С волками жить

С ВОЛКАМИ ЖИТЬ….

рассказ

 

Мой сосед по площадке отсидевший в общей сложности лет двадцать, большой любитель рассказывать разные байки из своей жизни за кружкой пива. Раз позвал он меня глянуть его стиральную машину. Забарахлила что-то. Ремонт стиралки для меня не проблема и пока я ремонтировал, Сергеич пропустил пару стопок водочки, крякнул и закусил солёным огурчиком.

— Присоединяйся и навёрстывай упущенное, –сказал он. — Меня сегодня потянуло на воспоминания, ты готов слушать?

— Сергеич, да под такую закуску и водочку, хоть до утра.

— Ну, слушай и сам решай правда это или трёп.

Я всегда с интересом слушал его байки.

Сергеич, подперев кулаком голову, начал свою повесть.

 

После лесосеки в бараке просто Ташкент, пока топят печки — тепло, к утру всегда колотун, надо успеть просушить одежду. Только в бараках на зоне стоит такой густой   смрад от табака, мокрых портянок и немытых тел зэков. Не успел я раздеться, –позвали к Пахану.

— Через две недели приходит новый этап. В этапе идёт человек, чтобы тебя завалить. Перейдёшь в бригаду к Бурому, у него делянка самая дальняя в тайге. Поработаешь там, а через неделю свалишь.

— Спасибо.

— Если выживешь, скажешь спасибо Мустафе и передашь от меня привет.

Тут Сергеич закурил и, прищурившись, продолжил воспоминания.

С Мустафой мы жили в одном дворе. Играли в детстве, вместе ходили в школу, но потом наши дороги разошлись: я занялся бизнесом, он авторитет или, может, вор в законе. Мустафой он стал ещё в детстве, это была кликуха. А на самом деле Мустин Фёдор, кто-то тогда придумал сокращать и получилось Муст а Фа.

Ну что же, если выживу и рассчитаюсь с теми кто подставил меня, только это и помогло выжить…

И я свалил. Вышел на старую просеку и только тогда, оглянувшись, увидел волка. Холодок пробежал по спине: волки одни не ходят, значит, где-то другие, стая. С одним ножом против стаи не попрёшь.

Стал чаще оглядываться. Волк не отставал, но и не приближался. Начал колотить озноб, пробил страх: вот она, смерть, идёт по пятам. Ноги стали ватными, засуетился бежать, но вовремя взял себя в руки. От волков не убежишь, тем более зимой. Звери будут гнать тебя, пока ты не выдохнешься и не упадёшь. На дерево – тоже не вариант, стая будет приходить и уходить, а под ним будут дежурить два или три волка. Заснул на дереве, если в такой мороз можно сидеть на дереве без движения, и свалился. Пока оставшиеся будут тебя выматывать, подоспеет стая и всё – хана. Волк трусил потихонечку метрах в тридцати от меня. Если он один и бросится — есть шанс отбиться. Я чувствовал, что начал уставать. Третий день по тайге, по сугробам, и ещё мороз – не всякий выдержит такой темп. А уходить надо как можно дальше. Повезло, что вышел на старую просеку, немножко полегче, и ещё подспорье – идёт сильный снег, скрывает следы. Но волк… Откуда он мог выйти на меня и как сегодня ночевать?

Спать приходилось под поваленными деревьями с вывороченными корнями. Там много трухи, опавших листьев и нет снега. Как медведь в берлоге! пророешь дыру в снегу, а потом этот лаз закрываешь нарубленными лапника-веток ёлки или пихты. Не курорт, но спать можно. Хуже с едой, сухарей осталось мало, экономлю, и на самый крайняк – шесть карамелек.

Надо передохнуть и что-то решить, опёрся спиной о сосну, смотрю на волка. Да он хромает и почти не наступает на правую переднюю лапу, вот оно что! Ты тоже изгой, такой же, как я, ушёл из стаи. Разгрыз сухарь, жую долго, стараясь быстро не проглатывать, чтоб как-то заглушить голод.

