Прошлое не отпускало. Бежало по пятам. Настигало и снова опускало в старое воспоминание. Хотелось забыть, убежать, вычеркнуть. Но такое просто так не вычеркнешь, оно остаётся, заходит в потайную коробочку и некоторое время спит, чтобы потом с новой силой выйти и напомнить.
Идти было тяжело, коленки болели, спина тоже ныла. Но Ирина Сергеевна была женщиной сильной, терпеть ей приходилось всегда и многое. И с возрастом на многое перестала обращать внимания. Через боль жила, через боль работала, через боль детей растила. И очень многое пережила.
Ирине Сергеевне было почти пятьдесят лет; из которых хороших мгновений почти не было.
Только рождение детей, первые шаги, школа, институт, армия. Последнее хорошим мгновением не назвать, так неизбежность. Но чем больше Ирина Сергеевна волновалась, тем меньше у неё оставалось сил. Сын ушел в армию и так и не вернулся. Подписал контракт. Дочь вышла замуж, уехала в другой город, родила, сидит дома с ребёнком. Ирина Сергеевна когда думала о детях, то сразу давление поднималось так высоко, что скорая могла бы не доехать. Поэтому думала немного и не об обоих сразу. И тогда одной таблеткой можно было обойтись.
Работала Ирина Сергеевна с семнадцати лет и считала, что работа — самое главное в жизни каждого человека. Когда отдавалась работе полностью, то и уставала так, что не оставалось мыслей в голове. Падала от усталости. Едва до дома добиралась, то спать ложилась. Или велика вероятность упасть в обморок.
Когда Ирине Сергеевне было двенадцать лет, она одна была дома с маленькой сестренкой шести лет. Мама работала дояркой. И часто ночевала на работе. Она тоже работала за троих. И порой сил не было дойти до дома. В соседнем доме жила их бабушка. Она-то и приходила за ними приглядывать, если мамы не было дома. Ирина Сергеевна с детства умела готовить, топить печь. Могла такую вкуснейшую пшённую кашу сварить и хлеб испечь. Даже у мамы такой не получался. И вот одной ночью бабушка занемогла, днем ранее не приходила их проведать. А ночью стала кричать, звать то Ирину, то маму Ирины. Но никто не шел. Мама Ирины в коровнике осталась, а Ирина боялась идти. Да и оставить младшую сестру одну в доме побоялась. А тем временем бабушка все звала и звала. Потом просто кричать стала, а под утро затихла. Сестра Ирины спала, а сама Ирина подушкой уши закрыла и под утро только заснула.
На похоронах женщины шептались, Ирина все хорошо слышала. Они говорили: «Ох, нехорошо ушла, видать, скоро кровника за собой заберет», — и смотрели на сестер. От их взглядов у Ирины мурашки ходили по всему телу. Их взгляд Ирина носила в памяти всю жизнь. Но они ошиблись, забрали не одну из сестер, забрали маму сестёр. Мама просто не вернулась однажды домой. Сердечный приступ, сказали Ирине. Их отдали в интернат. В интернете было хорошо, дрова рубить не надо было, тяжелые ведра с водой тоже не надо было таскать. Там был кран, правда, только с холодной водой. Но все же. И готовили там повара. И очень вкусные блюда. Такие Ирина дома не кушала. И готовить не умела. Там Ирина впервые в жизни попробовала суп с гречкой и манкой.
На какое-то время Ирина забыла про неприятное происшествие с бабушкой. Память выключила тяжелые воспоминания. Но когда у Ирины был выпускной и ей было семнадцать лет, то ей приснился сон, и она вспомнила. Вспомнила все. И ей стало так горько и обидно, что она не пошла тогда и не помогла бабушке. И на помощь не позвала. А просто смалодушничала.
Выпускной Ирина не запомнила. Она была в смятении. И подавленном состоянии. В восемнадцать Ирина уже жила отдельно, у неё была своя комната в общежитии, и она работала на заводе. Очень скоро заметили старательную девушку и отправили на курсы повышения квалификации. В двадцать один год Ирина Сергеевна была мастером. В тридцать пять начальником цеха. Хорошим и справедливым была начальником, все уважали Ирину Сергеевну. Куда бы ни пошла Ирина Сергеевна, везде слышала приветствие. Ирине было приятно. Уважение заработать сложно, а потерять легко. Детей своих любила, но растить толком не могла. Все время была на работе. Дети выросли сами.
Сценарий был один на всех: бабушка одна детей вырастила, муж на фронте погиб, мама одна детей растила, муж от зеленого змея погиб, и дочка также одна детей тянула, не могла смириться с мужским эго, которое время от времени проявлялось в неприемлемом состоянии. Привыкла Ирина Сергеевна с детства надеяться только на себя.
Не нюхавшая мужские носки женщина не сможет понять мужское нутро. Не сможет и не захочет с многим примириться. И понять, тем более простить. Многоступенчатая многоходовка. Многие в неё не суются, понимают, что не потянут. И внутренний голос со счетов сбрасывать не стоит, его-то женщины слышат, а всё остальное вокруг — нет. Так что бисер метать иногда не имеет смысла. Жаль, что мужчины это не понимают. А еще успевают обидеться и считать всех женщин на свете прародительницами всех мужских бед. Может, и правы. Но не факт.
Прошлое шло следом, по пятам за Ириной Сергеевной. Шло годами, десятилетиями. И всё-таки настигло. В тот день, когда Ирине Сергеевне должно было бы исполниться пятьдесят, её похоронили. Чувства последние годы всё больше выводили из равновесия. Регулярно и постоянно. Краски жизни ушли. Осталось глубокое чувство скорби. Такое солёное и бесконечное. Каждый раз облизывая свои губы, Ирина Сергеевна чувствовала вкус соли. И воспоминания опять и снова возвращали в тот день. День, когда бабушка не пришла проведать внучек. И ночь, когда нужна была помощь. Ирина Сергеевна сама себя наказала, возвращаясь бесконечное количество раз в прошлое. Огромный тромб закупорил проход крови. Смерть была быстрой. Ирина Сергеевна не поняла ничего. Просто щелк — и всё.
Автор публикации
