Путь Души, или Тень Леопарда Глава XII – Мистерия

ПУТЬ ДУШИ, ИЛИ ТЕНЬ ЛЕОПАРДА

ГЛАВА XII – МИСТЕРИЯ

 

Единство Слова и Ума рождает Мистерию, называемую Жизнью…
Познай до конца Ум и его тайны, ибо в них – тайна безсмертия

Тот Трисмегист

 

…Утро было ясным и бодрящим. Волнующий аромат свежих цветов и трав разбудил Виктора. Он проснулся на довольно жёсткой постели. Это было неожиданно и странно. Спал на тростниковой циновке на ровном невысоком возвышении. Воздух был чист, прозрачен, наполнен незнакомыми густыми южными ароматами, словно его можно было пить. Первые нежные лучи солнца проникали через небольшое узкое окно. Ничего не понимая, он откинул тканый плащ.

Сознание Виктора присутствовало в этом молодом теле. Одновременно он чувствовал и другое своё сознание. Реальность этого сновидения поражала яркостью и глубиной. Виктор сразу понял, что это его прошлая жизнь, которая очевидно значима и важна. В один момент он даже стал терять контроль и просто перешёл к внутренним ощущениям главного действующего здесь лица. Виктор в этой «прошлой» для него жизни был молодым человеком, хорошо сложенным. Ничего лишнего. Его тело «источало здоровье» и радость. Какое необычайное ощущение! Спал он в маленькой, уютной и одновременно лишённой излишеств комнате, сложенной из крупных тёсаных известняковых блоков. Издали раздался чей-то молодой, задорный мужской смех и укоризненные женские возгласы. Полог распахнулся. На пороге стоял красивый мужественный юноша. Его золотые кудри рассыпались по плечам. Округлое лицо выражало радость и еле сдерживаемый смех.

— Привет тебе, о Великий Гелион! — Он смеялся всем своим существом.

Виктор даже не думал, что возможно ощутить от человека столько позитивно сильных и счастливых эмоций. — Всё спишь? Не проспи посвящение! Мист!

— Да будет тебе, Фрикс! — деланно ворчливо сказал его друг, разминаясь. — Я уже встал. И вообще, у нас обет молчания. Ты не забыл?

— Скорей!..

Сознание Виктора начало неумолимо проваливаться, уступая бразды правления хозяину этого тела, оставаясь, однако, чутким сторонним наблюдателем.

 

Я очень хорошо знаю Фрикса. Мы давние друзья. Вместе были с детства и как будто всегда дружили друг с другом. Наших отцов также связывала крепкая братская дружба. Они вместе сражались с общими врагами. Наставник Фидий у нас тоже был один. Фриксу, как и мне, недавно исполнился 21 год. На меня нахлынули воспоминания…

Мы были, что называется, «не разлей вода». Я всегда был задумчивым, мрачноватым, углублённым в свои мысли. А Фрикс, напротив, постоянно балагурил. Не мог усидеть на одном месте и непрерывно получал от учителя замечания и выговоры за неподражаемую радостную непоседливость. Фидий был хоть и не строгим, но мудрым Учителем. Он видел способности Фрикса и всячески поощрял его проявляющиеся поэтические и ораторские таланты. Я же был совсем другим. Меня занимало устройство мира: далёкие страны, путешествия, легенды, мифы древней Аттики[1]. Учитель радовался, как ребёнок, что я так глубоко интересуюсь философией, судьбами богов и героев. Фидий был счастлив разделить со мной его страсть изучения истории и тайных знаний.

Но наши с Фриксом возвышенные уроки прекрасного и захватывающего постоянно сменялись учебными сражениями на деревянных мечах, метанием копий, борьбой и многочисленными изнуряющими спортивными состязаниями. У каждого был свой чтимый герой и любимые мифологические сказания с высоким духовным смыслом. Фидий любил рассказывать о богах и богинях, о странных, удивительных, захватывающих взаимоотношениях между ними и земными людьми. Этот загадочный мир властно проникал в мой, человеческий. И не было никаких сомнений, что великие герои где-то рядом, стоит только протянуть руку и вопросить… Даже окружающая атмосфера всех живущих в Аттике была наполнена незыблемой верой в великих богов. Они незримо присутствовали во всех проявлениях этого мира.

Я вспомнил, как однажды в роще встретил прекрасную нимфу, сидевшую у лесного ручья. Это небесной красоты существо вскрикнуло от неожиданности, увидев меня. Но через мгновение дева игриво и звонко рассмеялась на моё удивлённое выражение лица, небрежно, мило, воздушно обнажила прекрасную нежную точёную грудь и вдруг, смутившись, исчезла в тот же миг. Только одинокое эхо подхватило все ещё слышавшиеся переливающиеся отклики задорного, тонкого женского смеха. Нас предупреждали, чтобы были осторожны. Нимфы могут увлечь человека, околдовать и ненавязчиво побудить покинуть мир людей. Видел я и других чу́дных существ. Однако это были только тени, зыбкие образы, духи стихий. Вся жизнь в этом удивительном мире была одной большой тайной и загадкой. Горные рощи, скалы, морские берега, лазурное море, мечты о путешествиях, подвигах и свершениях – всё это составляло мой мир.

Но уже тогда я делал первые попытки познать смысл жизни. Для чего человек приходит сюда, на эту землю? Такими темами часто донимал Фидия, и тот старательно и терпеливо пытался ответить на все мои вопросы. На что Фрикс постоянно жаловался учителю, что я не даю ему достаточно времени под руководством Фидия писать стихи о любви, слагать гимны богам и богиням. Мы были разными, но эти различия только способствовали крепкой дружбе. Фрикс никогда не обижался на меня. Он обладал просто фантастическим свойством обратить в смех даже действительно грустные вещи. Просто и легко реагировал на мои недовольные выходки и суждения.

Наши семьи принадлежали к древнему греческому роду. Родители поощряли крепкую дружбу, верность, отвагу, мужество, взаимовыручку, открытость и истое наслаждение человеческой жизнью. Наша дружба радовала близких. Хотя это и не было для Фрикса обязательным, я уговорил его пройти со мной Великую Мистерию в Элевсине[2]. Фрикс скорчил недовольно смешную рожицу, впервые услышав об этом.

— О, мудрейший Гелион, — с деланной важностью провозгласил тогда Фрикс, — ты же понимаешь, что обеты, послушания, клятвы богам надо исполнять, а иначе и быть не может?!

— Ну да. Конечно! — не обращая на его ужимки и сдержанный ироничный смех, ответил я. — Ведь ты тоже хочешь узнать о своей безсмертной душе, о предназначении которой известно лишь богам?

Иногда Фрикс доставал чрезмерным оптимизмом и умением превратить всё что угодно в лёгкую шутку.

— А как же наши увеселения, игры, сражения, юношеские приключения и проказы. И хочешь ты, чтоб я обрёл божественный дух и тайные знания, подобно тебе? — Пафосно-театрально провозглашал Фрикс.

Он всячески уворачивался, пытаясь найти повод отказаться, и откровенно юморил.

— Да. А ты разве нет?

Фрикс тогда вскочил на ближайшее возвышение, гордо выпрямился, запрокинул голову вверх, набросил на себя свой белый хитон, придерживая его правой рукой. Смотря исподлобья, сделал грозный таинственный вид, изо всех сил сдерживаясь, но в конце концов не выдержал и прыснул. В тот же миг, от души, захохотал, увидев моё возмущённое лицо…

— Ну ладно, ладно, — примирительно сказал тогда Фрикс. — Вместе пройдём посвящение в мисты. Куда же я без тебя, строгий Ясон[3]!

Фрикс намекал, что я «переучился» у Фидия, как и Ясон, до двадцати лет учился у кентавра Хирона[4].

Мы вместе прошли Малые мистерии Миезис[5]. Это ритуалы посвящения и омовения в реке. Считалось, что омовение – смерть человека, рождение Миста[6], того, кто имеет право услышать и увидеть Тайну. Это было захватывающе и чрезвычайно интересно. Предъявление меток, паролей, записей о рождении, регистрации даров, введение огнём в начала мистерий. Мне же запомнился разговор с Паном[7]. Было уже поздно. Почти ничего не видно вокруг. Меня подвели к нему. Я поначалу подумал, что это переодетый служитель храма, исполняющий его роль. Но совершенно поразило наличие у этого более чем двухметрового существа рогов и копыт, которые я смог все же разглядеть в полумраке. Это было удивительно.

Пан тогда рассказал мне о смысле мистерий, что они существуют для того, чтобы человеческая душа проявилась в сознании. Он торжественно предупредил о великой тайне, которую следует неотступно хранить, и обо всём, что связано с мистериями в Элевсине. Я с трепетом внимал, что говорил Пан. Оказывается, это мифическое существо реально существует, и я беседовал с ним. Уже один этот факт возбуждал интерес к Мистерии и побуждал страстно стремиться к ней. Пан предложил бросить жребий мо́йрам[8] для определения моей судьбы и с кем связана она – с людьми, героями, богами или титанами. С замиранием сердца я бросил их на доску. Одна попала к богам, две к героям и одна к титанам. Пан сообщил, что в мистерии мне помогут титаны, и спросил, к какому богу склоняется моя Душа. Поколебавшись, я сообщил свой выбор Пану. Тот его одобрил, сказав, что это только начало…

Потом пришло время введения в таинства. На площадке у храма появились «белые мёртвые» (актёры с выбеленным лицом, символизирующим земную смерть), «люди – волки» (человеческие призраки мёртвых), мойры – богини судьбы, старухи Эри́нии[9] (богини мести), другие многочисленные боги и полубоги. Звучала неистовая ритмичная музыка, мелькали факелы, шло тайное действо. Мы все участвовали в неистовых ритуальных танцах. Нас жёстко преследуют, хлещут, срывают одежды. И каждый видит в исступлении видения, своих призраков и свои потаённые страхи. В конце концов, всё стихло. Каждый из присутствующих рассказывает мойрам – переодетым жрицам сокровенные видения в экстатических грёзах. Мойры таинственно поясняют мистам, что это всё значит для каждого. Наконец, ритуал Малых мистерий закончился.

Фрикс уже ждал меня с факелом за границами храма. Его одежда была изорвана, на ней тёмными пятнами, тут и там проступала кровь. Наверное, я со стороны выглядел не лучше. Фрикс был ошарашен, растерян и совершенно не пытался острить, как всегда.

— Я уже заждался тебя. — Он выглядел озадаченным. — Знаешь, а я думал, будет детский праздник… — Фрикс, наконец-то, сдавленно пошутил. — Как ты?

Я молча махнул рукой, и мы устало поплелись в гору к родным домам…

 

Но главное таинство должно было произойти через полтора года. В отличие от Фрикса, это событие манило и занимало все мои мысли. Я постоянно думал о том, что же произойдёт там, в Священном Элевсине. После впечатляющих Малых посвящений уже и не знал, чего ещё ожидать. Никто не рассказывал о мистериях в подробностях. Ходили слухи, что разгласивших эту тайну казнили. Я неоднократно рассказывал Фриксу миф о похищении Персефоны Аидом, который лежал в основе этих посвящений. Сам много размышлял о смысле мифа. Фидий, прошедший когда-то посвящение в Священном Элевсине, естественно, ничего в деталях не рассказывал, но постоянно комментировал этот миф, подробности которого в его словах обретали всё более глубокое и таинственное содержание. Видя легкомыслие Фрикса, узнавая новое, я пытался донести до него значение мифа. Фрикс деланно возмущался необходимостью обета молчания, поста́ перед Мистерией и моей изнурительной настойчивостью просветить.