Пошёл дальше. Почти из-под ног выскочил заяц. Инстинктивно выбросил нож, годами отработанные навыки пригодились. Вот это удача, если бы каждый день так! Быстро разделал зайца. Тёплая кровь, печёнка, кусочек ещё тёплого мяса, пора остановиться. Желудок после такой диеты — неделя на сухарях может и не принять столь щедрый дар…  Так увлёкся, что забыл о волке. А он напомнил о себе злобным рычанием.

Волк был от меня метрах в десяти и приближался, показывая все свои зубы. Ещё два или три метра – и он прыгнет, голод довёл и волка до отчаянья. Запах крови перебил всю его осторожность. Не раздумывая я бросил остатки зайца волку. Пока я вытирал руки  снегом, волк просто проглотил тушку. Пройдя немного вперёд, я оглянулся, волк вылизывал снег, пропитанный кровью. Теперь мы оба сыты и ему не нужно нападать на меня — я шёл, уверенный в этом. Пора искать ночлег, темнеет в лесу быстро, а снег идёт и идёт, это хорошо. Очередное поваленное дерево нашлось, когда я уже совсем устал тело требовало отдыха. Веток нарубил больше, чем в прошлый раз, надо хорошенько завалить лаз в мою берлогу. После такого ужина неимоверно тянуло в сон. Если волк и решиться напасть, когда я буду спать, ему надо будет пролезть через колючие ветки, а разрыть снег с больной лапой он не сможет, я проснусь и прикончу его.

Ночью приснился сон: я с друзьями в ресторане, все наши, и было весело, вдруг врываются менты, заламывают руки, надевают наручники, выволакивают на улицу и бросают в снег. А на улице идёт сильный снегопад, в двух метрах ничего не видно, и ко мне, к самому моему лицу ползёт волк.

Проснулся, в берлоге темно, вспоминаю сон, руки дрожат неприятные воспоминания. Всё так и было, только забирали меня из ресторана летом, а не зимой, и при чём тут волк? Часов нет, но, думаю, около восьми утра. Пока вылез, за шиворот попал снег, очень неприятно и к тому же холодно. С каждым днём одежда набирает сырость, становится тяжелей и уже плохо сохраняет тепло. Согреваюсь только при ходьбе, иногда проваливаюсь в сугробы, пока выберешься — взмокнешь. В натуре развести бы костёр и всё просушить, но как развести огонь, если тебя ищут? Правильно меня научил старый зэк со стажем “Прыщ”: идти надо не к железке, идти надо на север в тундру. Там искать не будут, кто же в здравом уме пойдёт в тундру, это же самоубийство, притом зимой. Выиграешь больше время, зато если повезёт найти чукчей, они спрячут. До весны откормишься, наберёшься сил и гуляй — свобода, в тундре тебя уже никто искать не станет.

Занятый воспоминаниями, не заметил, как волк подбежал и встал поперёк дороги, посмотрел на меня и повернул морду вперёд. Сначала я не понял, что это значит, и остановился: может, облава? На просеке мелькнуло что-то рыжее — лиса, она двигалась в нашу сторону. Я спрятался за дерево, приготовил нож, волк тоже затаился. Бросок, нож проткнул лису насквозь, но сколько силы в звере. Лиса убегала, я понял, что мне её не догнать и нож пропал, где её найдёшь в лесу. И тут я услышал визг и рычание. Визжала лиса, а рычал волк, пока я подошёл, он прикончил

нашу добычу. Стал подходить, волк оскалился и зарычал, всё правильно, кто сильней, у того и власть. Стоял, не зная, что предпринять. Волк мёртвой хваткой вцепился в горло лисице. Смотрю ему в глаза, там только звериная злоба, делаю попытку приблизиться – рычит, мол, не походи, моя добыча. Не двигаюсь. А какой у меня выбор? С ножом я бы ещё рискнул, а без ножа дохлый номер. Сколько времени прошло, не знаю, в голове сумбур и ни одной здравой мысли. Вдруг волк оставляет лису, отходит метров на пять и отворачивается от меня. В голове не укладывается — он уступает мне добычу! Быстро разделываю тушку и кидаю часть волку. Того долго упрашивать не надо, приступаем к пиршеству. Зверь с хрустом расправляется со  своей порцией, я ем то, что оставил себе.

Сам думаю: “Кому расскажи, что волк помогает мне, никто не поверит!”

