Стояли жаркие летние деньки, солнце нещадно палило до самого заката, пока раскаленный солнечный диск не скрывался за горизонтом, будто расплавляя небо. Оно становилось ярко-желтым. Если по пути попадались облака, то они приобретали рыжеватый оттенок, вперемешку с темно-серым, точно поджариваясь в закатных лучах.
Воздух был разогрет настолько, что лишь к середине ночи, когда добрая часть населения уже отошла ко сну, появлялась возможность насладиться спасительно прохладой. С рассветом все начиналось по-новому. Некоторые жители, кто мог себе позволить, установили кондиционеры еще весной. Настоящие счастливчики! Ведь от дешевых вентиляторов, массово скупаемых в магазине по акции, толку было мало.
По правде говоря, лето выдалось не самое жаркое, здешние места знавали куда более серьезную жару. Старик Самерс любил рассказывать, как он, будучи подростком, вместе с друзьями готовил яичницу на капоте грузовика местного ворчуна, что работал в то время городским электриком. Он парковал свой потрепанный «Додж пикап» в тени возле закусочной «БыстроБургер», а сам спасался под крышей заведения.
Тем летом, как уверял старик, столбик термометра всё время рос вверх; в церкви прихожане молились о дожде; лесное озеро и река, протекавшая через западную часть пригорода, обмелели на две трети; цепной пес, охранявший свалку, даже не гавкал, лежа в конуре с высунутым языком, недовольно посматривая на дразнивших его ребят. Сейчас уже не было в живых того ворчуна, «БыстроБургер» не вынес конкуренции, свалку никто не охранял, да и мистер Самерс был не в тех годах, чтобы заниматься баловством. Единственное, что доставляло радость старику — затянуть песню про «раньше было», когда кто-нибудь из посетителей бара жаловался на жару, цены на бензин, врачей и прочее.
В понедельник утром по радио передали, что надвигается какой-то там циклон. Возможна гроза, сильнейшие порывы ветра и прочий стихийный ужас, которым пугали жителей пригорода. Никогда еще опасения синоптиков не подтверждались. Всё тот же Сид Самерс говорил, что последняя буря была аж в пятидесятых, ему тогда исполнилось лет двенадцать. Да и то, бурю пятидесятых нельзя было назвать «страшнейшей», «невиданной», как окрестили ее на местном канале. Чушь! Подумаешь, сорвало крышу с парочки сараев, и вырвало с корнем два дерева. Он приводил в пример, что на родине его бабушки после бури приходилось отстраивать целые деревни. А это так — попугать впечатлительных жителей. Со стариком никто не спорил. Все радовались тому, что жара, возможно, отступит на какое-то время.
А в среду, поздно вечером, небо начало темнеть, где-то за лесом слышались первые ворчания грома. Около полуночи непогода уже бушевала вовсю: периодически сверкали молнии, раскаты грома, казалось, сотрясали небо, ветер нещадно трепал ветки деревьев, но дождь, которого все ждали, никак не мог разойтись, падая отдельными каплями. Видимо, тучи из последних сил сдерживались, словно переборщившие с пивом посетители бара, спешившие дойти до уборной и справить малую нужду. После очередной яркой вспышки молнии и раскатистого гула, исходившего также со стороны леса, тучи не выдержали. Дождь забарабанил огромными каплями по всем попадающимся на пути поверхностям, и, похоже, он не собирался утихать, как минимум до утра. Все объездные дороги размыло меньше, чем за час. Земля не успевала впитывать воду — извилистые ручьи побежали по ее поверхности, тут и там начали образовываться грязные лужи.
Главная дорога до пригорода была прямая, единственный поворот приходился на участок шоссе в паре милях от въезда. Чарли Питерс возвращался в ту ночь домой после смены. Несмотря на позднее время, водитель не торопился. Он знал, что никто не поедет ему навстречу, в такую погоду все сидят дома, знал, что его новая подружка закатит скандал (она слишком ревнивая), но выбора у мужчины не оставалось. Обычно Чарли добирался по объездным дорогам. Там не было автостопщиков, встречных машин и деревьев по бокам трассы. Но сейчас лил дождь. Дорога через поле наверняка превратилась в грязное месиво, ехать через старые железнодорожные пути тоже не вариант — там настоящий потоп. Чарли надеялся, что у Шерли хватит мозгов, она войдет в положение и разрешит спать в кровати, а не отправит на старый неудобный диван, как в прошлый раз. Тогда он задержался из-за сменщика, но, поди, докажи этим женщинам.
