Итак, границу предполагалось пересекать под утро – по той самой кромешной тьме, что всегда перед рассветом.
– Это, если мы в восемь вечера выезжаем, то где-то под утро на границе и будем, – раздумчиво говорил Уздечкин. – Может, впотьмах, да спросонок – глядишь и пропустят!
– Да, все будет нормально! – с веселой простотой заверяла супруга. – Ты, главное, думай позитивно.
У Марины всегда все было нормально – проблемы с ней, или без неё, возникали только у Уздечкина.
Но, нынче проблема касалась только его, и проблема видалась труднопреодолимой, которую нужно было двигать буквально шаг за шагом: и совсем не факт еще, что все получится – «срастётся».
Еще загодя Уздечкин созвонился с двоюродным братом, что до сих пор жил по ту сторону границы.
– Метро закрыто, в такси не содют, – весело хохмил тот. – Все сообщение прекращено – поезда с автобусами отменили, самолёты тоже. Только частные автоперевозчики.
– Это такси, что ли?.. Вот, кому раздолье сейчас! И сколько лупят за проезд?
– Три тысячи рублей в одну сторону.
– Ну, это еще по-божески, – Уздечкин даже удивился подозрительному альтруизму водителей. – А какие документы нужны?
– Справка по коронавирусу – это теперь везде, как отче наш. И необходимо наличие прямых родственников. То есть – мать – отец, сын – дочь, и жена, – тут брат отчего-то вздохнул, – почему-то тоже считается прямым родственником. Брат-сестра, отчим-теща – уже не канают.
Брат добросовестно выслал на вотсап фото удостоверения матери. Правда, несколько месяцев, как уже просроченного: «Ей же, за пандемией, выходить было нельзя – все дистанционно делалось. Ну, вот заказали – еще не привезли».
Уздечкин со своей стороны сделал многочисленные копии свидетельства о рождении («Черт его знает, чего этим чертям может понадобиться?»), отксерив и фото с вотсапа.
Частные автоперевозчики, телефон которых опять же выслал брат, были деловы и немногословны, тотчас записали фамилию – имя на выбранную Уздечкиным дату, и сообщили время и место встречи, в качестве всех своих координат, которые изменить было нельзя:
– В двадцать ноль-ноль, водный вокзал.
– Понятно, так а… А кого там искать?
– Водный вокзал, кафе «Вилка – ложка», – и трубку повесили.
– На шифре, – сообщил жене Уздечкин. – Ничего толком не сказали.
– Понятное дело, – кивнула та, – моментально же всякие службы налоговые и прочая на хвосте повиснут – прижмут.
– Да, и тогда уже точно также будем ездить, только не за три, а за восемь тысяч рублей.
Теперь надо было подгадать с коронавирусным сертификатом. Он должен быть свежим, как только что срезанный салат с грядки – сданный не позднее, чем за 72 часа до момента пересечения границы.
– Блин, а его два дня делают! Ну, как вот тут успеть?
Впрочем, те самые частные перевозчики, которых по сему вопросу потревожил Уздечкин, ответственно заверили:
– Семьдесят два часа – это с момента получения результата.
Ну, хоть одно было слава Богу!
– Только, чек в поликлинике возьмите обязательно: кто-то там продавал левые результаты, и теперь требуют.
Взял, конечно: чем больше бумаг, тем оно лучше!
А еще накануне, вечерком сходили они с Мариной в шопинг по мелочам (а потом и в кафе, конечно, законно забрели), и купили на распродаже пиджак – моднявый, и в то же время деловой. Давно о нём подумывал Уздечкин (у которого последний, до того, пиджак был свадебный, что нынче не только застегнуть – влезть в него муж не мог). Признаться, сам пиджак был нужен постольку, поскольку не к чему было пришпилить восьмиконечную, позолоченную звезду ордена и серебряную медальку.
Награды, что навесил теперь на пиджак Уздечкин, были общественными, не государственными. Хоть и законно были вручены за вклад в отечественную культуру – и удостоверения на них имелись! Сроду ими Уздечкин не козырял, и даже не знал, куда в них пойти. Но пиджак все равно был для наград нужен.
А нынче выпадал именно тот случай, когда все приходилось призывать в помощь: «Корнет Оболенский, надеть ордена!».
Как по гнилым вешкам неведомого и невидимого пока болота маячил тот переход…
– Но, надо ехать – больше года уже у матери не был, а она ждёт.
Только этим свою поездку, что казалась ему теперь чуть не контрабандой, или вовсе нарушением границ, Уздечкин оправдывал. Ведь неизвестно, сколько раз к старушке матери он еще приехать успеет.
