, что люди, прожив там недолгое время, бежали без оглядки. Когда Ольга, поступив в другом городе в ВУЗ на экономический факультет, уезжала на учебу, там сменилась уже девятая семья.

Никита стал военным. Часто писал сестре из разных городов. А вот о семье и думать не хотел.

Самойлова Ольга Семёновна, главный бухгалтер крупного предприятия, замужняя женщина и мать троих детей, вынесла из детских лет один урок, что даже под самой мрачной и даже, иногда пугающей обложкой, может прятаться творческая, ранимая натура. Нужно только её разглядеть. А за яркой и весёлой обёрткой, может скрываться непроглядная тьма…