Машина уже полностью вошла в поворот, как вдруг из темноты леса выскочило что-то непонятное. Водитель отвлекся на пару секунд, он потерял управление, но всё же сумел вырулить. Автомобиль замер посередине дороги, повернутый на сто восемьдесят градусов. Мужчина выскочил из машины, от страха его сердце заколотилось чаще. В свете фар Чарли разглядел приближающуюся к нему промокшую до нитки девушку. Она смотрела на Питерса обезумевшими глазами, ее трясло, на коже и одежде еще оставались следы грязи, несмотря на дождь, поливавший сверху. Чарли заметил что-то еще, он не был уверен, но ему показалось, что на одежде девушки была кровь.
***
Бобби всегда нравилось быть в центре внимания. Он считал себя чертовски умным и привлекательным, еще он умело пудрил мозги. Люди смотрели в его глаза и верили каждому слову парня. Как утверждал молодой человек, его отец был жестоким и часто наказывал сына за малейшую провинность, морил голодом, заставлял молиться, стоя на коленях на холодном цементном полу в подвале. Его матушка умерла при родах, и всё, что осталось в память о ней — старая фотография, которую сын бережно хранил в течение одиннадцати лет. Но сумасшедший отец-проповедник лишил сына единственной радости — сжег фото на глазах мальчика. Позже отец окончательно свихнулся, и Бобби пришлось бежать из дома.
Полнейшая чушь! Никто и никогда даже пальцем не тронул его. Да, отец Роберта Дюваля и правда был пастором, а вот мать была жива-здорова и как обычно пропадала с дальнобойщиками. Любила она путешествовать, ничего тут не поделаешь. Очевидно, сын пошел в нее, как только Бобби исполнилось семнадцать с половиной, он покинул скромный дом своего отца и отправился в большое путешествие. Мистер Дюваль старший не искал сына, так же, как и свою пропащую жену. Яблоко от яблони.
Первой, кто подобрал голосующего на дороге Бобби, оказалась Тереза Адамс. Она только развелась и отсудила у мужа две трети состояния, судья был полностью на стороне пострадавшей. Ведь мужчина, клявшийся ей перед алтарем в любви и верности, был застукан в постели с двумя милыми мальчиками из эскорта. Поэтому, когда Тереза увидела симпатичного молодого автостопщика, она ни секунды не сомневалась. В самом деле, могла же она позволить себя хотя бы одного мальчика.
Бобби прожил с Терезой около года, а потом свалил, оставив открытку: «С наилучшими пожеланиями, Бобби Д». Ему надоело, что Тереза диктовала условия, в постели с ней было скучно, а ходить по магазинам и примерять новые шмотки — не то, чего требовала молодая бунтующая душа. Конечно, он компенсировал свое потраченное время, не забыв прихватить некоторую сумму денег, но так, чтобы его не обвинили в воровстве, и парочку новых вещей (всё же они были куплены для него).
Потом были еще дамочки, но не такие богатые как Тереза, кто-то старше, кто-то моложе. Так он прожил около трех лет. Он много читал, смотрел передачи, ходил по торговым центрам, ярмаркам. Ведь ему не нужно было работать. Правда, жизнь в качестве содержанки наскучила, быстрее, чем он мог предположить.
Как-то на ярмарке Бобби остановился возле старого шатра, в котором выступал чернокожий мужчина, напоминающий проповедника. Он говорил о добре, о том, что мир погряз в ненависти и насилии. Почему-то Бобби вспомнились скучные службы отца. Но собравшиеся люди внимательно слушали «шатерного пастора», они сидели на дешевых пластиковых стульях (многие стояли), потея от жары, обмахиваясь брошюрами, но слушали. В течение следующей недели Бобби ходил на выступления этого человека. Он не знал имени, его даже не интересовало, какую цель преследовал выступающий. Бобби интересовала толпа. Интересовало, как худой, невзрачный темнокожий мужчина в дешевом костюме мог управлять ей. Бобби заметил, что у шатра собирались разные люди: молодые и старые, темнокожие и белые, но объединяло их, пожалуй, одно — бедность. Бобби не видел здесь богатых, даже люди со средним достатком сюда не приходили, а если и приходили, то не задерживались надолго. Каждое выступление начиналось со слов благодарности, никаких подсказок и записок, священных книг, в которые можно подсмотреть. Слова шли от сердца.
На одном из таких выступлений Дюваль заметил молодых ребят, они были немного младше Бобби, путешествовали на машине: парень недавно бросил колледж, а девушка присоединилась к нему пару месяцев назад. Том Рид и Элли Додсон. Они быстро подружились, и Бобби рассказал им историю про свою якобы почившую мать, тирана-отца и злоключения на дорогах. Он много чего рассказывал. В планы ребят не входило присоединяться к «шатерному пастору», и все трое поехали дальше.