Чувствую, как усиливается мороз, пробирает до костей. Валит с ног усталость, вторая неделя на исходе… Куда иду и сколько ещё смогу пройти, не знаю. Волк теперь всё время ковыляет рядом. Одна мысль: отлежаться, отдохнуть, каждая клеточка тела требует передышки. Вечером, укладываясь спать, начал закладывать лаз ветками. Вдруг сквозь хвою протиснулась волчья морда. Я просто опешил от такой наглости, и конечно же, стало не по себе, шутка ли, дикий зверь всё-таки! А серый посмотрел и отвернул морду, как бы говоря: “Да я ничего, я просто так”. Делать нечего — собрался с духом, взял его за шиворот и втащил в нору, будь что будет, вместе теплей… Видимо, он почуял непогоду. Ну и воняла же псиной эта тварь, но и от меня запашок ещё тот, деваться некуда. Ночью действительно разыгралась лютая метель.

Прошла ночь, начался день, вьюга не утихала, зверь и не думал покидать наше лежбище. И я тоже отсыпался и отдыхал. С волком действительно было теплей, и, если начинал замерзать, обхватывал его, прижимал к себе и быстро согревался. Не сразу я понял, что это за бородавки на животе волка, выходит мой волк — волчица?

Теперь я доверял ей, она доверяла мне, и я рискнул осмотреть её лапу. Между пальцами в лапе была проволока — колючка, как на тюремных ограждениях. Как она железяку вогнала, не представляю? Проволока засела глубоко, волчице, наверно, было очень больно. Попытался вытащить от боли по серой шкуре пробегала дрожь и она скалила зубы. Из лапы вышло много гноя, чтобы снять боль и промыть рану, прикладывал снег. Потом волчица постоянно зализывала

больную лапу. Удивительно, пока я с ней возился, она несколько раз  лизала мне руки, как бы благодаря за помощь.

Какой день иду, уже не знаю — сбился со счета. Вышел на примыкавшую к просеке дорогу метров пятидесяти, она выходила на елань. Присмотрелся, вроде заимка на поляне и никаких следов людей или машин. Строение сделано из толстых брёвен, окон невидно, может, занесло. Откопал из-под снега маленькую дверь. Внутри небольшой топчан. Половину маленькой избушки занимает очаг. Глаза привыкли к полумраку, на топчане ворох тряпья. Интересно, что там?

Ого! Всякое бывает, но вот труп человека: жуткая находка. Видимо, охотник: ружьё, рюкзак, пустой патронташ, широкие лыжи в углу, с голодухи обессилил и замёрз. Извини, брат, но нам с тобой в одной хате не фарт… Выволок, разгрёб снег руками и схоронил, как мог. Управившись с трупаком, навёл порядок, проверил рюкзак. Да, жратвы никакой. Нашёл зажигалку, маленький топорик и отличный охотничий нож. И ещё одна удача — документы охотника: паспорт и охотничий билет.

А мужичок-то был всего на три года старше меня.

 

Конечно, как всегда не вовремя пришла жена Сергеича и разогнала нас. Неделю мы не встречались, а меня почему-то зацепила его байка. Хотелось продолжения. Встретились в магазине:

— Заходи вечерком, моя уехала к сестре, посидим, поговорим.

— Заскочу конечно.

На столе грибочки, солёные огурчики и варёная картошечка. Водку теперь принёс я. Первая, потом вторая, и меня немного разобрало.

— Сергеич, а чем тогда закончилось та история, — не выдержал я.

— Заинтересовало, ну слушай, ты хорошо умеешь слушать, только наливать не забывай.

И он продолжил.

 

— Хорошо было в той избушке: тепло и есть возможность просушить одежду. В дверь пролезла волчица, принесла зайца и положила около меня. Умная зверюга, понимает, что вдвоём лучше. За три дня отлежался, высушил одежду, пригодилось кое-что из шмотья бедолаги, спасибо тебе, мил человек. Волчица редко входила в избу, ей видать, не нравился запах дыма. Охотилась по мере сил и регулярно приносила добычу. Звучит, конечно, как сказка, но так оно и было! Её лапа быстро заживала, и волчица стала даже приглашать поиграть с ней, когда я выходил. Начинали мы по-разному, она меня хватала за ватник и резкими рывками пыталась свалить, или догоняла, когда я убегал, прыгала на мою спину. В прыжке своей массой сваливала в снег. Волки быстро учатся, наши игры прекращались, когда я выдыхался, и волчица, повалив меня, прижимала на снегу своим телом. С каждым днём у неё это получалось быстрее и лучше.

