Русалка

 

-Я видела русалок! – сказала Настя вместо приветствия. Я хмыкнул. Настя никогда не была врунишкой, но это заявление было из разряда совсем уж неправдоподобных.

-В нашей Туранке? – ехидно спросил я. В некоторых местах особо ленивые водители переезжают Туранку прямо по дну.

-Да. Только за городом. – Настя теребила поясок от платья и говорила воодушевленно, не замечая моего ёрничанья – Ночью. Они меня не заметили, я тихо сидела. Не представляешь, какие красивые! И так пели!

-И что, с хвостами?

-Витька, не знаю, как это, но они выходили на берег! У них были ноги!

-Тогда это не русалки.

Я зевнул, и Настя, широко распахнув глаза, уставилась на меня :

-Ты мне не веришь?!

-Неа.

Настя открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же отвернулась и зашагала прочь.

“Фу-ты блин”- подумал я и кинулся её догонять.

-И что, куда ты пошла?

-Не знаю – буркнула она – куда-нибудь.

Я пытался посмотреть ей в лицо, но она упорно отворачивалась, я видел только, что губы у неё кривятся. Эх, блин, Настюха в последнее время стала кошмарной плаксой.

-Насть.

-Чего тебе?

-Пойдём к мосту.

-Не хочу.

-Ты обиделась?

-Да, обиделась.

За что люблю Настьку – так это за то, что всегда называет вещи своими именами.

-Из-за русалок?

-Да.

-Так их же не бывает.

Она резко остановилась, повернулась ко мне. Сердитая такая, брови нахмурила, губы сжала.

-Но ведь я же их видела!

Что-то, наверное, отобразилось у меня на лице, потому что у Насти голос дрогнул, и она повторила на этот раз чуть не плача:

-Я их видела! Хочешь, поедем туда вместе! Сам во всем убедишься!

-Это ночью, что ли, ехать?!

Идея отправляться куда-то за город, да ещё и по темноте, казалась мне не очень-то привлекательной.

-Боишься?

-Вот ещё. Просто меня-то родители не отпустят.

Ой. Не следовало мне этого говорить. Настя тяжко вздохнула, пошла дальше.

У неё дома вообще кошмар. Мать гуляет, приводит мужиков в дом, дочь ей дома только мешает, а отца уже давно никто не видел.

-Ну а что, ты хочешь, чтобы я втихаря свалил из дома?

-Ты не свалишь, тебе слабо. – безжалостно сказала Настя.

-Не слабо мне.

-Ну докажи тогда. – она снова остановилась, посмотрела мне в глаза- докажешь?

-Докажу, – сердито ответил я.

 

*

 

Настя – это мой друг, боевой товарищ; честно говоря, дружить мы начали после того, как она понадавала мне тумаков в 11 лет – давняя, в общем-то, история, и рассказ этот совсем не об этом.

Некоторые думают, что мы встречаемся, но это не так – Настя некрасивая, от отца ей досталось плоское восточное лицо с раскосыми глазами, а летом она чернеет на солнце как многие местные жители. Мне совсем не улыбается перспектива целоваться с ней или что там ещё делают парочки.

Да она и сама смеется, когда разговор касается этой темы, и фыркает, глядя на то, как лижется кто-то из наших знакомых. Настюха читает Сталкера, купается в ледяной воде, катается на велике за город – и вот она, в отличие от меня, может заночевать одна где-нибудь в лесу или у реки, имея при себе лишь спальный мешок и что-то, может, перекусить.

Это недавно вот она стала, к моему удивлению, сентиментальнее – может заплакать ни с того, ни с сего, или обидеться на что-то такое, что раньше вызывало у неё только насмешку.

Мы договорились встретиться ночью – в 11 часов у моего дома. Мои все ложатся рано, и, открывая калитку и выкатывая велик со двора, я мечтал только о том, чтобы наша псинка меня не подвела и чтобы никому вдруг не понадобилось в туалет посреди ночи.

Настя стояла на дороге со своим великом, за спиной у неё на манер рюкзака болтался спальный мешок в чехле.

-Готов?

Я кивнул.

Сначала мы шли пешком – первые метров пятьсот дорога (хорошо, что асфальтированная) поднимается в гору. Никаких машин, фонарей – ничего. Если б не лампочки, висящие у некоторых домов над крыльцом, была бы полная темнота. А, еще новая церковь на холме освещается фонарями. Настя, поравнявшись с воротами храма, остановилась.

-Ты что?

-Смотри, в церкви свет горит.

-Может, забыли выключить?

Она посмотрела на меня как на глупенького:

-Эти-то? Они молятся. У них ночные службы.