Как-то ребята обедали в закусочной на заправке. Уже собирались уходить, когда недовольный посетитель прицепился к официантке. Бобби некоторое время наблюдал за происходящим, ему вовсе не хотелось помогать женщине, ему хотелось проверить свою новую идею. В тот день он схлопотал знатных тумаков, но не стал отвечать насилием на насилие, хотя кулаки чесались, и он в два счета справился бы с тем мудаком. Нет, в тот день он решил, что Роберт Питер Дюваль перестанет существовать, теперь будет только Бобби Ди. Новое имя — новая страница в жизни. Многие посетители одобрили поступок парня, кто-то даже пожал руку, официантка в знак благодарности принесла пирог за счет заведения.
Почему же он так поступил? За столиком, в уголке, притихли подростки, они заказали порцию картошки фри на троих, каждый брал по очереди и считал, кто сколько съел. Бобби заметил их еще до скандала. Старая потертая одежда и рюкзаки, кожа, успевшая загореть под лучами весеннего солнца. Бродяжки, покинувшие дом, непонятые родителями — вот кто станет его толпой. Когда Бобби с друзьями покидали заведение, он бросил взгляд в сторону ребят, словно приглашая последовать за ним. В мир, где не будет насилия и жестокости.
Том предложил на время поселиться в заброшенном трейлере рядом со свалкой. Вряд ли кому-то будет дело до них, от города далековато, да и свалка никем не охранялась. Они только обустроились и не ждали гостей, но через пару дней на огонек заглянули те самые бродяжки. Как оказалось, ребята сбежали из приюта. Жизнь особо не была к ним благосклонна: до приюта жили с пьющими родителями, один из ребят с теткой, которая запирала его в чулане и приказывала читать молитвы. Бобби с жадностью слушал их истории. Пока ему было достаточно этого. Элли и Том жалели ребят.
За пару месяцев компания значительно увеличилась. Возле трейлера пришлось ставить палатки, чтобы вновь прибывшие не ночевали под открытым небом. Посиделки у костра, под музыку и веселые (или не совсем) истории, те, кто мог, отправлялись с Томом в город на подработки, казалось, что все живут в мире и согласии. Ребята называли себя «семья Бобби Ди», иногда «дети Бобби Ди». Все было прекрасно, а потом начали всплывать не самые приятные моменты.
Том знал, что некоторые из ребят балуются травкой, сам он пробовал пару раз, но понял, что лучше заниматься полезным делом. Хоть мистер Рид и бросил колледж, кое-какие знания он мог дать парням и девушкам, которые вступали в «семью». Позже Том ругал себя за то, что упустил момент, когда Бобби стал для ребят всем. Работая в городе, он пропускал речи своего друга. Так как утром нужно было рано вставать — речи у костра тоже пропускались. Он вообще старался не вникать в болтовню Дюваля.
Было слишком поздно, когда Том решил обсудить все с Бобби. За три года существования «семьи», Рид впервые осознал, что Бобби собирал ребят не для того, чтобы помочь им, нет, ему была нужна толпа почитателей. Через три года Том понял, что дружелюбный парень, с которым они познакомились на ярмарке, на самом деле оказался самовлюбленным говнюком. Пожалуй, это можно было стерпеть, ужаснее оказалась правда, которую пыталась донести до него Элли. Она с самого начала невзлюбила Бобби. Пару раз Том слышал, как Элли просила вновь прибывших покинуть «семью», не оставаться надолго. Не понимая, для чего она это делает, Рид попытался поговорить, объяснить, что для многих ребят «семья» отличный шанс не пропасть. Девушка отрицательно мотала головой, она знала гораздо больше о происходящем в лагере, чем вечно пропадающий на подработках Том.
Элли знала, что в лапы к Бобби попадали самые потерянные и никому не нужные, им некуда пойти, некуда податься, поэтому они предпочли стать «детьми» Бобби. В их глазах Ди был подобен богу. Он слушал их истории, понимал их чувства, разделял переживания. Так считали ребята. На самом деле, Бобби играл на них, как на музыкальном инструменте, знал куда нажать, чтобы извлечь нужный звук, а главное, выгоду для себя.
