Проклятый

 

Работая охранником, как правило, работаешь сутками. Вот после таких рабочих суток я ехал домой. Настроение было ровное. С одной стороны, холодная погода, с другой – я знал, что приеду домой, где тепло, поем и лягу спать под пуховое одеяло.

Вот моя маршрутка подъехала к нужной остановке. Когда я вышел из транспорта, холодный ветер радостно встретил меня. Не разделяя его энтузиазма, я накинул капюшон и побрел в сторону дома.

Под ногами тоскливо скрипел снег. Холод, с неугомонным любопытством все глубже проникал в мои внутренности. Единственное, что я мог сделать – это ускорить шаг.

Вот я прошел несколько детских площадок, площадку с тренажерами – и вышел в подлесок, ведущий, как раз, к моему дому. Шагая по тропинке, я решил закурить. Остановился, достал сигарету, зажигалку. Прикуривая от огонька, я поднял глаза и посмотрел вперед. И на секунду в животе стало еще холоднее, чем было.

Ногами к тропинке лежал мужчина с разбитой головой. Подле лежала окровавленная кепка и кирпич, тоже в крови.

С тяжелой душой я достал телефон и вызвал полицию. Естественно, я никого дожидаться не стал. Трогать тоже. Я пошел домой.

 

Дома успел поцеловать жену, перед ее уходом на работу. Сказал не ходить через подлесок. Она у меня впечатлительная, не пойдет.

Лег спать.

И снилась мне вещь не здоровая. Событие из моего далекого прошлого, которое я пытался забыть…

 

Свое детство я провел в маленьком городке на берегу Черного моря. За два часа можно было пройти город из конца в конец. Было в том городе целых два кладбище, с невероятными названиями: Старое и Новое.

Я тогда жил в километре от Старого. Школа, в которой я учился, находилась по одну сторону кладбища, мой дом по другую. Естественно, я никогда не делал круг, а срезал напрямую. Там была лестница, пересекающая все кладбище и делящая его на две половины, так как оно располагалось на горе.

Была теплая южная зима. Снег припорошил землю.

Я аккуратно спускался по скользкой лестнице. Где-то на середине пути меня моя нога за что-то зацепилась, и я упал, проехав ниже по ступенькам, порвав куртку и содрав кожу на руках. Несколько секунд я лежал, по сути, вниз головой и приходил в себя. Затем все же поднялся, обернулся… и мой мир рухнул.

Моя мама мне врала, когда говорила, что чудовищ и монстров не существует.

То, что схватило меня за ногу, медленно выползало из-под ступенек Гнилое мертвое тело, покрытое червями и землей.

Я долго так стоял. Тело мертвеца успело полностью выбраться на лестницу.  Обрывки одежды, неизвестно какого цвета, повалились зомби под ноги. Но, когда, чудовище сделал шаг по направлению ко мне, я очнулся, заорал и побежал.

Я бежал, что-то кричал до самого дома. Люди, встречавшиеся мне по пути, удивленно смотрели мне в след, но никто не остановил, ничего не спросил.

 

Видение: огромный трехглавый пес чихает…

 

Я проснулся в поту, с тревожными предчувствиями. Почему мне это снилось? Никогда мне не снились именно воспоминания. Когда в кино показывали, как герой просыпается от кошмара, который был событием в его жизни, то я считал это бредом. А вон как оно бывает.

Мобильник показывал три часа дня. Скидывая с себя остатки сна, я понял, что это вид трупа поутру так на меня повлиял.

Сделав себе кофе и закурив, я задумался. О том событии я много кому рассказывал, даже жене. Но о вере моим словам не стоит даже говорить. Тогда, в детстве, я стал очень набожным, бегал на службу в церковь. Но с годами это прошло. Из набожных, у нас была только теща, которая привозила нам святую воду, забирая тару из-под использованной воды. Вопрос куда девалась святая вода остается открытым.

