От жары и духоты зеркало запотело, была теплая летняя ночь, но он все равно любовался собой в зеркале. Вдруг его отражение исчезло.
— «Самый красивый, что ли?», — услышал он голос зеркала.
— «Да, и самый умный!», — немного удивившись, ответил он.
Вдруг в зеркале вместо себя он увидел обезьяну.
— «Ну и шуточки!», — засмеялся он.
— «Ой! Обезьяна!», — заорала его жена, глядя на него.
— «Это зеркало прикалывается!» — объяснил он.
— «Говорящая обезьяна!», — еще громче заорала его жена.
— «Возмутительно!» — сказал он и проснулся…
Солнышко не светило, и он решил опять уснуть.
Вдруг профессору Зафуку неожиданно показалось, что он — шашка.
— «Как ходить?» — подумал профессор Зафук.
— «Ходишь не ты, а тот, кто играет», — подсказал профессору Зафуку внутренний голос.
— «Нет, не буду шашкой!» — сказал профессор Зафук и проснулся.
Солнышко еще не светило, и он решил опять уснуть.
— «Я имею право отличаться от других!» — сказал профессор Зафук и залез на крючок шахматной доски.
Раскачиваясь все сильнее и сильнее, профессор Зафук испытывал чувство гордости и… шлепнулся.
Профессор Зафук уже который раз проснулся, но теперь почему-то под кроватью.
Солнышко еще не светило, и он решил опять уснуть.
Он был современником Пушкина и Ломоносова, у него даже были дальние родственники из хозяйства Екатерины… Все были гуси как гуси, а он… изучал людей. Читал Лермонтова и Некрасова. Однако…
— «Людям вообще не стоит писать!» — считал он… Да, кстати, гуся звали Никифор Петрович…
Никифор Петрович мечтал обсудить этот вопрос в дворянском собрании. А потом — записаться на аудиенцию к его императорскому величеству и, заручившись поддержкой благородного общества, -…. отменить письмо…
— «Вы гусь утонченный, наверняка вам не чужда поэзия», — скажет, сидя в роскошном пушистом кресле, Никифору Петровичу государь.
— «о! Да…, » — ответит Никифор Петрович. — «Но позвольте… перья, которыми вы пишете. Они же, они же…» И тут он многозначительно промолчит… Государь все поймет сам…
Вдруг… Никифор Петрович проснулся… И… опять наступил 21 век. Увы…
— «За что бороться? Зачем жить?» — безысходно вздохнул он…
А солнышка все не было. Пришлось опять засыпать.
— «Разве можно играть в шашки без компаса?» — удивился заблудившийся на шахматной доске профессор Зафук.
Иногда минутная стрелка часов профессора Зафука показывала на юг и часы могли бы сгодиться вместо компаса, но сегодня часы почему-то показывали вес профессора Зафука.
— «За фук!» — вдруг услышал профессор Зафук и… был взят за фук…
Очутившись вне шахматной доски, профессор Зафук заблудился еще сильнее…
— «Буду ждать следующей партии, выбираться лучше по клеточкам!» — принял решение профессор Зафук, но… случайно закатился под стол…
— «Просыпайся!» — подсказал профессору Зафуку внутренний голос.
— «Жизнь — это сон и проснуться нам не дано!» — возразил профессор Зафук и перевернулся на другой бок…
Профессор Зафук никак не мог найти компромисс между шашками и шахматами. Он не понимал, по каким правилам он живет. По ту сторону шахматной доски существовали нарды, в них профессор Зафук играл всего несколько раз, но тоже чувствовал свою причастность.
Иногда профессору Зафуку казалось, что это именно он изобрел игру в поддавки. А игру в уголки Зафук не понимал.
Игр было много, а шахматная доска была всего одна. И надо было понять, в какой он игре. Чтобы лучше это понять, профессор Зафук засунул голову под подушку и уткнулся носом в диван.
Солнечные лучики осознали, что теперь им профессора Зафука не разбудить, и удалились будить других профессоров…
А бык вышел на арену.
— «Это еще не факт, что я бодаюсь! Это вы бодаетесь, а не я!» — сказал тореадору бык. А вокруг становилось все краснее и краснее. Бык боднул солнышко, взял солнце на рога и публика зааплодировала! Тореадор решил, что уже ночь и уснул, а бык открыл глаза и… проснулся.
Солнышко мешало спать, но он, перевернувшись на другой бок, опять уснул.
(с) Юрий Тубольцев
Автор публикации