Пора двигаться дальше. Если не найдём людей — можно вернуться сюда. Широкие лыжи облегчают движение, идти легче быстрее и меньше устаёшь. Тайга редеет, показался заснеженный простор. Дух захватывает от этой белизны и тишины, только снег скрипит под лыжами.

— Ищи людей! — приказываю волчице.

У волков отличное обоняние, они чуют добычу за два-три километра.  Принюхивается, водить мордой из стороны в сторону. Пробежалась туда-сюда, повернулась и подошла ко мне. Ясно, вернёмся и подождём.

Ещё один день прошёл. Волчица скребётся в дверь, вызывая наружу. За полчаса игры с ней взмок, ни одной сухой ниточки, сильная зверюга, никаких компромиссов, если я начинал халтурить, рычала и покусывала конкретно. Заставляла бороться в полную силу без поблажек.

На следующий день утром умываюсь снегом, из леса вылетела моя серая красавица. Подскочив ко мне, ухватила за ватник и потянула за собой. Быстро собрался, она убегает вперёд, остановившись, поджидает и бежит дальше, что-то почуяла наверняка. Тайга осталась позади, её уже и не видно, куда ведёт зверь, сколько ещё будет длится эта бешеная гонка? Вокруг сколько хватает глаз до горизонта белая снежная пустыня. В распадке три яранги и олени. Нас первыми почуяли собаки и залились громким лаем. Из жилья вышел человек, в руках ружьё, смотрит на нас.

— Не стреляйте!

Собаки просто остервенели, мужик прикрикнул на собак, но они не унимались вперёд вышел, видимо, вожак собак. Волчица обогнала меня. Не доходя метров десяти встала напротив вожака. Здоровущий кобель оскалился и зарычал, собаки ещё громче залаяли. Пёс и волчица стояли и смотрели друг на друга глаза в глаза. В её поведении не было страха или тревоги. Хвост не был поджат, а составлял прямую линию со спиной — это говорило о том, что она не боится и не будет первой нападать. Кобель маленькими шажочками приближался к дикому зверю. Волчица стояла спокойно, не проявляя никаких эмоций и беспокойства. Он обошёл волчицу и вернулся к своим. Собаки окружили своего вожака, некоторые приняли попытку кинуться на зверя, но здоровый кобель быстро навёл порядок: кого куснул, на кого просто рявкнул. Волчица подошла ко мне, посмотрела в глаза и села рядом, вот, мол и всё в порядке.

— Твой волк? — спросил мужчина.

— Мой, он никого не тронет без моего приказа, но и спуску никому не даст.

— В бегах.

— Да.

— Сколько бежишь?

— Уже третья неделя на исходе.

— Волка твоего я кормить не буду.

— Это волчица, она сама о себе позаботится.

— Ладно, проходи, располагайся.

В яранге полумрак, в очаге теплится огонь, разглядел двух женщин и маленьких детей. Коренной чукча, зовут Василий, с женой и сестрой пасут оленей.  Старшие дети учатся в интернате.  Незваному гостю налили большую кружку настоящего чая, блаженство. Собаки опять начали лаять, но не злобно, а так для проформы. В ярангу пролезла волчица и к моим ногам положила зайца. Семья  с  интересом  наблюдала за этим. Спокойно осмотрела ярангу, обнюхала висевшие шкурки песцов.

— Молодец, хорошая девочка. — Потрепал я волчицу, погладил, и она выскочила на улицу.

— Как ты её приручил? — удивился чукча.

Я рассказал вкратце, не вдаваясь в детали.

— Ничего подобного я, сколько живу, не слышал, а кто бы рассказал, всё равно не поверил, — проговорил Василий. — А паспорт у тебя есть?

— Да, вот документы погибшего охотника.

— Ну и ладно, до весны с нами поживёшь, а там что-нибудь придумаем.

