Жил на свете старичок
Маленького роста,
И смеялся старичок
Чрезвычайно просто
Даниил Хармс
.
Ахти, дааа… Экий раз!
Михал Михалыч Михайлов
.
Михалыч действительно был эдаким старичком маленького роста, да и смеялся он вполне себе просто, как все люди. А вот непростым у него было чутьё. Слово “экстрасенс” Михалыч не любил – больно уж много жулья так себя называло, хотя парочку настоящих людей с особыми способностями он видал. Один, например, рожу реально лечить умел – что у людей, что у свиней. Ничего не делал, только глядел на больного, да молитву говорил, на закате или на рассвете. И ведь чётко срабатывало всегда – тот и сам не знал, почему. Ну, бывает такое, видимо…
.
А на Михалыча на старости лет стало иногда накатывать – чуял, как будто знал откуда-то, что скоро чего-нибудь стрясётся, отчасти представляя, где, когда и с кем. Иногда мелочь чуял какую, иногда пакость посерьёзнее, а то и вовсе уголовщину. Никаких видений и прочих эффектов, просто как будто слышал где, а теперь вспоминал потихоньку. И так вышло, что когда-то давно ещё задружился он с местным опером – в пивной, что ли, за одним столиком оказались-разговорились, ну или что-то вроде того… Судьба свела, короче – и как теперь оказалось, с большой пользой – что для милиции, что вообще для народонаселения небольшого нашего городка.
.
Вот и сейчас звонит Михалыч старому приятелю, аж голос дрожит – чую, говорит, смертоубийство, вот-вот быть могёт, да какое-то больно уж мерзкое, прям как раздавят кого. А кого – не пойму, как в ряске болотной всё… Кстати, о болоте – уж не лесопарком ли нашим это дело пахнет?
.
Подъехал опер к Михалычу на стареньком своём москвиче, шуганулись они на край городка, дальше пешком пошли. Не зря, как оказалось – на месте что-то ещё вспоминаться начало. Вот, говорит Михалыч, в домишке том на краю зараза какая-то – чую, что к этому делу будет причастное… Ну, опер, СанСаныч его звать, справки быстро навёл – там фуцан один с сестрой да мамашей живёт, ни в чём особо не замечен, разве что балаган какой по пьяни случался – так, ерунда. Говорят, правда, что этот самый Серёга, Серый – больно уж тип какой-то противный. Только к делу этого не пришьёшь… Но больно уж Михалыч настаивает, а чутьё его обычно не подводило. Решил Саныч за Серым приглядеть, не светясь особо – в кустах за домом притаился. Как раз уже время подходит, получается, что Серого за рукав вот-вот ловить понадобится. Или кого-то рядом, с ним связанного.
.
За Серёгой, и правда, никакого криминала не числилось. Всерьёз самому дело провернуть – мозги нужны, тупо нахрапом – трусоват парниша. В долю кореша не берут, не связываются – уж больно говнистый товарищ, ну его… Только что у Серого и выходило, так это ПТУшницам мозги крутить – понты кидать, кося под блатного. А коли хулиганил или тырил чего по мелочи – так чаще всего сам бит и бывал. Ну, вот ещё пару раз в вытрезвителе отметился… Сейчас же Серому вдруг что-то тошно стало, боязно. Видать, от Михалычева чутья по воздуху навелось, но это Серому невдомёк. А вот на днях такое дело было, корефан его, Димон, откинулся – пару лет по дури чалился. Ну, бухнули по такому поводу, отметили, тут Серёга возьми, да и сказани чегой-то там обидное – случайно вышло как-то… Димон на взводе был, дверью хлоп – и всё. Как Серого встретит где – только под ноги сплюнет, да мимо пройдёт. Вот и решил Серёга, что тот не просто так обиделся, а пронюхал, как он к бабе Димоновой подкатывал, пока дружок на зоне мантулил. Как бы теперь не перепало от старого приятеля…
.
Короче, чует Серёга, что кто-то тут рядом есть, по его душу явился. Из дому нос высунул, огляделся – а вроде и никого. Саныч – опер с опытом, с понятием, хрен так сразу усечёшь. Он и на ровном-то месте не особо заметен, а уж в кустах-огородах так и вовсе растворяется. Ну, отправился Серый, как обычно, за бутылкой – заодно, глядишь, и дрожь унять поможет. Смотрит Саныч из своего укрытия – повертел головой его подопечный, да за калитку. Опер – следом, тихонько так, за кустами вдоль забора – держит дистанцию. Видно, что на нервах Серёга – то руки в карманы сунет-вынет, вправо-влево зыркает, вот ногу поднял, замахнулся – пнуть что-то там на тропинке. Тут-то СанСанычу мошка мелкая с куста жасмина, за которым он прятался, в нос залетела – и вдруг как чихнёт опер – резко, звонко так, сам того не ожидаючи. В жизни такого прокола не было, а вот те на… У Серого сердце ёкнуло – никого ж вокруг не было! Как был с поднятой ногой, резко развернулся на сто восемьдесят, да, не удержавшись, на спину и брякнулся. Саныч на дорогу выскочил, с другой стороны Михалыч бежит, поспешает – по его разумению тут-то как раз самый критичный момент и настал.
.
Серый на спине лежит, охреневший, опер над ним навис – тоже ничего не понимает, а Михалыч в пространство таращится – всё, говорит, спасено. Точно чую. Никого уже не убьют. И тут смотрят – по дорожке к болоту жаба ковыляет, которую Серёга чуть было в сердцах не растоптал…
.
Иллюстрация взята из интернета.
Автор публикации
Читала с удовольствием…есть и мысль…и юмор…это здорово…
Спасибо!