Сумерки означенного вечера спустились раньше времени за тонированными стёклами такси, что к сроку подвезло путника к речному вокзалу.
«Первый, первый!.. Я второй».
– Здрасьте, а вот я подъехал – у входа в «Вилку-ложку» стою, куда дальше мне двигаться?
– Мерседес, номер 852 – водитель Миша, лысый такой…
– Всё, вижу, вижу, спасибо!
Уздечкин обрадовался – черный джип поджидал его в дорогу. Однако, лысый водитель Миша с большой, инкрустированной красным камнем, печаткой на пальце, кивнул на большой автобус поодаль.
– Любое место там занимайте.
И это было неплохо – автобус был комфортабельным, и почти полностью пустым пока. Так что Уздечкин, задвинув свой баул поглубже в недра багажного отсека, занял место у окна, по правую сторону, в первой половине салона.
«Шикардос!». Пожалуй, что и удобней, чем было бы в джипе – если на заднем сидении, да втроём.
Народу было пока немного. Да и из тех – половина провожающих. Так что, когда через полчаса тронулся автобус с номерами, но без опознавательных знаков, каждый пассажир занимал по два сидения.
Темнота уже спустилась на город, зажглись неоновые огни придорожных магазинов, шиномонтажных мастерских и кафе-отелей. И Уздечкин, глядя в это разноцветное мелькание, подумал, что хорошо бы было, если бы он не увидал всего этого завтра с утра – а ну, как на границе развернут восвояси!
Да, ему бы еще ничего – для матери, что всегда была сентиментальна, удар будет. С братом они до последнего держали предполагаемый приезд в тайне – столько было препятствий! – но сегодня вечером брат вынужден был порадовать: «Пеки пироги – завтра утром приезжает!».
Да, вот кабы еще доехать…
Через три часа, за которые Уздечкин смог еще и знатно покемарить, сделали остановку в Барнауле – добрать пассажиров здесь. И, наскоро перекурив, покатили дальше.
Тут сзади Уздечкина образовался девичник, тон в котором задавала новая дородная пассажирка средних лет, громко вещавшая чуть не на весь автобус правила и понятия пересечения границы в нынешних условиях, и бабушка, сетующая на вторые уже сутки своего пути. И, вопреки надежде Уздечкина, «срубаться» в сон бабуля никак не желала – вероятно, передоз эмоций и впечатлений не давал.
Дородная пассажирка порадовала, что пешком идти от российского до казахстанской границы совсем немного – метров триста, от силы. А вот на другом погранпереходе – три километра в гору!
Совсем не потихоньку, а в полный уже голос, присоединились и другие кумушки: разговор свернул на коронавирус. Тут Уздечкин уже здраво смекнул, что этой безграничной теме не будет конца-края до самой границы, а потому повернул, наконец, голову к горячему обмену мнений и опытов:
– Девочки! Давайте на полтона потише, а! Тут весь автобус спит уже.
Одернутые орденоносцем кумушки уважительно смолкли. Так, что Уздечкин едва удержал себя, чтобы извинительно не обернуться вновь: «Да нет – вы говорите, только потише».
До туалетной остановки, что сделали уже перед самой границей, в автобусе царила тишина. К шлагбауму российской границы подъехали затемно.
– Все, выгружаемся, вещи не забываем! Дальше – пешком.
И десятки вздохов в ответ: досадующих, тревожных, усталых.
– Понаделали этих границ!
Конура пограничного контроля Уздечкину была достаточно знакома – раньше он постоянно ездил автобусом, это уж в последние два-три года на поезд пересел. Только, нынче внутри – за стеклом пограничной стойки – пребывала одна – единственная пограничница. Подтянутая, блондинка средних лет, в очках, так похожая на ведущую приснопамятной передачи «Слабое звено». И засыпать вопросами, задаваемыми стальным голосом и с холодно-безучастным тоном, она начала первого же сунувшегося в окошечко со своими документами. Видя такое дело, Уздечкин сполз в самый конец очереди. Словно нутром почуял – быстрого разговора с ним не получится.
В общем, так и вышло – не напрасно терпением в эти полчаса запасся, и нервы на самое контрабандное дно упрятал. Когда остался только он, и пожилой инфантильный дядька, что никак не мог связаться со своими, чтоб срочно выслали фото забытого дома свидетельства (а тут еще и все деньги роуминг в момент сожрал) – только тогда Уздечкин и шагнул за красную черту к зелёной стойке.
– Так, – всмотревшись в ксерокопию материнского удостоверения, моментально вычислила пограничница, – а удостоверение-то просрочено.