— О, мудрейший и лучезарный Гелион! — как всегда с радостным пафосом провозглашал Фрикс. — Твои познания истины и трепетные чувства Миста переполняют меня. Я уже забываю о прелестных девах, что окружают нас с тобой. Скоро уйду я в горы, в пещеры, к кентаврам, стану неустанно молиться и размышлять о бренности нашей такой короткой, бессмысленной жизни!

Фрикс корчил каждый раз очередную и гениально неповторимую уморительную гримасу и вставал в новую выразительную театральную позу.

— Ему бы быть знаменитым актёром, а не воином, — проносилось у меня в голове в эти моменты.

Я, в конце концов, не выдерживал, и мы ещё долго, заливаясь хохотом, гонялись друг за другом по лесным полянкам, горным тропинкам, провозглашая шутливыми и одновременно торжественными прозвищами, именами героев, богов и великих царей…

 

Мы старательно соблюдали длительный пост перед шествием и все необходимые правила. Наверное, поэтому тренированное тело было таким невесомым и гибким. До этого, весной прошли посвящение доблестью в суровых воинских сражениях – юношеских спортивных играх. Доблесть считалась главным качеством становления мужчины. Главной задачей военных игр было не только разжигание этой самой доблести, но и преодоление человеком власти первозданных титанических сил, имя которым – ярость и жажда убийства. Это срединное качество, к которому мы стремились, олицетворял титан Анит, кто дарует мистам «могучее свершение», волю в битве или стойкость в завершении начатого дела. Согласно известному мифу, Анит был воспитателем девочки Персефоны[10]. Отвага и упорство в исполнении священного долга позволяют душам мистов приблизиться к Персефоне. Предвкушение постижения тайны и истины было просто наваждением. Я бредил светоносными призраками Гекаты[11] и уже не приставал к Фриксу с увещеваниями отнестись ко всему этому со всей серьезностью, мне было уже не до него. Фидий же сказал, что Фрикс станет другим после Мистерии и мне не надо стараться изменить его сейчас.

— У каждого свой урок, свои озарения, свои таинства и своя судьба, — говорил Фидий.

Нам подготовили одежду мистов – широкие свободные чёрные льняные накидки с большими свободными капюшонами. В первый раз мы тогда облачились в них. У меня в тот момент почему-то захватило дыхание и выступили юношеские слезы предвкушения постижения тайн Души… Я тревожился, выдержит ли Фрикс все эти утомительные ритуалы. Было понятно, что он идёт на это только из-за меня и ценил это.

За три дня до шествия мы приняли очищение. Было раннее утро. С копошащимися в мешках и повизгивающими жертвенными поросятами мы отправились к морю. Надо было принять омовение и также омыть свою жертву. Это обязательно. Фрикс на удивление был сосредоточен. Омовение – смерть человека и рождение Миста, готового к таинству. После морского очищения и омовения добрались до святилища Триптолема[12] – Элевсиниона[13]. Около него уже находилось большое количество мистов. Что несколько сотен, это уж точно. Они съезжались в Афины со всей Аттики. Многие прибыли из соседних царств. Для них это паломничество было исполнением мечты всей жизни. Бо́льшая часть уже прошла обряд очищения кровью. Мы с Фриксом немного запоздали. Оказавшись в святилище, принесли в жертву двух наших розовых поросят под руководством храмового служителя. Поросят приносили в жертву, если посвящающийся был безгрешен. Отягощённые грехами приносили в жертву агнца, а те, кто совершал тяжкие грехи, жертвовали оленя…

Мы обагрили кровью поросят низкий алтарь, воздев окровавленные руки к Зевсу, моля его о чистоте. Умылись у жертвенника кровью. Затем жрица, набросив покрывала, очистила нас воздухом и огнём с помощью веялки и факела. Покрывала с нас сняли. Весь алтарь был обагрён кровью жертвенных животных. Она обильно стекала с алтаря по широким желобам и исчезала у его подножия. У меня было странное, стойкое ощущение, что мы делаем что-то ужасное, но старался гнать его от себя. Мы отошли в сторону от алтаря. Фрикс, долго молчавший, наконец, не смог удержаться и энергично зашептал мне в ухо:

— Гелион! Ты не забыл возглас Миста?

Фрикс стремился разрядить необычную для него долгую паузу в молчании и изо всех сил пытался привычно шутить. Я сделал отчаянную, молчаливую, выразительную гримасу. Уж я-то точно знал, кто громче всех будет провозглашать: «Вакх! Вакх[14]!».

— Как думаешь, Гелион, — не унимаясь, шептал Фрикс, — столько мяса! Куда же оно потом девается? — Фрикс, увидев мои негодующие глаза, наклонил голову, его лицо полностью исчезло в тени чёрного капюшона. Похоже, он беззвучно и от души смеялся…

Нас с Фриксом и другими мистами повели вглубь святилища. Меня пригласили первым. Там, за ширмой на мраморном возвышении сидела сама богиня Деметра[15]. Я затаил дыхание. Деметра провела меня в священный покой святилища. Волнуясь, я медленно и торжественно вошёл. В полумраке, при свете факелов, стояла прекрасная стройная жрица. Это Персефона. У меня вновь перехватило дыхание. Она была просто неописуемой красоты и преисполнена скорбного величия. Выражение её лица, однако, было строгим, грустным и отрешённым. Персефона пристально и строго смотрела на меня, прямо в глаза и как бы сквозь. В моей душе в эти мгновения всё переворачивалось. Посвящение, подготовки к таинствам, жертвы, кровь, видения богов, богинь. И это живое воплощение Персефоны всецело захватило. Она показалась такой близкой и одновременно такой далёкой. Я вспомнил, что сейчас она там, в царстве Аида. И сама эта мысль потрясла меня до глубины души. Персефона продолжала смотреть на меня. Я чувствовал её страдания и страстное желание вернуться в мир живых. В один момент даже услышал в голове её отчаянный возглас: спаси меня! Мне показалось, что эта сцена продолжалась вечно…

Персефона вдруг как будто вернулась в настоящее. Что-то живое в её взгляде блеснуло. Она немного опустила голову, перестав смотреть в мою сторону. Я понял, что надо уходить и вернулся к другим мистам. Через мгновение настала очередь Фрикса. Он пытливо и вопросительно глядел на друга, пытаясь понять, что же там произошло. Но я не дал ничем выдать чувства. Да и само состояние таинства так захватило, что снова и снова осмысливал этот миф и отстранённо размышлял о судьбе Персефоны, оказавшейся во власти царя Смерти. Во мне неуклонно рождалось желание пробуждения, оплодотворённое свыше.

Встрепенувшись от задумчивости, я вдруг осознал себя стоящим в святилище среди множества страждущих. Старые и молодые, полные и стройные. Изредка видел даже рабов в священных одеяниях. Уже здесь впервые почувствовал сильное наэлектризованное поле предвкушения таинства всеми этими людьми. Об этом всеобщем состоянии нам с Фриксом рассказывал Фидий. Не очень верилось, что так оно будет, но в этот момент я глубоко проникся растущей силой коллективного мистического энергетического настроя. Жертвы заканчивались. Все расходились по домам готовить кикеон[16]. Через два дня – шествие мистов…

 

Мы с Фриксом сами готовили для себя кикеон. Сосуды с кикионом – наше священное питьё на пути в Элевсин. Этот напиток изготовлялся особым способом брожения ячменя с мятой, яичным порошком и недолго настаивался. По давней традиции, каждый будущий посвящённый готовил его для себя сам. На вкус кикеон был своеобразным и ничего похожего собой не напоминал. Также непременным атрибутом миста были веточки мирты. После посвящения мы их наденем на головы в качестве венка. Это символ выкупа Аиду за наши безсмертные души, чтобы властитель подземного мира выпустил их оттуда. Согласно мифу, Дионис обменял их у Аида на свою мать.

И вот священный момент начала шествия настал. Мисты вышли на площадь перед Пёстрым портиком[17] на Агоре[18]. Меня поразило общее исступлённое эмоциональное единение этих разных и непохожих друг на друга людей. За пять дней до шествия в Афины из Элевсина прибыли жрецы и жрицы с Иерофантом[19] во главе, привезя с собой священную деревянную статую Диониса-Вакха[20]. Они будут её сопровождать во главе шествия.

Наши места в колонне были определены заранее. Мы нашли их. Держа в руках сосуды и одев на голову венки из веточек мирты, встали в начале колонны. Безгрешные молодые души как раз и занимали преимущественно головную часть шествия. Затем процессия во главе со жрецами, несущими изображение Вакха, молча покинула город через Священные ворота. Так назывался южный проем северо-западных ворот Дипилон[21], где вытекала из города речка Эридан[22]. Нам предстояло шествовать целый день, делая остановки для отдыха и отправления таинств. Впереди везли на повозке изображение Вакха, украшенное веточками мирты. Потом уже следовали мисты. Мы все были в чёрном. Это цвет разгневанной и скорбящей Деметры. Мисты в пути пребывали в напряжённом молчании. Даже Фрикс стих и проникся общим настроем.

Путь был долгим и сосредоточенным. Когда мы подошли к мосту через речку Кефис[23], неожиданно к процессии выскочила из придорожных кустов чудноватая женщина и встала на мосту, преградив всем дорогу. Она нарушила напряжённое молчание мистов, начала выкрикивать фривольности и стала бесстыдно задирать свои одеяния, показывая мистам все женские прелести. Это была, конечно же, Ямба[24], служанка Деметры. Тогда, в глубокой древности, о чём говорили мифы, Ямба своими фривольными шутками развеяла грусть и печаль великой богини Деметры по украденной Аидом Персефоне. Богиня тогда первый раз рассмеялась после долгой скорби. Это было знаком для мистов нарушить нестерпимое молчание. Фрикс, долго ждавший этого момента и молчавший уже столько времени, первым воскликнул:

— О, кто пред нами, дру́ги?! Чудесное виденье?! Прочь стыд, молчанье бездны! Тем лоном бурно насладись, коснись их прелестей чудесных и в негу Эроса вонзись!

Раздался дружный раскатистый хохот мистов. Волна напряжённости взорвалась шутками, смехом, шумом. Мисты оживились. Подавленная душевная тяжесть как будто полностью спа́ла. Каждый стремился что-то выкрикнуть, пошутить. Мгновенно все это превратилось в громкий гомон снявших непосильное напряжение, расслабившихся людей. Они переглядывались, обменивались впечатлениями, хлопали друг друга по плечам. Больше всего этой радостной человеческой энергии досталось Фриксу. Его поздравляли, пожимали руки…

Мисты перешли через мост. Рядом находился алтарь Зевса. Жрецы стали приносить ему многочисленные жертвы. Мисты здесь отдыхали и вкушали кикеон.

Я, наконец, подошёл к Фриксу.

— Ты свой чу́дный стих готовил заранее? — с юмором спросил я.