Парни старались походить на своего «отца». Девушки сражались за то, чтобы спать в одной палатке с главой «семьи». Подработки Тома, и некоторых из ребят, не могли в полной мере обеспечить «семью», поэтому Бобби организовал ночной и дневной «патрули». Ночью грабили, днем — просили милостыню. О «патрулях» знали самые приближенные, но Том не входил в их число. Он был работягой, прикрытием, если полиция прознает, что где-то там существует сборище ребяток, которые любят почудить и ночевки в палатках.
У Ди были «любимчики» среди парней: те, кто беспрекословно выполнял поручения, не трепались и много не спрашивали. Уже больше месяца «любимицей» среди девушек была Моника. Девушек Бобби выбирал по другим параметрам.
Моника Чэмбли худенькая девчушка, с длинными русыми волосами и ангельским личиком. До «семьи» жила с отчимом и престарелой бабушкой на ферме. Она познакомилась с Бобби в магазине, когда покупала отчиму сигареты. Моника тут же влюбилась в молодого человека и через пару дней присоединилась к «семье».
Порой девушка вела себя странно и чрезмерно агрессивно, если ее разозлить. А разозлить мисс Чэмбли мог любой пустяк. Бобби знал, что Моника пойдет ради него на что угодно. Как только она пришла в «семью Ди», он сокращал название, Бобби устроил ей испытание. Отправил добывать еду вместе с «ночным патрулем». Она вернулась позже остальных в окровавленной одежде и с огромным куском свинины. О да, это была его девочка! Ей исполнилось девятнадцать прошлой весной, так что всё было законно. Хотя Бобби было плевать на закон. Здесь законом был он.
Последний «ночной патруль» была почти неделю назад. Парни добыли деньги и таблеток «от скуки». Бобби почти засыпал, когда в палатку пришла Моника, переминаясь с ноги на ногу, девушка протянула ему завернутую в черную тряпку книгу. Сказала, что нашла ее в сейфе одного дома, пару месяцев назад, но решила показать сейчас. «Древние ритуалы» значилось на книге. Бобби оценил подарок и старания Моники. Она не расставалась с этой книгой, клала ее под подушку, носила в своей сумке. Бобби пытался хоть что-то прочитать на страницах книги, но странные каракули и корявые рисунки демонов вызывали только смех. Ди никогда не верил в потустороннюю чепуху, не верил в Страшный суд, он верил только в свое превосходство над остальными.
Сейчас «семья» расположилась в лесу, неподалеку от озера. Что может быть лучше, чем единение с природой! В тени деревьев можно спрятаться от жары, бездельничать целыми днями, наслаждаться своим великолепием. Такое положение вещей радовало Бобби. Не радовали только комары и недовольные лица Тома и Элли.
Рид постоянно пытался что-то там донести до Бобби, а Эли буквально прожигала его взглядом. Он никогда не любил эту девчонку. Даже не пытался закадрить. Не то чтобы Эли не была в его вкусе, наоборот, но от одного взгляда этой рыжей бросало в дрожь.
Непонятно, что послужило причиной, то ли жара, то ли очередной прокол на вылазке: парни убили кого-то. И нервы Тома не выдержали. Это случилось утром, а ночью Бобби уже выносил приговор. Началось все с того, что Рид перебил речь Бобби. Сегодня он устроил себе выходной — не поехал в город на работу.
— Прекрати уже, Бобби. Прекрати врать, это не идеальная жизнь, и ты никого не спасаешь, — Ди усмехнулся в ответ, немного растерявшись.
— Тогда, кто? Может, ты? — он развел руки в стороны. — Что скажешь, Томми, может, ты спаситель?
— Мне надоело, вся эта ложь… Мы с Элли уходим. Если кто-то еще пожелает, — Том повернулся к ребятам. — Мы подождем до вечера.
Но на вечер Бобби приготовил сюрприз. Ему давно хотелось впечатлить своих «детей». Вечером, пока еще не разошлась буря (она началась весьма кстати, Бобби любил эффектно выступить), он собрал своих «детей» и начал речь.
— Дети мои, сегодня утром один из нас добровольно, я подчеркиваю, добровольно пожелал уйти из «семьи». Даже не один. Но заявил об этом один, — банка пива периодически кочевала из одной руки в другую.
— Взял на себя ответственность за решение. Я не против, я никого не держу. Помните этого, Джима, да, Джима, — толпа одобрительно закивала.
— Я отпустил его, он плакал, стоял на коленях. Не понимаю, чего он хотел этим добиться? Ведь я отпустил его с миром. Пожалуйста. Я никого не держу.
Бобби прошелся по сцене, ее соорудили на возвышенности из старых покрышек и крепкого листа фанеры, как только «семья» обосновалась в лесу. Сцена располагалась на открытой поляне, а ближе к деревьям — палатки. «Дети» сидели на земле, возле большого костра. Несколько факелов дополнительно освещали лагерь.