Уздечкин спокойно растолковал ситуацию («Сами понимаете – старый человек, да в такое-то время…»). Страж границы объяснения, кажется, приняла, но прохода все не давала.
– А у вас есть с собой загранпаспорт?
– Е-есть, вот он! – Уздечкин извлёк из портфеля документ, что предупредительно захватил с собой в такую непредсказуемую дорогу. Забыв, правда, вынуть из него международный сертификат удостоверения личности моряка.
– О, так еще и моряк! – весело ухватилась за ламинированный сертификат, пограничница тут же сунула его под считывающее око сканера.
Зачем? Вроде, здесь пока не штормило.
Но, так или иначе – нелишним теперь документ оказался, и загранпаспортом офицер удовлетворилась вполне:
– Ну вот – здесь более на себя похожи!
Тут Уздечкин понял причины заминки. Это фото с гражданского паспорта, сделанное почти десять лет назад, невольно ввело пограничную службу в заблуждение. Стройный в щеках, почти юноша смотрел чистым взором с фотографии гражданского паспорта. Конечно, он здорово отличался от репы пятилетней давности в паспорте заграничном, и имел уж совсем мало общего с той харей медвежонка, что засунулась сейчас в окошко паспортного контроля.
– Проходите!
А тут еще и дядьке позади фото наконец прислали: слава Богу – никого здесь не оставим!
Шурша под ногами галькой, поспешил Уздечкин к маячившей в ста метрах будке, с которой начиналась теперь граница Республики Казахстан. Снять медаль, как задумывалось заранее, времени не было.
– О – Герой Советского Союза! – разбитно и весело воскликнул из открывшегося окошечка молодой погранец в песочной форме, заглянув в паспорт и с налёта проштамповав и сунув Уздечкину квиток, вроде обходного листа: медик, погранконтроль, таможня.
И по этому восклицанию Уздечкин понял, что он уже в родных краях.
Хождение по пограничным инстанциям заняло пятнадцать минут от силы, да и то – таможенника пришлось разыскивать. Тот не сидел в своей сторожке, а грелся чаем в центральном помещении, из окна которого и прокричал:
– Эй, я здесь – заходите сюда!
Зато поверил на слово, что ничего запрещенного Уздечкин не провозит, и даже сумки открыть не велел.
Минуя последнюю сторожку, в окошечко которой отдан был «бегунок», Уздечкин потащился к микроавтобусу, номер которого был сообщен еще в российском автобусе.
– Сейчас, одну женщину подождём, – загружая сумку Уздечкина на крышу, сообщил крепкий водитель. – Она по работе едет, сейчас, обращение письменное от её фирмы отыщут.
– Это они там могут три часа бумаги ворошить, – сказал кто-то знающий.
– Но, все равно подождем – своих же не бросают.
Все безмолвно согласились, представив, наверное, одно и ту же картину: как бы они сами оказались брошенными в чистом, по сути, поле на семи ветрах.
– Так, нам сейчас в Казахстане тоже надо будет тест на коронавирус сдавать?
– Нет, здесь нам ничего сдавать не надо – есть же у вас на руках результаты. Это когда поедем обратно – два теста придется сдавать.
– Два уже?
– Да, с мая вводят. В течении пяти дней, и чтоб разница между тестами была не меньше суток!
– Кошмар! Совсем сдурели!
– Да, они-то не сдурели – они себе все правильно, под шумок, делают: теперь дважды платить будем – в два раза больше денег будет.
– Да, я вот сдавала – две двести с меня содрали.
– Ну, теперь четыре четыреста заплатите.
– И когда уже все это закончится?!
– А никогда!.. Им понравилось нас разделять, да по норам загонять. Кто же теперь добровольно от такой власти откажется? Так вот теперь и будем ездить, да жить.
Показалась, наконец, вдалеке ожидаемая женщина. И чем ближе она подходила, тем больше воодушевлялись люди – все-таки, сейчас поедут уже домой безбоязненно – никто не остановит, не развернёт. Да, кому-то будет еще обратный переход, но, назад-то точно выпустят, держать не будут. А сейчас они едут в родной город, родные места, и пока они все-таки вместе – в своих заботах и радостях, трудностях и удачах: они еще не разучились друг друга слышать, и друг другу сострадать и помогать. А что границы пока «пёхом», с кучей бумаг на руках, переходить приходится, да на перекладных до тех самых границ добираться – так ведь, и не в такие дали ходили, не такие трудности преодолевали.
Видавший виды микроавтобус бойко завелся и, лихо вырулив на асфальт дороги, помчался вдаль.
Автор публикации