— Гелион! Ради этого мгновения стоило претерпеть эту массу обрядов, обетов и нестерпимых ритуалов. — Восторженный Фрикс светился от радости. — Оно вырвалось у меня само собой. Я просто счастлив!!!

— Пойдём немного отдохнём и откушаем наш кекеон.

Мы с Фриксом нашли свободное место и присели. Кикеон был острым, тонизирующим, став каким-то хмельным и даже дурманящим. Мисты окончательно расслабились. Их чёрные силуэты сновали повсюду. Радостные возгласы постепенно смолкали. Все знали, что это просто необходимая разрядка для напряжённого духа. Если перед таинствами Деметра посылала на мост свою непристойную служанку Ямбу, то в самих мистериях она требовала целомудрия.

Жертвоприношения закончились. Мисты, снова образовав торжественную, смиренную таинственную процессию, двинулись дальше. Шествие продолжалось. Делались остановки у жертвенников Аполлону, Гераклу. Мисты теперь всё время пели радостные и восторженные гимны.

Наконец мы перешли перевал Пёстрых Гор[25] и достигли побережья. На краю Ра́рийского поля[26] показалась необыкновенной красоты Элевсинская бухта. По дороге к ней, в отдалении у холмов, находился древний храм Афродиты[27]. В этом месте уже приходилось бывать. После достижения шестнадцатилетия, мне стала сниться Афродита. Эта величественная богиня, полная внутренней Красоты и глубокой Тайны, стояла у жертвенника, приглашая подойти ближе… Сон повторялся снова и снова. Иногда же я чувствовал какую-то щемящую боль в сердце после таких снов. Я не знал, что с этим делать, и рассказал о сне Фидию. Тот внимательно выслушал и сказал:

— Это может быть очень важным. Тебе надо обязательно посетить храм Афродиты, что по пути в Элевсин, и принести там жертвы.

И только тогда я узнал от Фидия, что Афродита не просто богиня красоты и любви, о чём легкомысленно думал ранее. Афродита из числа великих морских богинь. Она дочь Кроноса[28], а значит Титанида. Самая сильная и могущественная из Прях Судьбы[29], что живут на реке Стикс, у Предвечной Тефиды[30]. А узнать свои судьбы можно только в мистериях. Афродита отвечает за очищение и возрождает образ совершенной красоты Духа человека, как по крови Рода, так и в новых будущих жизнях.

Тогда мой отец, Фидий и я отправились в путь. Я никогда раньше не бывал в этих местах. Храм Афродиты был небольшим, очень древним, полным неповторимо простой, строгой, но изысканной, светлой красоты. Вокруг и во всём явственно ощущалось присутствие Богини. Нас встретила её служительница. Меня отвели по узкой тропинке к небольшому горному озеру. Я тогда ахнул от удивления и восхищения. Это было потрясающе красивое место. Горный поток, плавно скользя, изливался небольшим водопадом со скалы прямо в небольшое круглое рукотворное озеро с мраморным обрамлением. Мне велели полностью разоблачиться и принять очищение в священном водоёме Афродиты. Озерцо было древним, очевидно, построенным ещё в незапамятные времена. Я вошёл в воду по отполированным временем ступеням. Ступни ног нащупывали плавные углубления, истёртые неисчислимыми почитателями богини, совершавшими здесь омовения. Вода была прозрачная, освежающая и отдавала синевой. Я зашёл под струю горного водопада и испросил богов очистить, чтоб предстать обновлённым пред Великой Богиней.

Потом служители помогли одеться и проводили ко входу в храм. Мой отец с Фидием вошли первыми. Потом позвали и меня. Я с трепетом ступил под сень святыни. Кругом царил таинственный полумрак. Горел сдержанный и трепетный огонь в высоких треножниках. Стояла благодатная тишина, и только масло в горящих фитилях слегка потрескивало. Меня встретила уже немолодая, но совершенной красоты старшая Жрица. Мы с ней принесли жертву и дары Афродите у её прекрасного изваяния. Я потрясённо смотрел на неё. Это был именно тот самый образ богини из моего сновидения. Только во сне он был абсолютно живой и одухотворённый. Затем Жрица отвела меня в самую сокровенную часть храма – Святилище. Там я поведал о своём повторяющемся сне, об образе Афродиты, о необычных чувствах, что испытывал в чертогах сновидений. Жрица внимательно выслушала, а затем, воздев руки, призвала Великую Богиню. Потом совершила надо мной воскурения и, наконец, коснулась моего лба. И вдруг напротив себя я увидел высокую женскую фигуру. Образ был как будто бы создан из дымки и чу́дных, меняющихся зыбких отражений. Афродита смотрела на меня приветливо, строго и, как мне показалось, с искренним, торжественным интересом. Я услышал голос Богини. Он был глубоким, объёмным и лился, как кристальный, наполненный плотной, прозрачной, искрящейся водой горный ручей. Афродита призвала меня познать Красоту и устремления Души, сказав, что только Мист может обрести в Таинстве духовную красоту через ожидание и горькую боль. Я ощутил страстный восторг и внутренний тайный трепет желания познать свою Душу. Богиня благосклонно взглянула на меня и медленно, величественно исчезла. Я вернулся в земной мир, испытывая сильное потрясение. Жрица, похоже, все ещё находилась в трансе. Она неподвижно стояла в стороне. Наконец возвратилась оттуда, из зыбкого Мира Отражений. Мы с Жрицей вышли из этого удивительного сакрального места. Отец и Фидий стояли, ожидая.

Я рассказал, что услышал от Богини, а Жрица, заметно волнуясь, прокомментировала, что видение – знак будущему мисту. Юноше обязательно надо пройти Элевсинские таинства. Образ Афродиты, такой живой и величественной, всё ещё стоял передо мной. Я видел её. Это было чудом, перевернувшим весь мой мир…

 

— Гелион! Всё грезишь?! Чуть насмешливый голос Фрикса вывел из глубины давних воспоминаний… Всё было прежним, как и тогда. Храм Афродиты за невысокой белой каменной стеной нисколько не изменился. Мы с Фриксом зашли внутрь. Молодые жрицы провели нас к статуе Богини. Чувства ещё больше взыграли во мне. Красота Афродиты царит повсюду. Перед образом Афродиты в храме я снова ощутил вселенское сладостное удивление и восторг, смешиваемый с горьким предчувствием неведомой боли. Фидий тогда сказал, что всё, что сейчас познано, относится к тому, что я, по сути, Посвящённый, и Афродита дарует знания, откровения о моей судьбе и дает покровительство. Фидий поведал, что сходные чувства испытывала она, когда узнала через связь со смертным и своё «великое горе». В ужасных чувствах была Афродита, когда от земного пастуха Анхи́за[31] у неё родился сын – великий Эней[32]. Мисту самому до́лжно нести своё божественное горе. И когда мисты чувствуют его, боль придаёт им божественное величие. Теперь я понимал, что всё это значит. Оно символизирует земное страдание человеческой души, не получающей Божественных знаний, озарений и познающей страдание на земле в долгих скитаниях…

Теперь все мисты направляются в Элевсин. Перед нами постоянно на виду восхищающий взоры морской залив. Красота земного мира изумляла и одновременно заставляла сжиматься сердце от чего-то скорбного и неизведанного на душе. Это было как раз то самое, что я чувствовал раньше, после снов об Афродите.

Процессия подошла к Реям. Это многочисленные ручьи, впадающие в морской залив. Здесь мы совершили очередное омовение. Далее прошли ручьи Реи по узкому деревянному мосту. Это древняя граница между Афинским и Элевсинским царствами.

За мостом Кроконидов у храма Посейдона каждого из нас опрашивали жрецы о подготовке к таинству. После этого мисту на правое запястье и левую щиколотку повязали красную шерстяную нить крок. Она защищает от дурных влияний и одновременно служит опознавательным знаком для мистов. Смысл этой нити был мне известен. Я рассказал Фриксу, что красная нить символизирует защиту и препятствует входу в храм простым непосвященным, неприкаянным духам и всякой нечисти.

Далее процессия свернула от побережья и шла через поля, символизирующие царство стихии Земли. Мы проходили Ток Триптолема. В этом месте мисты символично постукивали друг друга ладонями по спинам. Триптолем был первым земным героем, кто принёс человечеству зерно, как когда-то принёс людям огонь Прометей. Триптолем был тем первым человеком, кто засеял пшеницу и получил её урожай для людей. Он разнёс этот дар богов по всему миру на своей крылатой колеснице.

Уже смеркалось. Нас сопровождали юные всадники – факелоносцы из Элевсина, что встретили мистов у Реев. Уже знакомая наэлектризованность передавалась всем. Ещё немного, и мы достигнем Телестериона[33], храма богини Деметры. Было уже совсем поздно. Фрикс на удивление хранил молчание, переполненный впечатлениями и переживаниями. Мы двинулись в последний краткий переход, подкрепившись кикеоном, который к вечеру стал душистым, терпким и даже ещё более хмельным. Его пузырьки приятно шипели, лопались во рту и горле. Он бодрил и вводил в глубокое экстатическое состояние. Это чувствовалось и в общем душевном состоянии мистов. Предвкушение таинства мистерий, прикосновение к познанию истины, грядущие откровения и тайный восторг вели нас к Элевсину. Настроение было таинственным и необыкновенным. Коллективный разум мистов объединился и превратился в неистовый вихрь спонтанных восторженных возгласов «Вакх!», эмоциональных выкриков, радостного смеха, ощущения счастья от предвкушения скорого Посвящения. Всех окружала как тьма неве́дения, так и неосознанного беспричинного ужаса. Пыль под ногами многих сотен мистов клубилась, а в свете мелькающих факелов всем нам чудились вокруг неземны́е тёмные существа подземного мира, призраки, тени мёртвых, титаны и безсмертные боги. Статуя Вакха впереди, возвышалась над нами и, медленно покачиваясь, вела к Таинству.

Мы подошли ко второму мосту через полноводный ручей. За ним находится Эренион – Смоковница Гнева. Именно здесь Аид сошёл в своё подземное царство, неся похищенную Персефону. Перейдя мост и миновав жертвенник Триптолема, отдав восхваление изображению на нём Вакха, мисты подошли, наконец, к храму Артемиды, что у стен Элевсина.

Мы были уже у цели нашего шествия. Там, между «Колодцем прекрасных хороводов» и храмом Артемиды, нас встретил хоровод красавиц океанид. Пять­десят дочерей Океана плотной цепочкой медленно обходили колодец Деметры, затем размыкали круг и в искромётном танце проворно разбегались по всему пространству арены. Звучала чудесная ритмичная музыка. Трещотки, свирели, трубы, барабаны своими звуками наполняли этот удивительный танец. Хоровод прекрасных девушек в венках из золотых колосьев закружил будущих посвященных. Это были молодые жрицы. С веселыми возгласами они славили Вакха и идущих к таинству мистов. Мы все завороженно смотрели на неистовые пляски. Водоворот чувств вожделения, радости, созерцания и праздника жизни охватил каждого.

— Вакх! Вакх! — восклицали океаниды и возбуждённые мисты.