Бобби допил пиво и поставил банку на край сцены. Он спрыгнул вниз и подошел ближе к костру, ближе к своим «детям».
— Но меня задело то, что человек, который с самого начала шел рядом со мной, решил предать меня, — вдали прогремел первый раскат грома.
— Назвал меня лжецом, пустым местом. По сути, мы все пустое место. Мы ничто, лишь вместе мы есть «семья». Когда одно звено ломается — цепь уже не пригодна. Можно ее починить, но это будет другая цепь. Поэтому я решил наказать нарушителя. Он обидел «семью», не меня. Он обидел вас. Приведите его! — Ди махнул рукой.
В качестве точки в речи Бобби еще раз прогремел гром. Двое парней привели Тома, его руки были связаны за спиной, он был избит и вымотан. Силой парни заставили Рида встать на колени возле сцены.
— Это Том, — Бобби указал на пленника. — Это Элли, — сквозь толпу вели вырывающуюся девушку, она плакала.
Когда начинался суд, все должны были встать, поэтому, как только привели Тома, «дети» поднялись, словно по команде.
— Скажи, Элли, я обижал вас?
— Хватит, Бобби, просто отпусти нас, ай! — ей больно сжали руку.
— Я терпел ваши шептания, терпел, что вы настроили против меня Джима. Это ведь вы, — Бобби поочередно указал пальцем на своих бывших друзей. — Я знаю. Он вернулся к родителям. К тем, кто унижал его.
— Это ни так, — подал голос Том.
— Что ты сказал? — Ди подошел ближе к Риду.
— Джиму было плохо здесь, с тобой. Все эти наркотики и…ты знаешь что еще. Его не унижали дома, ему пытались помочь.
— Ты называешь это помощью. Они водили его в церковь, чтобы изгнать из него демона. Считаешь, что Джим был одержим демоном?
— Я считаю, что ты его изнасиловал, — Том зло посмотрел на Бобби. — Как и многих из этих детей.
— Ха! — Бобби зло улыбнулся. — Так я насильник! — он развернулся к толпе. — Насильник и растлитель.
Вспыхнула молния, кто-то вскрикнул от неожиданности, следом прорычал гром.
— Ты просто завидуешь, что тебе приходится быть на втором плане, — Бобби наклонился к Тому, говорил тихо, чтобы его слышал только пленник. — А еще, что твоя Элли фригидная сучка, и самые лакомые кусочки достаются мне.
— Иди на хер! — Том дернулся и тут же пожалел, боль обожгла спину.
— До сегодняшнего дня мы считали, что самое страшное — это исключение из «семьи». Но даже не знаю, что можно сделать в подобной ситуации, — он демонстративно прошелся перед ребятами.
— Убей его, Бобби, — ласково пропела Моника.
— Что ты говоришь, сладкая? — Бобби сделал вид, что не расслышал ее.
Она стояла в первых рядах, безумно улыбаясь, ее неизменная спутница — сумка с книгой, лежала рядом на земле.
— Перережь ему глотку, — она наклонилась к сумке и достала большой кухонный нож.
Кто-то в толпе заохал, но большинству данная затея пришлась по вкусу, их глаза загорелись от предвкушения кровавого представления. Да, они жаждали крови. Бобби не разрешал им убивать специально, но знал, что большая часть готова броситься убивать по первому требованию. Наркотики, воровство и секс их больше не удовлетворяют. Видимо, пришла пора запачкать руки. Кто вообще будет искать тело Тома Рида? Кто вообще помнит о нем?
— Подождите, — он поднял указательный палец вверх, нужно потянуть время.
— Я не знаю, это… Кто из вас считает, что наказание смертью будет правильным?
Первой подняла руку Моника, потом еще один из парней, который привели Тома, поднятые руки замелькали одна за другой. Элли с ужасом пыталась посчитать, сколько же всего рук было поднято.
— Остановитесь, — прошептала девушка. — Прекрати это, Бобби! — ее голос дрожал.
— «Семья» решила! — он сделал вид, что не услышал Эли.
— Смерть! — громко произнесла Моника. — Смерть! Смерть!
Ей начали вторить другие. Бобби крепко сжал рукоять ножа, обошел Тома сзади.
— Слышишь, они меня любят, я ни ничто, я для них всё, — язвительно прошипел он Тому на ухо.
— Ты об этом пожалеешь, — прорычал Том, стараясь не отводить взгляда от Элли, ее лицо исказили страх и паника.