— Часто у вас гости бывают?

— Нечасто, но иногда приезжают военные за свежим мясом. Ладно, отдыхай, завтра будем перегонять олешек на другое пастбище, нам пособишь, и тебе сподручней — подальше от этих мест.

Быт северных народов не обременён излишествами, всё очень рационально и просто. Жизнь на севере суровое испытание, и только веками выработанный уклад жизни позволил этим народам выжить и

существовать. Главное — гостеприимство и взаимопомощь. Меня приняли как родного. Они помогали мне, я помогал им.

Оказалось, оленеводство — тяжёлый труд. Стадо большое и разбредается в поисках пищи. Надо постоянно следить, чтобы одиночки не отбивались от стада, и проверять, нет ли заболевших оленей. Собаки стерегут и разыскивают отбившихся одиночек.

Волчица уходила и приходила — целыми днями в тундре, собаки скоро привыкли и уже не поднимали хай в её присутствии. Олени всё же боялись, и, когда она приближалась, наперерез выходил самец-олень. Он опускал голову с большими рогами, не подпуская зверя близко. Моя серая успешно охотилась и приносила дичь: не только зайцев, но и песцов. Васька радовался каждой шкурке, которую потом женщины обрабатывали.

Быстро пролетел месяц, я втянулся, и даже стало нравиться.

И вот однажды с утра волчицы не было видно. А в полдень вдруг из-за сугроба выпрыгнула моя охотница и встала рядом, повернула морду на юг и тихо зарычала. Собаки как по команде истошно залаяли, переходя на визг. Вышли с ружьями Василий и женщины.

— Волки! Целая стая идёт сюда, надо подстрелить вожака, тогда, может, и уйдут. А то покалечат оленей.

— Ну, хорошая моя, выручай, — наклонился я к волчице.

После этих слов Сергеич закурил сигарету, выпустил тройку колечек дыма и продолжил рассказ. Я слушал не перебивая.

Зверь рванулся, уходя большими скачками. Мы залегли на сугробе. Далеко бежала стая, я насчитал пятнадцать серых. Отбежав от стойбища метров сто, остановилась и завыла. Стая развернулась, беря волчицу в кольцо. С такого расстояния стрелять бесполезно, мы могли только наблюдать, чем всё закончится.

Стая остановилась, вожак начал приближаться к моему зверю. Вот он уже рядом, далеко — трудно что-то рассмотреть, но видно, стая ждёт команду. Моя серая красавица по размерам не уступала вожаку, он обошел её. Опять встал нос к носу. Непостижимо, вожак повернулся к стае, и все волки с поджатыми хвостами стали подбегать к волчице, тычась носами, словно подданные царицы, пришедшие подобострастно поклониться, засвидетельствовать своё почтение. Стая приняла моего зверя.

Вытянувшись друг за другом, волки уходили в сторону тайги.

— Всё, пронесло! Ну и зверюга у тебя была… Она больше не вернётся,- объяснил Василий.

Мне почему-то стало тоскливо, я даже имя ей не дал.

Прошло три дня, завтра переход на новое пастбище, вдруг собаки залаяли.

Я увидел недалеко мою волчицу, метрах в пяти от неё шёл волк.

— Только этого нам не хватало, — сказал Василий, поднимая ружьё.

— Не стреляй, может, она пришла проститься, — остановил я оленевода.

Моя волчица повернулась к волку, будто приглашала его подойти ко мне. Я пошёл навстречу. Не доходя метров десяти волк зарычал оскалился, я остановился. Волчица ткнулась волку в шею, волк перестал рычать. Потом подбежала ко мне, но в руки не далась, я смотрел на неё. Красивый гордый зверь.

— Хорошо, что ты пришла. Уходи, у тебя своя жизнь, у меня своя, я отпускаю тебя.

Махнул рукой. Я делал так, когда посылал её вперёд или на охоту, и она поняла. Подпрыгнув, кинулась к вожаку, и, поравнявшись, вместе, бок о бок растворились в снежной белизне.

Вот так закончил свою байку мой сосед Сергеич. Верить ему или не верить?  Жена говорит: “Врёт твой Сергеич, как сивый мерин, и не моргает”. А я даже и не знаю.