В то же время жрецы, нёсшие изображение Вакха, вошли в тайный священный участок святилища. Врата затворились. Становилось уже совсем темно. Факелоносцы, что сопровождали шествие, развели жертвенный костёр, и мисты бросали в него жертвенные лепёшки в честь Артемиды и Афины.

— Что здесь происходит? — спросил Фрикс.

— В этом месте не приносится в жертву ничего, что имеет душу, — ответил я.

Тем временем к мистам вышел прекрасный юноша, начавший воспевать гимны и исполнять под танцы океанид миф о Деметре и Персефоне. Весь миф вытанцовывался ими во всех театральных подробностях. Нам ещё раз напоминали о главной канве предстоящих таинств…

 

У великой Деметры, богини плодородия и земледелия, была юная и прекрасная дочь Персефона. Её отцом же являлся громовержец Великий Зевс. Беззаботно резвилась Персефона с подругами океанидами в цветущей Нисейской долине, что рядом с морским заливом. И не ведала она, что решил Великий Зевс отдать её в жены своему мрачному брату Аиду, властителю царства теней умерших. С ним во мраке подземных чертогов должна была жить Персефона без живительного света земного солнца. Аид увидел её, резвящуюся среди подруг, срывающую цветы, и воспылал желанием тотчас же выкрасть. Склонил Аид Гею вырастить необычной красоты цветок, чтобы привлечь внимание Персефоны. Увидела Персефона этот пьянящий ароматом чудесный цветок и далеко отбежала от своих подруг. Она сорвала его, чтобы показать океанидам. Но вдруг разверзлась земля, и на золотой колеснице, запряжённой вороными конями, явился Аид из царства мёртвых. Он схватил Персефону и скрылся в недрах земли. Только вскрикнуть от ужаса успела Персефона. Но никто не видел этого похищения, кроме бога Гелиоса-Солнца.

Услыхала Деметра крик Персефоны. Поспешила в Нисейскую долину. Всюду искала дочь. Никто и даже океаниды ничего не видели и не знали. Девять дней, облачённая в чёрное, искала Деметра Персефону, не находя утешение горю. Артемида, подруга Персефоны посоветовала Деметре обратиться к лучезарному Гелиосу, всевидящему солнечному титану. Гелиос и сообщил Деметре, что Зевс отдал её в жены Аиду, своему мрачному брату. Он призвал её смириться и сообщил, что стала её дочь женой могущественного брата Великого Зевса. Ещё больше опечалилась Деметра от такой вести. Разгневалась она на Зевса, что отдал он Персефону без её согласия Аиду.

И покинула Деметра Светлый Олимп, приняв вид простой смертной, и долго блуждала меж людьми, проливая горькие слезы. И всякий рост всего живого прекратился на земле. Завяли листья на деревьях, трава на лугах поблекла, цветы засохли, и не было плодов в садах и виноградниках. Всюду на земле стоял плач и стон. Голод и страдания воцарились повсюду. Но ничего не видела и не замечала Деметра, погруженная в горе и печаль по нежно любимой дочери.

Наконец пришла она, ведомая чувством матери, в Элевсин. Села на «Камень скорби» у городских стен у «Колодца дев». Долго, неподвижно и безутешно сидела Деметра, опустив голову в своих тёмных одеждах, подобная скорбному изваянию, оплакивая дочь. Там и увидели её четыре дочери царя Элевсина Келея. Подойдя к ней, с участием спросили, кто она. Не открылась им богиня, назвалась земным именем, сказав, что родом с Крита и была похищена разбойниками. Боги помогли, и она бежала из неволи в Южной Аттике. Долго скиталась, и судьба привела её, наконец, в Элевсин. Она сказалась нянькой и попросила девушек узнать о состоятельных горожанах, кому требуется уход за их чадами. Прониклись сочувствием дочери Келея к Деметре. Сообщили они своей матери Метанейре, что встретили чужеземную женщину, что вызвала в них участие и доверие, которая может стать няней их новорождённому брату Демофонту. Метанейра послала за Деметрой.

Не думали дочери Келея, что пригласили в свой дом Великую Богиню. Когда вводили они Деметру в дом отца, коснулась Деметра верха дверного проёма, и осветился дворец дивным светом. Поняла Метанейра, что не простая смертная пред ней, и, низко склонясь, предложила незнакомке сесть на место царицы. Отказалась Деметра и молча села на простое место служанки, по-прежнему безучастная ко всему вокруг. Служанка же Метанейры, весёлая Ямба, видя глубокую печаль незнакомки, постаралась отвлечь её от грустных дум. Она, весело прислуживая ей и своей госпоже, шутила и сыпала фривольными шутками. В первый раз улыбнулась Деметра с тех пор, как похищена была Персефона. И в первый раз согласилась она вкусить пищи, отказавшись от вина, испросив налить ей простой ячменный напиток.

Осталась Деметра у Келея. Стала воспитывать его сына Демофонта, решив даровать ему безсмертие. Наполняла она его своим божественным дыханием, натирала амброзией и, когда все в доме Келея спали, клала Демофонта в огонь пылающей печи. Увидела однажды Метанейра, своего сына в огне и закричала от ужаса. Разгневалась Деметра, вынув её сына из огня. Открылась она и приняла свой обычный образ Богини. Божественный свет разлился по покоям Келея.

— Жалкие, глупые люди! — воскликнула Деметра. — Ни счастья, идущего в руки, вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждёт вас! Непоправимое ты неразумьем своим совершила. Клятвой богов я клянусь, водой беспощадного Стикса сделать могла бы навек нестареющим я и безсмертным милого сына тебе и почёт ему вечный доставить…

И стояла Величественная и прекрасная Богиня. Золотые волосы спадали на плечи, глаза горели божественной мудростью, от одежд её лилось небесное благоуханье. Пали на колени пред ней Келей и Метанейра. Всю ночь молили её в испуге простить их.

Наконец повелела Деметра выстроить свою священную обитель Анакторон[34] в Элевсине у источника, где она бы предавалась скорби и поселилась в нем. По-прежнему скорбела Деметра по дочери, полная гнева на Зевса. И по-прежнему была бесплодна земля, и вопли голодных неслись к небу. И наконец, перестали куриться на земле жертвы безсмертным богам. Гибель грозила всему. Не желая конца всему живому, посылал Зевс к Деметре многих богов, призывая вернуться на светлый Олимп. Но не вняла их просьбам безутешная Деметра. Не вернётся она, пока не возвратит Аид её Персефону. И тогда послал Зевс к мрачному брату Аиду быстрого, как мысль Гермеса поведать его волю, отпустить его супругу Персефону на землю. Аид согласился, но дал ей проглотить зёрнышко граната – символ их брака. И вышла Персефона из царства Аида. Ликуя, достигла Элевсина. И обняла Деметра любимую дочь. Зевс же послал Предвечную Рею, дабы она примирила свою гневную дочь, одетую в чёрное Деметру со всеми богами. И Титанида успешно исполнила его волю. Гнев Деметры против богов стихает, а гнев против людей Деметра смиряет сама, установив священные таинства teletai, или оргии (orgia). В мельчайших подробностях наставляет она первого миста Триптолема, как надлежит праздновать эти оргии. И когда элевсинские правители под руководством Триптолема отправляют таинства, на полях вновь вырастает ячмень, более всего любезный Богине. Предупреждала Деметра Триптолема, что никто из прошедших таинства не должен ничего никому о них рассказывать, а тех, кто расскажет, будет ждать неминуемая страшная смерть.

И вернулась Деметра на Олимп со своей дочерью. И вновь зацвели на земле сады и виноградники, покрылись леса листвой, заколосились хлебородные нивы. Пробудилась природа. Всё ликовало и славило Великую Богиню. Но хитёр и коварен был Аид, вынудивший Персефону проглотить это гранатовое зёрнышко. Вынуждена теперь Персефона на треть года возвращаться в царство Аида. И Деметра погружается в печаль и тёмные одежды. Всё живое увядает, и наступает зима. Спит природа, чтобы проснуться в радостном блеске весны, когда Персефона возвращается к своей матери на Олимп из безрадостного царства Аида. И щедрой рукою Великая Богиня Плодородия сыплет дары людям и благословляет труд земледельца богатым урожаем…

 

Закончились песнь певца и танцы океанид. Все мисты были в божественном волнении и исступлении. В таком всеобщем экстатическом состоянии мы и достигли стен первых высоких врат Элевсина. Все собрались на площади у древних ворот. Факелоносцы стоят вокруг. Языки пламени создают зыбкие, пугающие фигуры человеческих теней. Это начало подготовки к первой оргии. Глашатай объявил мистам, что только Иерофант может первым войти в Элевсин, и зачитал свод правил и законов проведения Таинства. Когда он закончил, факелы были погашены, и фигуры мистов погрузились во тьму. Были видны только три входа ворот внутрь.

Открылись центральные врата. Иерофант и жрецы, несущие статую Вакха, прошли туда. Появились жрецы, кто будет посвящать в таинства. Они начали вводить мистов небольшими группами в левые и правые ворота.

Я прошёл очищение жертвенной водой во внутреннем помещении ворот и произнёс клятву хранить молчание о таинствах. Потом настал черёд Фрикса. Я вышел отсюда через узкую дверь и оказался в тёмном внутреннем дворе. Фрикс вскоре присоединился ко мне. Мы по-прежнему несли большие кувшины с кекеоном, но теперь это было не так обременительно. Много кикеона уже было выпито.

В первом дворе на «Камне скорби» в чёрных мрачных одеждах сидела Деметра. Элевсинские жрецы и жрицы перед нами начали разыгрывать священное театральное действо согласно мифу о Персефоне. Всех переполнял экстаз от этого зажигающего действия. Мы уже не видим, что исполняется знакомый мифологический сюжет. Всё таинство происходит на самом деле. Полное ощущение, что мы присутствуют воочию при тех давних священных событиях. Спонтанно отдельные мисты издают возгласы страсти и восклицают: Вакх! Вакх! И все подхватывают эти возгласы. Площадь наполняется ликующими криками! Мы уже становимся не зрителями, а самыми непосредственными участниками священного мифа.

Но вдруг все слышат раскатистый грохот. Впереди с холма обрушивается каменная лавина. Это очень явственно, на самом деле и всем становится страшно. У мистов перехватывает дыхание. Всё происходит настолько реально. Пока мы всматриваемся во тьму, чтобы понять, что же случилось, неистовое действо продолжается. Мисты уже безмолвны и подавлены. Объявляют, что первая оргия закончена, и восклицают: мужайтесь мисты! В этот момент мы находимся на последнем участке Священной дороги «между дворами». Здесь жрецы поют гимн Деметре.

Это грандиозное театральное и мистическое действо перегружает сознание. Я уже ни о чём не думаю и действую на инстинктах. Похоже, что всё испытывают то же самое. Мы вступаем во внутренний двор. Перед нами Телестерион – его двенадцать огромных колонн Дома посвящений. Света мало, но Телестерион хорошо виден. На фронтоне заметны три характерных священных символа: бычий череп, венок мирты и пучок пшеничных колосьев.

К своему удивлению, я увидел над крышей и карнизом здания горящий, мерцающий, бело-золотистый с красноватыми бликами мистический огонь. Он то переливался, то загорался, а интенсивность его свечения менялась. Многие мисты также заметили это чудо. А перед нами, на ступенях храма продолжало разворачиваться тайное мистическое действо.