 

Видение: фонтан крови бьет в потолок…

 

У нас с женой была двушка, где мы и проживали совместной с трехцветной кошкой, не ведомо какой породы.

В момент, когда я все это обдумывал, кошка лежала в ногах. Эдакий мохнатый половичек. Жена на работе, как уже говорилось выше.

Потому, когда в комнате что-то разбилось, мы с кошкой подскочили на месте. Последовали к комнате, но в коридоре кошка, вдруг, остановилась и зарычала. Рычанием кошки можно напугать только мышь, но я застыл от животного ужаса. Понял, что в комнате кто-то есть.

Постояв минуту с рычащим мешком шерсти, я взял себя в руки, обозвал дураком и зашел в комнату. Никого, естественно.

Около шкафа расплывалась лужа чего-то красного. В этой луже торчали осколки стекла. Самый большой осколок был с куском пластыря, на котором было что-то написано. Когда я, подойдя ближе, прочитал надпись, волна страха прошла по телу.

Синей ручкой было написано – «Святая вода».

 

Видение: мне больно, что-то меня разъедает, кровь стекает по пальцам…

 

– Кровь, кровь, кровища! Святая вода превратилась в кровь! – заорал мой внутренний голос.

Убрав осколки и оттерев сие красное пятно, я внушал себе, что это жидкое мыло, которое теща, как и святую воду, привозила нам. Она закупала пятилитровые канистры и разливала его по литровым бутылочкам.

Внутренний голос все спокойно выслушал и вкрадчиво спросил:

– Запах мыла где?

К приходу жены я успокоился и играл в компьютерную игру.

 

Видение: я заперт в тесном пластике и что-то кричу…

 

Через несколько дней я проснулся посреди ночи в холодном поту. Рядом посапывала жена, ни на что, не обращая внимания. А вот мы с кошкой были на грани нервного срыва.

На одной из полок шкафа напротив, стоял игрушечный лисенок. Если на него нажать, его мордочка начинала светиться и детский голос вопрошал:

– Давай дружить?

Сейчас его мордочка светился, а голосок не затыкался:

– Давай дружить? Давай дружить? Давай…

– Батарейки потекли, – вслух объяснил я спящей жене и застывшей кошке.

Кошка только слегка дернула ухом на мой голос, продолжая неотрывно смотреть на лисенка.

Я встал, вынул абсолютно нормальные батарейки из игрушки, и мы с кисой, наконец, успокоились.

 

Видение: я падал в туннель…

 

Несколько дней спустя.

Я возвращался домой со смены с некой тоской. Жена уехала к теще на несколько дней, а поту придется самому себе отварить пельменей, убрать за кошкой и только потом лечь спать.

Но не успел я открыть дверь как Сима (наконец, я раскрываю имя кошки) взлетела ко мне на грудь. Ее всю трясло.

Так, дверь в квартиру оставляю открытой…

Кровавые следы человеческих ног вели из ванной в спальню. Затаив дыхание страх, не давая времени своему мозгу поддаться панике, я в обнимку с кошкой влетел в комнату. Никого. Только кровавый отпечаток ладони на окне.

Не давая себе времени все обдумать, я положил Симу на кровать и достал из шкафа бутылку святой воды.

– Отче наш… – эту молитву я знал с детства наизусть.

От входной двери, по часовой стрелке, я пошел по всей квартире, окропляя углы святой водой, и читая молитвы по памяти. Когда я дошел до спальни, что-то оглушило меня, а когда я очухался – время остановилось.

 

Видение: мертвый ворон точил клюв о камень…

 

Капли святой воды висели в воздухе. Сима так же висела в воздухе, прыгнув с кровати в сторону подоконника. Сама же кровать превратилась в фонтан крови, бьющий в потолок. Вот фонтан продолжает бить в потолок, растекался по потолку, и после метрового радиуса просто исчезал.

