Сашенька, ау!

– Сашенька, хочешь на карусель? Или, может, на горку?

Высокий худенький мальчик молча пошел в сторону от аттракционов.  Галя выпустила из груди ком горького тяжелого воздуха и пошла за ним.

Мальчик остановился у большого аквариума. К его огромным стенкам прилипла пара детей. Он дождался, когда те ушли, и тоже прилип к холодному стеклу. А там рыбки тропические плавают, грациозно взмахивая плавниками, и длинные водоросли как будто под музыку раскачиваются. Кружатся в неспешном танце дискусы, телескопы, гуппи… Сомик под камень забился.

Один из дискусов в сине-белую полоску подплыл вплотную к стенке, где мальчик стоял. Сашенькины без того большие и круглые глаза стали совсем напоминать те, что у золотых рыбок – телескопов.

Он приоткрыл рот, губы слегка задрожали. Через какое-то время Сашенька прохрипел:

– Ма-ма…

Галя вся натянулась как струна и подбежала к мальчику:

– Что, дорогой? Что такое, любовь моя?

– Хочу… туда.

Три слова будто высосали из ребенка все силы, и он сполз на пол. Мама с ручьями слёз на щеках села вместе с ним. Плакала она от счастья – Сашенька никогда раньше не говорил.

На следующий день они поехали в океанариум.

Со стороны могло показаться, что Сашеньке всё равно: на сидении автобуса он был всю дорогу недвижим, и просто смотрел в окно. Но Галя слышала, как участилось его дыхание, чувствовала, как по-новому бьётся сердце. Она поцеловала его в макушку.

В океанариуме мальчик пробежал по тёмно-синему коридору мимо исторической экспозиции, не глядя. Не волновали его ни огромные панцирные рыбы под высокими потолками голубых залов, ни выползающие на сушу амфибии, а мама – едва поспевала за ним. Он замедлился у экспозиции с речными рыбами, но остановился только тогда, когда они добежали до туннеля коралловых рифов. Разноцветные рыбы поднимались вдоль стен и кружились под потолком.

Сашенька обнял холодное стекло, прижался к нему щекой. Глаза округлились, губы задрожали, и рот раскрылся.

Хоровод под куполом разом прекратился, и стая рыб стрелой метнулась к нему. Забыв о разногласиях, рыбы-попугаи, губаны и хирурги столпились перед мальчиком. Они открывали и закрывали рты, как будто говоря что-то. А, может, они действительно говорили?

Галя спросила Сашеньку:

– Ты что же, говоришь с ними?

От звука её голоса рыбки разлетелись в стороны и вернулись к своим делам.

Сашенька повернулся к ней и прохрипел:

– Не надо так.

Галя схватилась за грудь. К привычным уколам горечи добавились восторг от увиденного чуда и надежда на новый путь к пониманию Сашеньки.

– Может быть, навестим осьминога? Я слышала, что они умные.

Мальчик молча сжал её руку.

У аквариума с осьминогом мальчик снова с круглыми глазами прилип к стеклу. Бросив обед, головоногое положило щупальца к ладоням Сашеньки.

Галя терялась в догадках. Что же происходит? О чем могут рассказывать рыбки? Они же, вроде как, только едят и какают. Дерутся еще. Может, спят.

Как могли бы выглядеть в подводном мире важные переговоры? Наверное, мы даже представить этого не можем. Каково это, думать как рыбка?

До самого закрытия океанариума Сашенька общался с осьминогом. Лицо не выражало эмоций, но дыхание и изменение стука сердца говорили Гале, что её сын проживает лучший момент своей жизни.

Когда охрана настояла, что пора уходить, Саша послушался. Он брёл за руку с Галей как кукла-марионетка, у которой вот-вот оторвутся ниточки.

Пум.

Мальчик обернулся. Осьминог кружился у стекла. Сашенька поднял на маму глаза и крепко сжал руку.

Она всё поняла.

– Конечно, мы ещё приедем. На следующих выходных, Сашенька.

Дрожа, она поцеловала его в макушку.

– На следующих выходных.

Их жизнь изменилась после чудесного открытия. Но не так сильно, как могло бы показаться. Галя покупала ему игрушки морских жителей, перешивала их, чтобы сделать более похожими, когда он на них не реагировал, и, конечно же, при первой возможности возила в океанариум. Однажды они приехали, а друг-осьминог, как оказалось, уже умер. Галя вся сжалась в комок в ожидании реакции сына на новость. Но тот и ухом не повёл, и уселся разговаривать с новым осьминогом.

Иногда Сашенька даже с ней разговаривал. Правда, она не могла почти ничего понять, когда он рассказывал о жителях подводного мира – половину слов для объяснения услышанного он выдумывал.

– Ты не рассказывал им про меня? – как-то спросила Галя.

– Нет, – ответил мальчик  и продолжил чесать под лопатками.

Она даже купила ему рыбку.

В аквариуме та, конечно, не прижилась. Увидев нового квартиранта, Сашенька сразу попытался влезть в аквариум – Галя едва успела остановить. Пересадили рыбку в ванную, надели на Сашеньку гидрокостюм – а он так и норовил голову погрузить под воду. Маму не слушал, всё нырял и нырял к рыбке.

Галя его насилу вытаскивала.

– Не надо, – отрезал он.

Галя плакала, но на своём настаивала.

– Если будешь нырять, не будет тебе рыбки!

– Я чуть-чуть.

-Нет!

Он всё-таки послушался. Но перестал с Галей говорить. Надолго.

Неделями молча смотрел на рыбку. С открытым ртом и дрожащими губами. Чесал шею и под лопатками. Самое удивительное, что он за рыбкой прекрасно ухаживал, а в один день, может, заметив, что она начала чахнуть, сказал Гале:

– У неё паразиты.

Разбуженная его хриплым голосом, Галя сломя голову побежала звонить ветеринару.

Вывели глистов.

Когда рыбки умирали, Сашенька не расстраивался, и Галя никак не могла этого понять. Просто принимала. Переживала, конечно, и самые страшные мысли в голову лезли, но Сашенька не делал ничего, чтобы их подкреплять. Просто общался с рыбкой.

Более нежного мальчика сложно себе представить.

Только чесотка его мучила.

Доктора с ног сбились, всевозможными кремами его мазали, рак кожи подозревали – но всё впустую.

В один день Галя присмотрелась к расчёсанной шее – она перестала кровоточить, и покрылась корками. А ещё через неделю – жабры проклюнулись.

***

Восемнадцатый день рождения Сашенька ждал с нетерпением: он собирался провести его в море. Галя с тяжёлой душой завершала приготовления: торт на яхту погрузила, стол сервировала на трёх персон.

Мать стояла на пирсе и смотрела на дорогу. Она надеялась, что отец всё-таки приедет, и позвонила ему в пятый раз. Но тот не брал трубку.

Галя вздохнула, и убрала одну тарелку со стола.  Потом ещё раз вздохнула, совсем печально –  а что если Сашенька не вернётся? Она его так и спросила:

– А ты вернёшься?

– Не знаю, – честно сказал он.

Яхта отплыла.

Задув свечи на торте в форме дискуса, Сашенька взял под мышку выкупленного из океанариума осьминога, блеснул на солнце изумрудными плавниками – и нырнул в море.

– Сашенька! Ау-у-у! – позвала Галя.

Из воды вынырнул улыбающийся Александр, и помахал матери рукой.