Я заметил, что многие сцены, мифы и образы незнакомы, хотя думал, что хорошо знаю наши легенды. Сюжеты менялись один за другим. Призывы, гимны, оды, чу́дная музыка – всё это сливалось в один поток меняющихся образов, движений, мистического гула и шума. А самое удивительное и волнительное, что я начинал отчётливо видеть загадочные призрачные фигуры, тени, что сновали между жрецами, исполняющими свои роли, многочисленными танцорами, танцовщицами и факелоносцами.

Наконец шесть дверей Телестериона распахнулись. Мы заходим внутрь святыни. Сумрачно. Редкие факелы освещают его величественное пространство. Все занимают места на ступенях – белокаменных скамьях. Посреди Телестериона находится маленький храм – «Дом Владычицы» Анакторон – врата входа в подземный мир мёртвых. Он простой, без крыши и окон. В нём есть дверной проем без двери. Внутри, очевидно, находится жертвенный очаг. Из верхней части храма выходит дым и устремляется под крышу Телестериона. Здесь молитвами призывают Персефону вернуться из царства Аида. Все славят богов и богинь. Жрецы поют песнь, прося их допустить нас всех к посвящению. Захватывающее действо продолжается. Вокруг Анакторона разыгрывается священное представление, раскрывающее взаимоотношения богов, богинь, смертных в мифах и легендах. Персонажи входят и выходят из Анакторона. От жертвенника в Анактороне теперь поднимается густое дымное облако. Вот Телестерион наполнился сильным запахом ладана. Я начал, наконец, понимать, что главным смыслом этих действ является символическое олицетворение неизбежной смерти и последующее рождения Духа. Мы все хором молимся богам и просим их даровать это рождение. Наступила волнующая тишина. Звучит гонг и возгласы жрецов, знаменующие наступление главного момента в наших посвящениях. Трепет пошёл по рядам мистов. Я даже помимо воли вдруг понял, что нахожусь в самом моменте зарождения Духа. Это потрясло и захватило. Чувствовалось и понималось, что все мы в этот момент стоим у Божественного истока. Осознание этого кружило голову, восхищало, одновременно раскалывало восприятие и вызывало священный трепет.

Снова воцарилась тишина. Жрецы стали обходить Анакторон с возгласами: Вакх! Вакх! Мисты присоединяются к ним. Неистовые гимны и музыка восхваляют и славят Бога. Процессия жрецов трижды обходит Анакторон. Тут воцаряется мёртвая тишина. Над Анактороном появляется огромное огненное облако. Очевидно, это разжигают жертвенный очаг. Облако блестит и переливается. Я, как и все мисты, уже находимся в полуобморочном состоянии, и начинаем видеть в нём свои и только свои, ве́домые нам видения… И я отчётливо увидел путь своей земной Души, прошедшей через смерть, родившейся заново и попавшей в сонм безсмертных богов. Время теряет надо мной свою силу и останавливается…

Когда, наконец, огненное облако угасло, появился «Вновь рожденный» прекрасный ликом отрок. Он являет собой Божественное дитя. Все поют гимны воскресшему к новой жизни. Посвящение закончено.

Мы выходим во внешний двор и с радостными возгласами идём к холму, к пещере Деметры. Богиня сидит там, в священном таинственном гроте, уже в белом одеянии с символом Солнца на её главе. Мисты поют гимн Деметре, гимн возрождению к жизни через смерть. К этому моменту уже начинает светать.

И вдруг первый луч солнца, появившийся с востока, осветил этот солнечный символ над головой Деметры – он засверкал и стал переливаться в первых лучах восходящего божественного светила. Восторженный, уставший, но впечатлённый дух миста захватывает от всего того, что он видит: чудесный солнечный восход, его величественный свет и отражения – символ возрождения мира к новой жизни. Мы все шумно празднуем и славим рождение Деметры, возрождения души Персефоны, прошедшую через смерть и вернувшуюся к жизни!

Посвящение завершилось. Мисты, потрясённые действом, по одному выходят из ворот Телестериона. Жрицы, стоящие у врат, подают каждому, теперь уже посвящённому, особый знак, прижимая указательный палец к губам, предупреждая о молчании.

Великий Лучезарный Аполлон поднимался из-за гор в своей золотой солнечной колеснице. Его живительные и сияющие Божественные лучи озарили всех нас. Это было Возрождение к Жизни после Смерти. Это была Победа Духа над ней. Это было Посвящение…

 

Виктор стоял на Берегу Времени. Лучи Солнца безмятежно серебрились далеко за горизонтом. Дышалось легко, с необыкновенным чувственным наслаждением. Образы греческих богов и богинь чётко и веско жили в его воображении. Потрясённые, неясные и как бы «растрёпанные» чувства Миста ещё теснились в сознании. И хотя всё это требовало осмысления, вопросы и страстное желание познать ответы пересилили лёгкую усталость. И он сосредоточился на острове Тевта.

Здесь всё было таким знакомым и одновременно чу́дно изменившимся. Виктору даже показалось, что место стало более совершенным и возвышенным. Красота безмерным Божественным сиянием ещё больше наполнила высокими вибрациями этот удивительный мир. Захваченный всеми этими чувствами, Виктор направился к пирамиде. Тевт стоял на прежнем месте. С реки дул лёгкий ветерок, принося свежесть и знакомые ароматы.

— Привет тебе, Тевт! — Виктор поднял руку в приветствии.

— Привет! — ответил Тевт. — Жаждешь разъяснений?

— Да. Ты ведь знаешь, где я был?

— Конечно. Я же был с тобой.

— Ты был со мной?! Но в образе Гелиона я не слышал и не чувствовал тебя.

— Мы стремимся, чтобы ты познавал этот мир в бо́льшей степени самостоятельно, — ответил Тевт. — Только собственные озарения и последующие трансформации сознания обеспечат максимально быстрое качество изменений в тебе. Здесь важно быть одному, одному проходить свой бесценный духовный опыт, одному получать свои и только свои прозрения.

— Почему ты выбрал для меня Элевсинские посвящения?

— Их выбрал не я, но ты. — Тевт с долей симпатии смотрел на Виктора. — Можно даже сказать, не ты, но твоя Душа. Она определяет содержание, качество и длительность погружения в прошлое, а точнее, в отражения этого самого прошлого. Мне лишь остаётся способствовать чистому и естественному проявлению твоего «осознанного проживания» в том времени и пространстве.

— Я помню, что ты упомянул эти посвящения во время нашей последней встречи?!

— Да. Так оно и было, — торжественно подтвердил Тевт.

— Но я что-то не ощутил эти понятия во время посвящений. Это было «сказанное», «сделанное» и «явленное».

— Ну, это просто. Все древнегреческие мистерии были связаны с провозглашением основных понятий и сути преображения Души, их «проигрыванием» перед мистами в виде явленных, понятных человеку образов и метафор. И это даже не самое главное. Главное в том, что перед тобой разыгрывались сюжеты, разъясняющие сознанию или человеческому восприятию главный принцип прохождения Души через смерть и её воскресение к вечной жизни.

— Теперь я понимаю. Это было очень впечатляющим. Жизнь Гелиона была наполнена похожими для меня поисками смысла жизни и Истины.

— Но это и был ты.

— Я, наверное, начал не с тех вопросов. Я читал об Элевсинских посвящениях. Все авторы пишут о том, что мисты выходили после них преображёнными. И никто не сообщал, что там происходило. Но ведь это же, по сути, выходит, театрализованное представление?

— Только внешне. Ты ведь, наверное, заметил, что эти ритуалы очень сильно напоминают древнеегипетские мифы об Исиде и Осирисе?

— Конечно! А Элевсинские посвящение ведут корни из Древнего Египта?

— Да! Но только опять же внешне. Они были адаптированы к понятиям социальной среды той Древней Греции, её космогонии. Этим я хотел сказать лишь то, что греки не просто переписали древнеегипетские сюжеты и сменили имена, а разъяснили в их более упрощённых понятиях странствия души, схождение в преисподнюю, принятие смерти и её возрождение к жизни на другом, более светском духовном уровне. Здесь надо понимать разницу в ментальности древних египтян и античных греков. Египтяне были, если можно так выразиться словами земных археологов, «одержимы смертью». Они были очень религиозны в смысле абсолютной веры в эти мифы. Кроме того, как ты знаешь, в Древнем Египте существовала значительная социальная группа жречества, которая создавала в своих практиках энергетически сильный мистический фон в жизни всей страны и народа. Греки же жили более открыто. В их жизни главным было прославление радости жизни и явлений живой природы. Их пантеон богов сильно походил на самих людей с присущими им человеческими слабостями. В греческих легендах и мифах описывались архетипические понятия и взаимоотношения между людьми и богами. В этом смысле, в отличие от древних египтян, они не были столь религиозны и «одержимы». Жречество было относительно малочисленным и не влияло существенным образом на политику государства и умы всего народа. Однако греки свято и безусловно верили в своих богов. Они приносили им жертвы, просили выстроить жизнь в соответствии с их понятиями экологии взаимоотношений людей, природы и государства. И это были уже зачатки западного демократического общества. Мистерии существовали там, потому что никуда не исчезло неосознанное желание людей искать истину и пытаться познавать смысл жизни. В Древнем Египте каждому при его желании был доступен в символической форме смысл этих исканий. В мифах же греков этот поиск был достаточно завуалирован в сказочный мифологический контекст. Поэтому требовалось создать некое мистическое действо, которое было бы посвящено этой теме. Если древние египтяне это делали всю жизнь, то в целом более образованному греческому светскому государству требовалось только часть некоторого времени для предоставления людям такой возможности. Таинственность посвящений всячески целенаправленно нагнеталась в греческом обществе. Это переходило даже некоторые границы разумного, правда, в основном уже в древнеримский период. Посвящения часто использовались уже для обычного формального получения статуса участника мистерий. Узнаешь современное общество?

Тевт улыбнулся своей еле заметной, непостижимой улыбкой.

— Конечно, узнаю. Но ведь в то время, когда посвящался я, всё было по-другому?

— Да, тогда всё было по-другому. В твоё время эти мистерии проводились, современным языком говоря, довольно качественно.

— Каким же образом греческое жречество добивалось этого «качественного» результата в то время? Я читал, что жрецы подмешивали в кикеон психотропные вещества, что и вызывало галлюцинации?!

— Ты же сам видел, что все мисты самостоятельно изготавливали кикеон и ничего, кроме ячменя, яичного порошка и мяты туда не добавляли.

— Это так.

— Другое дело, что в некоторых сортах ячменя, произраставшего тогда в континентальной Греции, содержались особые споры плесневых грибков, что при брожении настоя кикеона добавляли немного дурманящего наркотического эффекта наряду с некоторым количеством алкоголя.

— Я так понимаю, кикеон являлся основным средством введения миста в изменённое состояние сознания?

— Не совсем. Основными были два фактора, а скорее три. Первый – это абсолютная вера греков той эпохи в существование богов, богинь и героев. Ты ведь сам помнишь явление тебе Афродиты?!

— Да. Конечно! Это было одним из моих главных впечатлений той жизни.

