Под сенью мощных, вековых уж тополей, присел на лавочку трухлявый муж Андрей…
Сдавалось, лавочка была тоже прошлого века – уж больно мощным виделся металлический корпус от старых добрых времён и сварщиков, и топорные брёвнышки сидений от шабашных плотников выдавали старые добрые времена.
Да, и к лучшему! Ныне всё было окрашено – радели здесь над стариной и историей! И под щебетанье птах над головой и матюков школьников вдали, сквозь рой зудящих мошек и призму времени, взглянул я на хорошо знакомый по рассказам брата сквер.
Братуха здесь учился – на Защите, пригороде Усть-Каменогорска. И если с нашего посёлка Опытное поле до станции Защита было четыре остановки на автобусе, то от школы до сквера – два, буквально, шага – через перекрёсток наискосок.
Это было в те времена, когда темнота и магнитофон «Романтика» были лучшими друзьями молодёжи…
А темноты по вечерам в сквере хватало – пьяная шпана исправно била фонари с руки и рогаток.
– Там даже старичок на подхвате был, – рассказывал мне много после брат. – Стакан гранёный у него в котомочке, штопор, отрывашка – всё под рукой. А за сервиз свой: «Бутылочку пустую потом заберу?». Наживался на стеклотаре дядя!
Так и повелось – со школьной уж скамьи, и дальше. Самые романтические посиделки вышли, когда одноклассника в армию провожали.
– Сидим своей компанией. Тут два каких-то щегла подходят: «Ребята, а вы откуда?». Ни фига себе – на нашей Защите какие-то залётные у нас спрашивать будут!.. Короче, погнали Санька с Игорёхой этих двоих в конец парка, глядим – а тут с разных сторон фуражки красные замелькали…
Не залётные то были гуси, а подсадные утки.
– Санька-то вывернулся – убежал. А Игорю руки заломили, увели… И смотрю – через пять минут Вовка Соломеин по дорожке наискосок через парк шурует: руки в брюки, как ни в чем не бывало.
Вовка-то Соломеин – он отважный был. До безрассудства. Из-за того вожаком компании и слыл ( ну, еще и потому, конечно, что последовательно навалял в честных драках не только всем защитинским «шишкам», но опытнопольскому Петле – грозе морей и океанов, что был за два метра ростом, и полтора, считай, в плечах).
А Игорю не повезло – забрали его, и наверное бы посадили. Но на следующее утро надлежало правонарушителю явиться в военкомат: в Армию парень уходил. Посему, отметив-припечатав повестку чёрно-сизо-фиолетовым бланшем под глазом, отпустили: «Смотри, синеглазый – Родине честно служи!».
О, высокие и мудрые тополя вечнозелёного – спасибо и немногим елям! – сквера! Храните и впредь добрых людей под своей сенью от зноя, напастей и бед, сохраняя в дыхании своей листвы удивительные романтические истории двух уж веков, как двух тысячелетий.
Автор публикации