— Но ты этого не увидишь, братец, — Ди похлопал Рида по плечу.
Бобби жестом приказал всех замолчать. Толпа стихла. Буря была уже рядом, стало прохладнее, ветер то и дело тревожил огонь в костре. Самое время для представления.
— Моника, не окажешь мне честь? — девушка вытянулась в струнку.
Такой почетной миссии она никак не ожидала. Бобби протянул ей руку, затем вложил в ее маленькую ладонь нож и жестом указал на пленника. Как завороженная она приблизилась к Тому.
— Моника, ты не должна…
И Том не договорил. Как же ловко девчушка справилась с горлом мистера Рида. Ее глаза светились от счастья. Она резко схватила его за волосы, потянула голову назад и полоснула по горлу ножом. Вопль Элли разнесся по лагерю. Том повалился на землю, пару раз дернулся, кровь текла из его рта, глубокой раны на шее, пачкая одежду. Моника рассматривала лезвие ножа, широко распахнутыми глазами, а потом радостно взвизгнула и бросилась на шею Бобби.
Из колонок старого магнитофона вырвались громкие звуки музыки, смешиваясь с криками взбесившейся толпы и раскатами грома. Началось празднование: в костер подкинули дров, полуобнаженные тела с банками пива в руках замелькали по кругу. Все забыли об убитом. Скоро пойдет дождь, он смоет кровь, а мусор уберут завтра.
Эли, шатаясь, подошла к месту убийства, веревки не получилось развязать с первого раза, брать в руки нож, которым только что убили ее любимого, не хотелось. Конечно, она могла схватить этот чертов нож и засадить в спину Бобби Ди, но сил покинули Элли. Случайно ее взгляд упал на сумку, которую оставила полоумная Моника. Внутри, как и предполагалось, находилась книга «Древние ритуалы». Элли потянулась к ней. Шершавый переплет и пожелтевшие страницы с подписями, сделанными ручкой. Девушка обменяла эту книгу на деньги, чтобы у них с Томом были сбережения. Элли думала, что больше никогда не увидит ее, но судьба вновь свела их. Прежде книга принадлежала ее дяде. Элли досконально изучила записи и знала, что за сила содержится на каждой из страниц. Глупая Моника и зазнавшийся Бобби Ди никогда бы не поняли.
Девушке не составило труда отыскать нужную часть книги. Первая капля дождя упала на открытую страницу. « Призыв демона кровью». Элли посмотрела на беснующуюся толпу вокруг костра, перевела взгляд на тело Тома. Его глаза были открыты, но в них не было жизни.
— Прости, милый, — она расстегнула пуговицы на рубашке, коснулась пальцами раны на горле и принялась выводить на груди Тома кровью нужный знак.
Моника чувствовала, как внутри все горит. Запах чужой крови, принятые час назад таблетки, ее внеземная любовь к Бобби, все перемешалось. Она не позволит, чтобы у Бобби появилась новая «любимица». Нет, теперь только она, Моника Чэмбли, будет делить постель с Бобби Ди.
Она танцевала перед Бобби, улыбаясь ему, он отвечал ей, а потом костер внезапно взбесился: его пламя взлетело вверх, резко осело и потухло. Стало темно, факелы возле палаток не освещали всю территорию. Музыка перестала играть, всё разом затихло. Жутко завыл ветер, зашумели деревья.
— Бобби?! — позвала Моника, вглядываясь в темноту.
Внезапно молния осветила лес, девушке хватило пары секунд, чтобы разглядеть своего любимого. Он стоял, пуская кровь изо рта, растерянный и уязвимый, а потом упал ей под ноги. За спиной Бобби стоял Том. Моника его рассмотрела, четко видела глубокий порез на шее, который оставила лично. Она завизжала. Начавшийся ливень внес суматоху в толпу, кажется, больше никто не интересовался судьбой Бобби Ди, все спешили укрыться в палатках. То, что происходило дальше, не поддавалось логическому объяснению. Крики боли и ужаса перемешались, тела падали в грязь. Еще одна вспышка молнии осветила лагерь, на этот раз Моника увидела Элли, стоящую возле сцены с книгой в руках.
В испуге девушка рванула через лес к дороге. Она оглядывалась, но в темноте мало что увидишь. Пару раз она натыкалась на Тома, как только молния освещала лес. Девушка кричала и бежала в другую сторону. Она знала, что ей нельзя возвращаться в лагерь. Когда силы покинули ее, девушка упала в огромную лужу. Поднимаясь через силу, Моника заметила дорогу. В ту ночь ей повезло, что Чарли Питерс оказался хорошим водителем.