— Причём, как ты помнишь, кикеон, ты не пил…

В этот момент налетел лёгкий порыв ветра, принеся комфортное и мягкое состояние в сознание Виктора. Он неожиданно подумал, что это совершенно точно ободряющий посыл Афродиты.

— Да, не пил.

— Конечно, в храмовых благовониях содержались лёгкие растительные наркотики, и это давало возможность открыть врата безсознательного, минуя сознательное восприятие. Кроме того, состояние ожидания и веры предопределяли явление людям божеств. Как ты помнишь, это архетипы. И если архетипы живут в сознании народа, о них помнят, верят, приносят им жертвы, энергетически подпитывают, они являются и помогают. Всё это действительно имело место. Однако вернёмся к причинам эффективности мистерий с точки зрения психотехнологий. Вторая причина – это то, что жрецы обладали магическими способностями к храмовой визуализации образов богов и созданию в сознании необходимого антуража этих видений. Они призывали божеств, визуализировали нужные образы, наполняли их своей верой, и боги являлись. Мисты, как, впрочем, и все современные люди, обладали такой же безсознательной возможностью отзываться на предлагаемые жрецами формируемые священные образы. Как ты уже знаешь, человеческое безсознательное «автоматически» реагирует на внешние мыслеформы и вызывает у человека на них реальный эмоциональный визуальный отклик. В результате мист видел богов. Техническим языком говоря, это явление индукции. Ты ведь помнишь свои видения теней богов и героев во время посвящений?

— Да, помню! — Виктор помолчал. — Ну, а какова третья причина?

Тевт сделал глубокую паузу…

— Третья причина лежит практически в той же плоскости, что и предыдущая. Речь идёт о коллективном сознании мистов, охваченных страстью и ожиданием. Ты ведь, наверное, слышал об «энергосиндроме толпы». Когда большие массы скоплений людей охватывает чувство эмоционального единения, появляется отдельное всеобщее сознание этой массы. И та самая толпа может в результате сотворить всё, что угодно. Причём потом каждый человек по отдельности скажет, что на него «что-то нашло». Обычно человек в таких случаях плохо помнит, как совершил что-либо.

— Да. Я понимаю, о чём ты.

— Вас всех охватило общее единение предвкушения раскрытия тайны, чувство причастности к ней, финала шествия, предчувствие возможности преображения. Это было коллективное изменённое состояние сознания всех мистов. И если даже среди вас был человек, недостаточно верящий в исход действа и проходящий ритуал формально, его бы точно также охватило всеобщее исступлённое состояние. Именно поэтому все до одного выходили потрясёнными, потому что потрясено было всеобщее расширенное коллективное сознание мистов.

— Теперь мне понятно. — Виктор призадумался.

— Это как разноцветные жидкости из разных пузырьков, которые сливаются в один стеклянный сосуд с прозрачной водой, — неожиданно продолжил Тевт. — Они сливаются, смешиваются и обретают тот общий цвет, из которого состояли его исходные компоненты. Так мисты обретали некий масштабный, можно и упрощённо сказать, усреднённый опыт расширения сознания, включая и собственные индивидуальные переживания.

— Да, я теперь вполне понимаю, о чем ты говоришь.

— Кроме того, как ты помнишь, перед мистами разыгрывались сюжеты из мифов, которые не были доступны большинству. Само осознание того, что ты получаешь информацию, недоступную другим, также подчёркивало исключительность этого мероприятия.

Тевт замолчал. Виктор также молчал, осмысливая услышанное.

— Вообще, факторов, влияющих на конечный результат, было множество. Когда вы стояли внутри Телестериона и вокруг Анакторона, вместе с ладаном возжигались как растительные, так и смоляные психотропные вещества. Как же без этого. Вполне возможно были и внешние воздействия на мистов тёмных сущностей, что запускали нужные программы видений, а потом получали откуп в виде войн, засух, наводнений или других эмоциональных человеческих бедствий.

— Да. Я помню, это было фактически сомнамбулическое состояние.

— Однако главное не это. Что ты обрёл, пройдя Мистерии?

— Я почувствовал ещё глубже на примере этих действ, какой именно путь моей Душе следует пройти в этой жизни.

— И какой же? — Тевт внимательно смотрел на Виктора, как будто бы с любопытством изучая.

— Всё проходит один и тот же путь. Всё в физическом мире рождается, умирает и возрождается к новой жизни. Однако здесь есть два пути. Проходить его неосознанно, опять возрождаться, блуждая, или сознательно пройти весь цикл, прозрев, что возрождение неизбежно, что можно родиться к новой качественной духовной жизни, неся в душе Свет и Истину.

Страх смерти отступил от Виктора ещё дальше. Он даже увидел в стороне, левее образ Смерти, которая сделала шаг назад.

— Замечательно! — Тевт одобрительно кивнул. — Хотя в твоих словах и вере есть некоторые явные пробелы – в общем и целом ты радуешь меня.

— Спасибо тебе, Тевт, за мудрость и наставничество.

— Спасибо и тебе.

— А мне за что?

— Мы уже говорили об этом. Просто благодарю тебя. Сейчас мы с тобой обменялись энергией благодарности, как самому себе. Об этом позже.

Они помолчали.

— Так значит, главной задачей Элевинских мистерий было осознание и принятие собственного страха смерти? — спросил, наконец, Виктор.

— Да. Всё так. Страх смерти является главной причиной неверия и неосознавания человеком существования безсмертной души. Возможности её возрождения к новой более качественной, совершенной жизни. Страх смерти действует как ментальная блокировка таких возможностей. Этот негативный нейрокомплекс, поднимающийся из Тени, является главной причиной торможения духовного развития в любом обществе, в любое время и в любую эпоху. Ты, наверное, помнишь три символа на фасаде Телестериона?

— Да. Это были череп быка, цветок мирты и колосья неких злаков.

— Это значит, что душа проходит через опыт смерти, чтобы воскреснуть и дать всходы новой жизни. Ведь зерно попадает в землю – это символизирует смерть. Далее происходит таинство: зерно даёт росток и вырастает не просто в зерно, а в целый колос таких зёрен. Это говорит о качественно новой, более насыщенной духовной и физической жизни. В физическом теле человека она становится с опытом более богатой, насыщенной, лишённой страха и сомнений. Вот что символизируют эти архетипические мистериальные символы. Вообще же, страх смерти лежит в основе любого страха…

— Теперь мне многое становится ясным. — Виктор воодушевлённо продумывал следующий вопрос.

— Скажи, Тевт! Мне это очень важно! А что сталось с Гелионом и Фриксом? Как в дальнейшем складывалась их судьба? Ведь всё закончилось, когда встало солнце.

— Твоя Душа, как опытный режиссёр, прекратила показ прошлой жизни на самой значительной, возвышенной и торжественной для осознавания ноте. Что было дальше – не столь важно. Однако сообщу, что в дальнейшем, в то смутное время, наступило время войны. Фрикс погиб, спасая твою жизнь в одном из сражений. Потом ты женился, у тебя родилась дочь. Ты был счастлив, хоть и недолго. В результате нападения врагов на твой дворец были убиты дочь и жена. Ты уже видел мотивы этого грустного эпизода в видениях той, прошлой жизни.

— А-а! Вот, значит, откуда это виде́ние потери… Ты сказал «мой дворец»?

— Знаешь. В сферу моих полномочий не входит задача раскрывать этот период твоей прошлой жизни. Скажу только, что посвящения в Элевсине оказали на тебя сильное влияние. Проявив доблесть и отвагу, ты, защищая афинян, удостоился чести стать военачальником. И имя твоё было записано на каменных стелах. Это всё, что я могу пока сказать. Ты оставил там значительный след.

— Это так здорово! Но Тёмное Забвение сыграло негативную роль в той моей судьбе?

— Да. Сыграло. Однако эта жизнь была довольно успешной для тебя по сравнению с предыдущими и последующими.

— Жаль Фрикса. Грустно сказать, но я так привязался к нему за время «показа» этой жизни в Древней Греции. Я мечтал бы о таком друге в этой. Но такого товарища у меня здесь, пожалуй, не было.

— Душа не просто так «показала» тебе этот опыт мужской братской дружбы. Значит, ты уже можешь видеть, какой она может быть и сформировать такой вариант событий в своей. Не исключено, что в результате душа Фрикса может проявиться в ней. Однако, когда и кем он будет, пока не определено. Ты это можешь сделать сам.

— Как интересно!

Тевт помолчал, не отреагировав на его восторженное замечание и сказал:

— Теперь ты понимаешь роль архетипов и символов в твоей жизни?!

— Да. Я очень сильно это прочувствовал. — Виктор сделал паузу.

— А скажи, Тевт! Ведь греческие боги, как и древнеегипетские, уже не так влияют на жизнь современного человечества, как тогда, в их время?

— Это так. Однако обрати внимание, они незримо пребывают с человечеством в произведениях искусства, скульптуре, архитектуре, в массовой культуре, меняя «специализацию» и перестраиваясь «по обстановке». Они живы, пока о них помнят.

— Да. Я замечаю это.

— Хоть им и не приносят массовых кровавых жертв, как раньше, тем не менее, эти архетипы присутствуют в коллективном сознании человечества и никуда оттуда не исчезнут. Более того, ты можешь получить реальную помощь от них.

— Каким же образом?

— Однажды ты вызвался на деловом тренинге на демонстрацию психотерапевтического показательного сеанса по поводу проблемы, что слишком много работаешь. И что это ничего тебе не даёт, кроме эмоционального изнеможения?

— Да. Помню.

— А ты помнишь, кто в процессе этого сеанса явился помочь в твоей теме психотерапевтической работы: решить проблему трудоголизма в жизни?

— Да, кстати! Мне помнится, что после некоторых психотерапевтических действий ведущего тренинга и порции транса в альфа-состоянии я увидел, как откуда-то издали ко мне, несётся огромная грохочущая колесница, ослепительно сверкающая золотом. На ней тогда подъехал бог Аполлон и впоследствии «залил» меня неким необъятным «золотым» ресурсом.

— Хорошо. Так вот. Аполлон являлся именно твоим архетипом для того времени. Он сходен в этом с Гелиосом и Ра из древнеегипетского пантеона богов. Недаром тебя назвали родители в той жизни Гелионом, в честь древнего бога солнца греков! Аполлон помогал когда-то тебе в прошлой жизни в Древней Греции. Благодаря ему ты совершал подвиги и побеждал. Хотя, конечно, надо сказать, ты делал это сам, но его помощь была определяющей и судьбоносной в плане именно пилот-волны. То есть архетип Аполлона подстраивал стечение обстоятельств, вероятности и давал оптимальные возможности реализовать себя.

— Я понимаю, Тевт.

— Более того. Ты же помнишь явление Афродиты в твоих сновидениях в храме, что по дороге в Элевсин. Афродита всегда помогала Гелиону в той жизни, с момента рождения. Именно поэтому она так легко явилась когда-то воочию.

Тевт смолк. Виктор вдруг почувствовал, что его не стоит в этот момент отвлекать вопросами.