-Интересно, кто на них ходит. – фыркнул я. Я наврал, мне было не очень-то интересно.

-Я однажды была, – сказала Настя, перекидывая ногу через велосипед. – Поехали уже.

До места мы добирались чуть больше, чем полчаса – без остановок и разговоров. Было холодно, изо рта вырывался пар, пальцы на руках онемели.

Мы слезли с велосипедов почти у самой воды и немножко размялись.

-Я сидела здесь – сказала Настя, указывая на разляпистое дерево и скидывая на землю спальник, – а они были там – чуть подальше.

Я в это время доставал из своего рюкзака пакет с провизией – буханку хлеба, сыр, бутылку с водой. Настя уставилась на пакет, облизнула губы.

-Хочешь?

Она быстро кивнула и, когда я дал ей сыр, с жадностью откусила большущий кусок.

Еще пару минут мы усаживались под деревом, заворачиваясь в спальник и подтыкая его углы, чтобы нигде не дуло, а потом ели хлеб, поочередно откусывая прям от буханки. Не отрываясь, смотрели на воду.

-Мне сегодня Левашин предложил встречаться – как бы между делом сказала Настя.

Я чуть не поперхнулся.

-Левашин? Артур?!

Она кивнула, отхлебнула воды из бутылки.

-И что ты ответила?

-Я сказала, что подумаю.

-Серьёзно? Правда будешь думать?

-Ну да. Он вроде ничего так.

Я удивленно посмотрел на неё, а потом засмеялся – вот так новость – Настюха будет с кем-то встречаться!

Она нахмурилась, хотела, вероятно, сказать что-то укоризненное, но тут выражение её лица переменилось, она схватила меня за руку:

-Смотри!

Я, всё ещё смеясь, перевел взгляд туда, куда она показывала. Поначалу я даже не понял, что она там увидела – вода и вода, травка на берегу. А потом я увидел, что из воды выныривает чья-то голова – в эту же секунду Настя со всей дури сжала мою руку, и улыбка моя мгновенно погасла.

Как завороженные смотрели мы на то, как из воды появляется девушка – обнаженная, с белой блестящей кожей, с плавными изгибами тела. Волосы у неё были очень длинные, светлые, в них запутались водоросли, вода стекала с них шуршащими ручейками. Она вышла на берег, глубоко вздохнула и вдруг запела, поднимая к небу белые руки. Никаких слов не хватит, чтобы описать её пение – начала она тихо и нежно, так поют в предрассветный час птицы, и с каждой секундой её голос крепчал и усиливался, будто разрастаясь, проникая в глубину моего тела, в самое сердце.

Она пела то как птицы, то как трепещущие на ветру листья, или как дождь, выпадающий впервые после засушливых дней. Она пела как скрипка, как чудная арфа, как глубокая виолончель, – потом пела как нежность, как чистота всех родников мира, как льдины, плывущие по реке в середине апреля. Ещё её песня была как тающий снег и как темные тучи во время грозы. Мне стало холодно, я даже не сразу понял, что уже стою и смотрю на русалку во все глаза. Кто-то дернул меня за руку, но я вырвался и сделал два шага вперед. Тогда она заметила меня, и прекрасная улыбка осветила её лицо. Глаза – темные, как ночная река, – смотрели ласково, она протянула ко мне руки, не останавливая ни на секунду чудесного пения. Я услышал, как кто-то кричит, но лишь отмахнулся – этот крик заглушал нежный голос. Русалка ждала меня, я направился к ней. Чьи-то руки вцепились в меня, я ударил не глядя, куда-то попал. Хватка ослабла, мне больше никто не мешал.

Мне казалось, что я плыву по воздуху – будто пение подхватило меня и несёт туда – к этой ласковой девушке с темными как небо глазами. Она взяла меня за руку, улыбаясь, погладила по щеке. Прохладными как речка пальцами она трогала мои волосы, шею и руки – а я смотрел на неё. Разве во всём мире найдется что-то прекраснее, чем эта девушка?

Кто-то снова схватил меня за руку. Я увидел, что русалка нахмурилась, и испугался, что она уйдет, поэтому развернулся и с силой ударил этого человека. Я бил его и бил – даже когда он свалился на землю и когда брызги крови упали мне на лицо.

Русалка обняла меня, улыбаясь, и я сразу расслабился, забывая о том, что рядом с нами кто-то еще. Она повела меня к реке, лаская, обнимая, целуя. Её пение было так близко, так славно, так сладко – мне казалось, будто я сам стал частью его, растворившись в нём без остатка.

Мне было холодно, но в то же время чудесно. Русалка и вода – они как единое целое обнимали меня. И мне было сладко. Было нежно. Было холодно. И было темно.