***
В комнате стало совсем тихо. Секундная стрелка торопливо бежала по циферблату. Ничего нового, слово в слово. Будто свидетельница заучила текст наизусть.
— Мисс Чэмбли, я правильно вас понял, это был мистер Рид? — молодой человек наклонился немного ближе.
— Да, — выдавила Моника. — Это был Том.
— Перед этим вы убили его? Перерезали ему горло ножом. Я правильно понял?
Она кивнула, молодой человек протяжно выдохнул и откинулся на спинку стула. Его коллега за все время допроса не проронил ни слова.
— За что вы его убили, мисс Чэмбли?
— Он ослушался Бобби, — ее рот искривился. — Он убиил, Боббии, — протянула она и тихо заскулила.
— Все же, мисс Чэмбли, вы говорите — это был демон. Как демон мог вселиться в Томаса Рида? В его мертвое тело?
— Книга, — она подтерла нос рукавом кофты. — Я украла книгу по черной магии у какой-то дамочки из сейфа, принесла Бобби, — она снова скривила рот и издала непонятный писк.
— А дальше?
— Я оставила ее, а эта сука Элли, она что-то сделала. Я знаю, что это она.
— Элли Додсон? Вы имеете ввиду Элеонору Додсон?
— Да, эта сука! Эта чертова сука Элли! — у Моники началась настоящая истерика: девушка вскочила со стула и начала ходить по комнате, размахивая руками, громко крича, в комнату вошли санитары. Как только они вывели брыкающуюся пациентку, в комнату вошла доктор.
— Извините. Агент Митчелл. Агент Александер. Пройдемте в мой кабинет. Думаю, что от мисс Чэмбли сейчас толку мало, — агенты переглянулись и синхронно кивнули.
Александер спешно собрал документы в чемодан, и вышел следом за напарником, задержался у двери, отвлекшись на крики Моники, все еще разносившиеся по коридору.
— Джейсон?
— А? — Александер повернулся в сторону коллеги.
— Пошли уже.
— Да, иду.
В кабинете говорил Митчелл. Он никогда не любил беседовать с подозреваемыми и свидетелями. Александер справлялся с этим лучше. Они словно завороженные слушали его голос и выдавали всю информацию. Поначалу, Адам не особо радовался, когда ему отписали напарника, но сейчас даже не знал, кого благодарить, что начальство настояло на их совместной работе.
— Мы вам признательны, доктор. Если появится дополнительная информация, вот, — Митчелл протянул свою визитку. — Звоните по этому телефону. В бюро всегда трудно дозвониться, много дел, сами понимаете. А я всегда на связи.
— Даже в ночное время? — зачем-то уточнила доктор.
— Такая работа, мэм, — Митчелл одарил ее скромной улыбкой.
Они попрощались и направились к выходу. Неторопливо проходя по коридору больницы мимо пациентов и сотрудников, Александер по привычке рассматривал попадающихся им на пути.
— Как думаешь, они все тут психи?
— Кто-то да, а кто-то нет, — Митчелл придержал дверь, пропуская его вперед, иначе они никогда не уйдут отсюда.
В машине молодой человек изучал папку с делом, рассматривал фото с места массового убийства. Было трудно уговорить местную полицию отдать им записи по делу, но блестящие жетоны агентов ФБР (в этот раз) и письмо подписанное «главным», пришлись кстати. Обаяние Александера решили оставить для другого дела.
— Думаю, нам надо проверить адрес, где жила тетка Элли Додсон.
— Это же ехать чертов круг. Да брось, Джейсон! Давай проверим ферму, а на обратном пути заедем туда.
— У меня предчувствие, — молодой человек закрыл папку и отложил в сторону.
— Серьезно? — Джейсон пожал плечами. — Если там никого не будет, ты оплачиваешь мне обед в течение месяца, засранец.
— Идет, — на лице молодого агента засияла улыбка, но Адам знал, что этот хитрец найдет лазейку и выкрутится.
Машина катила по неровной местной дороге. Они уже проезжали все эти поля, пустующие фермы и небольшие городки, когда ехали на встречу со свидетельницей. Она единственная выжила, другие не объявились. Около тридцати изуродованных тел, включая основателя «семьи Бобби Ди» — Роберта Дюваля, были найдены в лесу после бури. Дождь смыл все отпечатки. Большую часть тел так и не удалось опознать. Их похоронили на местном кладбище, как неизвестных. Митчеллу и Александеру не пришлось осматривать тела, место преступления их не интересовало — всё есть на фотографиях. Они еще не разобрались с прошлым заданием, когда поступила информация о новом. Джейсон радовался как ребенок, даже попросил притормозить у магазина — купил себе новый галстук. Что вообще творилось в голове у этого парня?