— …Афродита не только божество красоты и любви. Это древняя и очень сильная богиня является проводником человеческой и божественной судьбы. Она самая «влиятельная» из всех мойр, прядущих нити судеб, — торжественно произнёс Тевт. — Ты это узнал из «просмотренной» прошлой жизни. Но именно помощь этих древнейших архетипов и их благосклонность определили в твоей судьбе много позитивных событий, наполнивших богатым опытом человеческой жизни. В жизни Виктора ты также можешь получать их поддержку. И это будет ещё одним существенным вкладом в преодолении Тёмного Забвения Души в этой.

Тевт замолчал. Виктор тоже.

Наконец Тевт сказал:

— Я вижу, ты хочешь спросить: а как это сделать?

— Да. Хочу.

— Мы остановимся ещё на том, как «работать» с архетипами, хотя слово «работать», которое ты часто употребляешь, не отражает, а лишь размывая, упрощает суть этих взаимодействий с ними. Хочу лишь сказать, что внимание таких архетипов, как Аполлон и Афродита очень дорого́го стоит. Их помощь может быть определяющей в твоей судьбе. Надо лишь приложить к этому сознательные усилия.

— Да. Я понимаю тебя.

— Хочу сказать ещё кое-что важное. Ты присутствовал не только в прошлой жизни Гелиона, кто получал в ней мистериальный опыт, но воочию увидел, как происходит взаимодействие с архетипами. Однако давай посмотрим на это захватывающее воображение действо с другой стороны. Ты ведь, наверное, помнишь, как у тебя появилось неосознанное сильное чувство отторжения при принесении массовых кровавых жертв перед началом Мистерии?

— Конечно! И я помню, что только через силу продолжил тогда принимать участие в этом ритуале.

— Ты это сделал, потому что жил в той привычной среде и не задумывался над смыслами. Вообще же подобные древние языческие мистерии в ваше время романтизированы, поскольку, по сути, это был не только процесс их формального отправления, но и большей частью осознанное призывание Тёмных сил. Смысл процесса жертвоприношения в изливании крови жертвенного животного заключается в том, что в основе лежит древнее верование: только пролитием крови и смертью невинного чистого существа человек может угодить Богу и достигнуть примирения с Ним. И что без пролития крови не может быть даровано прощение.

Тевт сделал паузу и продолжил.

— И здесь есть тонкости. При «правильных» жертвах Богу животных не мучили, убивали мгновенно. Кровь сливалась очень быстро. Это делали специально обученные люди, мягко и незаметно. Животное даже не чувствовало, что его убивают. Таким образом, это была чистая жертва, без мучений и отражений страдания в полевых структурах энергетических тел. При оккультном же жертвоприношении животных наоборот, мучают. Кровь сливается медленно. Существо, приносимое в жертву, обреченно понимает, что приходит смерть. Животное в этот момент переполняет страх и ужас. В этом случае выделяется огромное количество жизненной энергии. Животные тоже имеют душу. А в этом случае душа не просто выходит, а её мучают медленно, целенаправленно, чтобы обеспечить получение сакральной энергии жертвы для последующего использования Тёмными силами. Грань между этими двумя ритуальными процессами зыбка и может быть легко нарушена этими самыми силами. Практиковалось также жертвоприношение людей, в том числе в Древнем Египте, Древней Греции, у ветхозаветных евреев и у многих других народов в архаический период истории человечества. При этом выделение энергии смертельного ужаса человека на порядок сильнее, чем у животных, поскольку он гораздо глубже всё осознаёт.

— И в чем же тогда основной смысл этих мистерий и кровавых жертвоприношений, Тевт?

— Смысл в том, что тогда было время «тьмы» и власть тёмной магии на Земле. Используя кровавые жертвоприношения, люди договаривались с этими силами, имевшими прямую связь и доступ к Тени человеческой. Этой жертвенной энергией питаются сущности Тёмного мира, о которых мы уже немного говорили ранее. Взамен же они давали людям тайные знания, воздействовали на судьбы, помогали в успешном ведении войн, проливали дожди при засухах, исполняли материальные желания конкретных людей, приносивших подобные жертвы.

— Так это тоже архетипы?

— Не совсем. Здесь уже речь идёт о подмене желаемого при ритуале. Например, кто-то безответственно вызывает Пушкина в спиритическом сеансе, а приходит не он, а сущность Тёмного мира, что выдаёт себя за дух великого русского поэта. Имея, по определению неограниченный доступ к информационным источникам коллективного безсознательного человечества, сущность может легко оперировать и манипулировать конкретной актуальной информацией, в том числе и недоступной человеку в реальном мире. Дальше – больше. Есть тайные сообщества, что практикуют такие же кровавые ритуалы принесения человеческих жертв. Ищутся талантливые люди, девственники, чистые душой, мучая, убивая которых, чёрные маги при исполнении подобных ритуалов получают взамен от тёмных сущностей иллюзию власти. Это искушение тьмой, Тёмной стороной, манипуляция сознанием в очень опасной форме. Жрецы Амона как раз и создали такой могучий тёмный эгрегор на основе подобных системных практик с целью захвата власти над миром. Этот процесс протекал тысячелетиями. С одним из его властителей ты и встретился в воплощении Хэя.

— Но жрецы же обучались «искусству» как не пострадать при таких манипуляциях с демонами?

— Конечно. Но речь идёт не о следовании нормам систем защиты при отправлении кровавых ритуалов с вызовом этих существ, а о том, что в те времена, образно говоря «зло правило миром». Ты вызываешь бога Гермеса, чтобы он помог тебе, скажем, с успешной торговлей, а под видом бога приходит иная коварная сущность, у которой на тебя свои тёмные планы. Человек же, по сути, готов верить в то, к чему стремится, и не задумывается об иных вариантах развития событий, то есть о последствиях.

Тевт улыбнулся.

— Ничего не напоминает?

— Очень даже напоминает. Большинство людей спешит верить.

— Такая вера в помощь существ из других миров и играла с человечеством очень долгую злую шутку, а скорее греховную. По большому счёту, в дохристианские времена как раз таким образом и продавали душу, если пользоваться языком метафор.

— А что происходит сейчас? Какую тогда жертву принёс нам Иисус?

— Вопрос большой и глубокий. Можно сказать, что Слово (Сын Божий) стало плотью. Иисус взял на Себя все грехи мира. Сам пошёл на распятие за всё человечество, очистил его от греха через жертву, имея власть отдать Свою жизнь и взять её обратно. Он ведь Сын Божий. (Ин. гл.10: ст.17,18). И тем самым снял проклятие с человечества за первородный грех Адама, Евы, через новый светлый обряд – крещение водой и Святым Духом. Открыл человеческой душе возможность возвращения в Рай, возможность напрямую, через молитву общаться с Богом, получить Прощение Отца Своего, Бога Единого, очиститься. А в Рай входит тот, кто принял Его Жертву. Таким образом, Иисус порвал связь тысячелетий греха человеческого, даровал возможность обрести Любовь, Гармонию, Свет, обрести Бога Единого без искушения Тёмными силами, без жутких ритуалов и пролития жертвенной крови.

Тевт помолчал.

— Богу приносились неисчислимые благодарственные жертвы всю историю человеческую. Но на самом деле, Он не требует жертв от людей. Жертвы Ему не нужны. Однако в этот процесс постепенно и лукаво включились Тёмные силы. Жрецы стали использовать культы не только в ритуальных, но и политических целях. Иисус же Сам Себя принёс в жертву ради людей, став Агнцем, живой жертвой. Он изменил смысл всего того, что происходило ранее в истории человечества, тем самым уничтожив магию. Она потеряла весь свой смысл. С того момента все эти оккультные жертвы стали не нужны.

Тевт снова замолчал, наблюдая за реакцией Виктора. Тот тоже пребывал в молчании, размышляя.

— Да, я под впечатлением, Тевт! Как все-таки важно рассматривать предмет со всех сторон и его отдельные аспекты. Это расширяет сознание и позволяет видеть мир таким, каков он есть.

— Хорошо. Подумай над этим ещё.

— Да, Тевт. Но меня тревожит один вопрос. Даже не знаю, как ты на него отреагируешь. Ты ведь Нечер, полубог и как раз из тех самых «тёмных времён». Как сочетается всё, что ты мне говоришь сейчас, с твоим временем, твоим далёким миром? Ведь ты как раз и пришёл из этого мира магии?

— Хороший вопрос. В том то и дело, что речь идёт как о тебе, как воплощении Хэя, так и обо мне тоже. Человеческими словами очень сложно выразить смысл, но главный заключается в возможности разрушения всех подобных тёмных замыслов жречества в грустной реальности Хэя, где он погиб во тьме, а зло победило. Наша задача именно разрушить все эти коварные планы и замыслы. Сила Дружбы, Братства, Великой любви, что есть категории Вечные и Божественные, дали возможность исправить всё в твоей судьбе. А значит, исправить всё в жизни Хэя и дать ему возможность исполнить Божественный Промысел, обеспечить торжество Света, сделать его основным в твоей канве развития событий. Вы же с Хэем именно поэтому связаны очень и очень многим. Речь идёт о перезагрузке реальности, где Хэй принёс себя в жертву во имя Света. На меня же возложена в этом смысле особая миссия. Более пока не могу раскрывать детали. В своё время ты всё поймёшь.

— Ясно, Тевт! Спасибо, что разъяснил те вещи в мире, о которых я бы и не догадался подумать.

— Хорошо! Мы ещё не раз поговорим на этот счёт. Важно другое. Ты вновь прикоснулся к миру архетипов, прошёл языческие мистерии, узнал, в чём заключался их смысл и что происходит в этом отношении с человечеством сейчас.

Тевт сделал значительную паузу.

— А теперь тебе уже пора. Много энергии затрачено в этот раз. В следующую нашу встречу я постараюсь передать тебе сакральные энергетические упражнения для поднятия уровня жизненной энергии.

— Да. Я чувствую, что это мне необходимо.

— Это необходимо тебе хотя бы потому, что такой небольшой уровень жизненной энергии, как у тебя, не позволяет проникнуть далеко и глубоко в другие миры, измерения.

— С чем же это связано?

— Это связано хотя бы с числом твоего рождения.

— А что не так «с моим числом»?

— Когда-то Пифагор, который, кстати, тоже проходил Элевсинские посвящения, получил в Египте сакральные нумерологические знания и не только. На их основе он разработал уникальный числовой метод анализа судьбы человеческой личности. Это и выразилось в так называемом квадрате Пифагора[35]. Ты слышал о нём и сам «механически» применял когда-то. Квадрат Пифагора складывается из числовых данных рождения человека. Не буду пока вдаваться в сакральные подробности, но двойка отражает уровень энергии человека. У тебя только одна двойка, и это говорит об исходно низком энергетическом уровне.

— И сколько двоек может быть у других людей?

— Может быть пять, и больше.

— Значит, это проблема?

— Нет. Это не основная проблема. Просто, когда жрецы Амон-Сета насильно отсылали твою Душу в последующие воплощения, даты рождений тоже подбирались так, чтобы ты не имел энергетических ресурсов для расширения сознания в телах будущих воплощений. Чтобы не вспомнил себя снова в теле Хэя. И это также можно считать ещё одним последствием действия Тёмного Забвения, как комплексной нейропрограммирующей структуры, нарушающей человеческие  волю и выбор.

— И что же мне теперь делать?