Я смотрел на кровь, судорожно сжимая бутылку и пытаясь начать снова дышать. Опомнившись, я плеснул было из бутылки, но вода даже не вытекла. Тогда я перевернул бутылку вниз горлышком и сунул в фонтан. А потом что-то ударило меня в грудь, и я полетел в никуда.

 

Я летел и не мог, даже, развернуться. Правда, вертеть головой по сторонам я все же мог.

Абсолютная тьма окружала меня. Я пытался кричать, но лишь глухой звук застревал еще в груди. Спустя часы, годы, вечность – я вылетел на лесную тропинку, больно ударившись об нее спиной. От боли, некоторое время, я не мог пошевелиться. Просто лежал и смотрел в черное небо, которое, казалось, царапали верхушки деревьев.

 

Когда я, все же, поднялся, меня громоподобным рыком приветствовал огромный трехголовый пес. Размером собака было с пятиэтажный дом. В памяти всплыло лишь одно слово – Цербер. Хранитель врат ада. Никогда не понимал, сколько же желающих попасть в ад, чтобы надо было ставить такого охранника.

Несмотря на черное небо, вокруг было светло как днем. Вот мы с псом и разглядывали друг друга.

Наконец Цербер, молча, сошел с тропы, и улегся подле нее на траве. Мне дали дорогу. Ну, я и пошел. Проходя мимо пса, я приложил все силы, чтобы не завизжать и не убежать в лес.

 

Прошли эпохи.

Все повторялось. Каждый раз я не помнил ничего. Но мертвые вороны на дороге рассказывали мне легенду, обо мне же. Что я не спас кого-то и потому проклят, возвращаясь сюда каждый раз.

Иногда я нахожу тетрадку, вроде как, со своим подчерком. Каждый раз происходит вот, что.

Накатывает туман, и я вижу себя в ванной комнате. Я выхожу, иду в спальню, прислоняюсь рукой к окну. А потом меня парализует, и я вижу, как приходит мое тело с кошкой в обнимку… Брызги святой воды и меня швыряет на кровать фонтаном крови.

 

Я снова бреду по лесной дороге. Повешенные на деревьях мертвецы радостно приветствуют меня, как друга. Говорят, хожу здесь раз в эпоху. А кроме меня, эоны лет не видела никого тропа проклятых.

 

И снова туман. Я стою перед своим телом, но оно меня не видит. Я хочу предупредить, не помня последовательности прожитых дней. Я скидываю единственный осязаемый для меня предмет, куда вселяюсь с дикой болью. Падаю, разбиваюсь. Я не ведаю еще, что мое появление в мире живых означает, что проклятие уже наступило.

 

Вновь иду по тропе. Однажды, увидел валун, на котором было написано кровью мертвого ворона:

– Перестань возвращаться.

Лежащий рядом птичий скелет, радостно спросил:

– Что, опять, не получилось?

 

Туман. Я в теле игрушки пытаюсь предупредить себя же, что уже проклят, и надо искать спасение:

– Давай дружить? Давай дружить? Давай….

 

Иду по дороге.

Огромный черный змей выползает на дорогу:

– Опять ты? Хочешь, сожру?

– Не надо! – кричу, содрогаясь от ужаса.

– Хоть бы раз согласился… – тоскливо шипит гад, задом уползая с тропы.

 

Снова туман. Отчаянная мысль, что надо согласиться на предложение змея. Но эту мысль мне никогда не записать себе, не рассказать мертвым, повешенным друзьям.

 

Холодно. Ничего не понимаю. Открываю глаза. Вокруг снег, я под какими-то железками. По ним кто-то грохочет и наступает мне на руку. Выползаю и с удивлением смотрю на мальчика, с огромными от ужаса глазами.

А потом я смотрю, как гнилое тело, покрытое землей и червями, делает шаг ко мне.

И цикл повторяется.

 

Однажды я завершу этот цикл.

– Завершишь, – соглашаются мертвецы, которых я выкладываю на тропе в фразу «Не повторяйся».

Иногда я оставляю себе такие подсказки.

А иногда, я как с щенком, играю с Цербером…