— Когда разберемся, — Митчелл закурил третью сигарету, выдыхая дым в открытое окно. — Со всем этим дерьмом, то заедем в тот ресторанчик.
— Это закусочная, — Александер опять изучал дело, по третьему кругу, Митчелл бросил в сторону напарника недовольный взгляд.
— Закусочную, окей. Мне понравились пироги, особенно мясные. А официантке, по-моему, понравился ты.
— В каком смысле? — молодой человек отвлекся от фотографии обезглавленного тела.
— А в каком смысле ты можешь понравиться? — Митчелл посмотрел на напарника, Джейсон пожал плечами.
— Ты неисправим, приятель. Знаешь, тебе надо больше общаться. Черт, еще надо купить новые очки. Старые были такие удобные. Мне полагается надбавка за потерю…
— Поверни, поверни налево! Это нужный нам поворот, — перебил коллегу Александер, от нетерпения его голос повысился.
Машина остановилась возле старого дома, не было похоже, что кто-то там жил. Окна местами были заклеены плотным прозрачным полиэтиленом. Краска облезла, забор местами отсутствовал. Повсюду валялся мусор: старые пластиковые канистры, ржавый детский трехколесный велосипед, кусты и другое барахло.
Агенты вышли из машины. Александер осмотрелся. Соседние дома так же пустовали, выглядели, правда, получше, но всё равно заброшено. Даже если там кто-то и жил, то этот человек вел весьма незаметный образ жизни.
— Это бесполезная трата времени, Джейсон. Поехали назад.
— Пока не проверим — не убедимся. Я пойду первым, если что, прикроешь, — Митчелл кивнул.
Александер осторожно толкнул ржавую калитку из сетки и неторопливо пошел к дому, Митчелл остался возле машины. Наблюдал, как напарник пару раз постучал в дверь, потом ловко вскрыл замок и вошел внутрь. Адам присел на капот, закуривая очередную сигарету, думал о последнем деле. Всё прошло гладко, почти. За время работы он всякое повидал, кому рассказать — не поверят. С каждым разом становилось интереснее, особенно наблюдать за Джейсоном. Напарник вернулся через некоторое время, Адам вопросительно кивнул.
— Ничего, в доме пусто и грязно, еще воняет. Если они были здесь, то пару недель назад, — он шумно выдохнул.
— А я ведь тебе говорил. Целый месяц, ты помнишь, — Митчелл бросил окурок на землю.
— Черт! Это какая же экономия, — размышлял он вслух, располагаясь на сиденье служебной машины.
Мужчина по привычке потянулся за солнечными очками, но вспомнил, что вещь пришла в негодность, как раз таки на последнем задании. С досадой хлопнул себя по колену.
— Смотри, что я нашел там, — напарник продемонстрировал книгу, его глаза светились от счастья.
— Та самая? — Митчеллу пришлось на время забыть о сломанных очках и обедах.
— Да. Я тут заметил кровавый отпечаток. Вот страница сорок, — Александер протянул найденную вещь Митчеллу, пристегивая ремень безопасности.
— И насколько это серьезно? — книга снова перешла в руки молодого агента.
— Не думаю, что нам понадобится помощь. Мы разберемся.
— На другое я и не рассчитывал, — мужчина улыбнулся напарнику.
Остаток пути ехали почти молча: Александер изучал книгу, иногда делился своими мыслями с напарником, а Митчелл наслаждался вечерним солнцем, периодически отвлекаясь от дороги, чтобы заглянуть в книгу или найти новую радиоволну. Хрипловатый голос ведущего сообщал, что надвигается еще одна буря, жителям стоит подготовиться заранее.
Солнце практически закатилось за горизонт, когда они остановились у старого ограждения, раньше здесь была ферма, а сейчас заросшие поля, пара разрушенных сараев и заброшенный дом. Митчелл молча курил, Александер всматривался в темноту. Им было некуда спешить, оба знали, что прибыли точно по назначению. Пару раз они переглянулись, на лице молодого агента расплылась улыбка. Митчелл бесшумно рассмеялся. Пожалуй, их ожидала интересная ночка. Александер выбрался из машины первым, потягиваясь, расхаживал туда-сюда, Митчелл следом, зажимая между губ недокуренную сигарету. Как только окурок был затушен носком ботинка о влажную землю, агенты двинулись по дороге к заброшенному дому.
Автор публикации