— Знаешь! Хоть это новость и не очень, есть лучше и даже не одна. Как-нибудь если всё сложится благоприятно, мы остановимся на числовых сакральных знаниях. Однако сейчас важнее другое. У тебя три девятки, а это означает сильный ум, память и ясновидение. Кроме того, есть Космический закон преодоления существующих ограничений. Количество двоек, к примеру, можно увеличить. И, сказав себе, что изменишь свою судьбу, сформировав образ этих изменений, приложив усилия на физическом плане для их реализации, изменишь её в том направлении, в котором это необходимо, предварительно согласовав с Высшим Я. И этот результат проявится в твоей физической реальности. Так происходит само Творение. То есть то самое «сказанное», «сделанное» и «явленное». — Тевт многозначительно замолчал…

Виктор понял, что ему пора. Тевт приветливо поднял свою руку в прощании. Виктор ответил ему и почувствовал, как его начинает стремительно «относить» от Тевта и пирамиды. И он сразу оказался на Берегу Времени…

 

Солнце всходило над спокойной и безбрежной морской далью. Шум океанских волн, шуршание и шелест мелких камней прибоя остановил земные мысли. Он слышал торжественный гимн Солнцу и невообразимо прекрасный неземной хор Ангелов, вечно славивших Бога. Виктор возблагодарил Создателя за тот безсмертный дар, что получил от Него, и пообещал распорядиться им мудро и сознательно, исходя из наивысшего блага этого мира…

_______________________________

[1] А́ттика (греч. Ἀττική, Атики, букв. «прибрежная страна») – юго-восточная область Центральной Греции.

[2] Элевси́н (греч. Ελευσίς) – город в Греции. Расположен на высоте 5 метров над уровнем моря в 20 километрах к северо-западу от Афин. Культовый центр Деметры и Персефоны. В 1-м тысячелетии до н.э. в нём проводились Элевсинские мистерии.

[3] Ясо́н (также Язо́н, Иасо́н; др.-греч. Ἰάσων) – персонаж греческой мифологии из фессалийского цикла, сын царя Иолка Эсона. Предводитель аргонавтов, совершивший поход в Колхиду за золотым руном. Воспитывался у мудрого кентавра Хирона на горе Пелион, где также скрывался от преследования претендентов на престол.

[4] Кентавр Хиро́н (др.-греч. Χείρων, Хейрон; от χείρ «рука») в древнегреческой и фессалийской мифологиях – кентавр, сын Кроноса и Филиры, изначально наделённый безсмертием. Был мудрым и добрым. Жил на горе Пелион. Был учеником Аполлона и Артемиды. Учил очень многих героев – Ясона, а также Диоскуров, Ахилла (считавшегося его потомком), возможно, Орфея и других. Обучал медицинскому искусству Асклепия и Патрокла, а охотничьему – Актеона. Был другом Геракла.

[5] Миезис – Элевсинские Малые мистерии. Были подготовительными, в них могли участвовать все, они не были тайной. Происходили в феврале или марте. Малые таинства были посвящены похищению Персефоны и её браку с Аидом, то есть были посвящены трагедии. А Великие таинства были посвящены победе (над Смертью).

[6] Ми́сты (др.-греч. μυστικός «закрытый») – в Древней Греции род младших жрецов, новопосвящённых в таинства религиозных обрядов. Своё название получили, видимо, от формы обряда посвящения, при котором они должны были держать глаза и рот закрытыми. Упоминаются, например, у Плутарха. Мисты принимали участие в тайных богослужениях и мистериях. Участники Элевсинских мистерий.

[7] Пан (др.-греч. Πάν) – древнегреческий бог пастушества и скотоводства, плодородия и дикой природы, культ которого имеет аркадийское происхождение. Пан считался также богом зарождающегося света, при восходе солнца.

[8] Мо́йры – в греческой мифологии три дочери Зевса и Фемиды (богини судьбы): Клото прядёт нить жизни, Лахесис назначает жребий, Атропос обрезает жизненную нить.

[9] Эри́нии (от др.-греч. Ἐρινύες «гневные») – в древнегреческой мифологии богини мести и ненависти. В римской мифологии им соответствуют фурии. Эринии преследуют за тяжёлые проступки, ввергая преступников в безумие.

[10] Персефо́на (др.-греч. Περσεφόνη) – в древнегреческой мифологии богиня плодородия и царства мёртвых, владычица преисподней. Дочь Деметры и Зевса, супруга Аида.

[11] Гека́та (др.-греч. Ἑκάτη) – Анатолийская и Фракийская богиня Луны, преисподней, смерти, всего таинственного, магии и колдовства. Внучка титанов.

[12] Трипто́лем (греч. Τριπτόλεμος, Triptólemos) – фигура, связанная с богиней Деметрой в Элевсинских мистериях. Был либо смертным принцем, старшим сыном царя Келея Элевсинского, либо, согласно Библиотеке Псевдо-Аполлодора, сыном Геи.

[13] Элевсинион – святилище в Афинах, Греция, посвященным Деметре и Персефоне. Храм был построен в начале V века до н. э.

[14] Вакх, Дио́ни́с (др.-греч. Διόνυσος, Διώνυσος, Δυονισος, лат. Dionysus), Ва́кхос, Ба́хус (др.-греч. Βάκχος, лат. Bacchus) – в древнегреческой мифологии младший из олимпийцев, бог растительности, виноградарства, виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза.

[15] Деме́тра (др.-греч. Δημήτηρ, от δῆ, γῆ – «земля» и μήτηρ – «мать») – в древнегреческой мифологии богиня плодородия, покровительница земледелия. Одна из наиболее почитаемых божеств олимпийского пантеона. Мать Персефоны, похищенной Аидом.

[16] Кикео́н – священный напиток. Выпивался участниками Элевсинских мистерий перед началом ритуала посвящения (согласно легенде, Деметра – богиня, которой были посвящены Мистерии – пила его в доме царя Келея). Некоторые учёные полагают, что эффект Элевсинских мистерий основывался на воздействии на участников психоделика, содержащегося в кикеонe.

[17] Пёстрый портик – расписная стоа, одна из самых знаменитых построек древних Афин («картинная галерея») – здание из мрамора и известняка, длиной в 36 м и шириной 12 м, в самой высокой части Агоры, у дороги к Акрополю. Также здесь экспонировались трофеи афинских побед.

[18] Агора, Афинская агора́ (греч. Αγορά της Αθήνας) – городская площадь Афин, занимающая территорию приблизительно 40 гектаров и расположенная на пологом склоне к северо-западу от Акрополя

[19] Иерофант – у древних греков старший пожизненный жрец при Элевсинских таинствах. Посвящал в Большие и Малые мистерии и вместе с дадухом, вторым верховным жрецом, во время празднеств пел хвалебную песнь Деметре и Персефоне.

[20] Дионис, Вакх, Иакх – главное мужское божество элевсинского культа, чье имя чаще всего встречается рядом с именами Деметры и Персефоны. Его имя обычно связывается с экстатическим криком – возгласом, раздававшимся во время шествия в Элевсин и в течении самого мистического действа.

[21] Дипилóн (др.-греч. Δίπυλον – «Двойные ворота») – ворота и район, расположенные в северо-западной части древних Афин, выходившие из района Керамик на скрещение дорог. От ворот начиналась Священная дорога в Элевсин.

[22] Эрида́н (греч. Ηριδανός) – небольшая речка в Греции, протекавшая через Древние Афины. Брала начало на южном склоне холма Ликавит, протекала на юго-запад до площади Синтагматос, выходила из города в Керамике вблизи Священных ворот. Играла существенную роль в водоснабжении Афин.

[23] Кефи́с, Кифисо́с, (греч. Κηφισός, др.-греч. Κηφισσός, Κήφισος) – река в Греции. Протекает с севера на юг по Афинской равнине в Аттике. Берёт начало на Пенделиконе и впадает в бухту Фалирон залива Сароникоса у холма Мунихия к востоку от Пирея.

[24] Ямба – в древнегреческой мифологии дочь Пана и Эхо, родом из Фракии. Служанка в доме царя Элевсина Келея

[25] Пёстрые Горы, Пойкила, Пэкилион (греч. Ποικίλο Όρος, др.-греч. Ποικίλον ὄρος) – средняя часть низких гор Эгалеос в Аттике в Греции, через которую вела Священная дорога в Элевсин. На Пёстрой горе у Священной дороги находилось святилище Аполлона Дафнийского (ныне – византийский монастырь Дафни) и храм Афродиты.

[26] Ра́рийское поле (греч: Ράριον ΠεδίΟν, Rárion Pedíon, англ. Rharian Field) – расположено в Элевсине в Греции и предположительно было там, где по преданию был выращен первый участок зерна после того, как Деметра (через Триптолема) научила человечество сельскому хозяйству. Было связано с Элевсинскими мистериями.

[27] Афроди́та (др.-греч. Ἀφροδίτη), в греческой мифологии – богиня красоты и любви, включавшаяся в число двенадцати олимпийских богов. Также почиталась как богиня плодородия, вечной весны и жизни.

[28] Кро́нос, Крон (др.-греч. Κρόνος) – в древнегреческой мифологии верховное божество, по иному мнению, титан, младший сын первого бога Урана (неба) и богини-демиурга Геи (земли). Первоначально – бог земледелия, позднее, в эллинистический период, отождествлялся с богом, персонифицирующим время, Хроносом (др.-греч. Χρόνος от χρόνος – время).

[29] Пряхи судьбы, Мо́йры (др.-греч. Μοῖραι от μοῖρα, мойра, букв. «часть», «доля», отсюда «участь», которую получает каждый при рождении) – в древнегреческой мифологии богини судьбы.

[30] Тефи́да, Те́фия, Тетия, Тифия или Тетис (др.-греч. Τηθύς) – в древнегреческой мифологии одно из древнейших божеств, титанида, дочь Урана и Геи, супруга своего брата Океана, с которым породила три тысячи сыновей – речных потоков и три тысячи дочерей – океанид. Живёт с Океаном на реке Стикс, где также обитают Пряхи судьбы.

[31] Анхи́с, Анхиз (др.-греч. Ἀγχίσης) – в древнегреческой мифологии герой из рода дарданских царей, правнук легендарного Троса, сын Каписа и Фемисты. Был пастухом, возможно скифом. Анхис – возлюбленный Афродиты.

[32] Эне́й (др.-греч. Αἰνείας, лат. Aenēās) – в древнегреческой мифологии герой Троянской войны из царского рода дарданов, в древнеримской – легендарный предок основателей Рима Ромула и Рема, который привёл спасшихся троянцев из разрушенной Трои в Италию. Согласно легендам, сын богини любви Афродиты (Венеры).

[33] Телестерион («Зал Посвящения» от гр. τελείω, «завершать, исполнять, освящать, посвящать») – большой зал и святилище в Элевсине, один из главных центров Элевсинских мистерий

[34] Анакторон – небольшой храм «Дом Владычицы» в объеме пространства Телестериона в Элевсине – символические врата входа в подземное царство Аида. Место встречи Деметрой Персефоны, возвращающейся из мрака мира мертвых к свету.

[35] Квадрат Пифагора – один из методов анализа человека, разработанный древнегреческим философом и математиком Пифагором, который объединил математические системы арабов, друидов, финикийцев и египтян с науками о природе человека в свою систему.