Пробуждение в лесу

Аннотация:
Саша Астапов просыпается в лесу в теле маленькой девочки. Мистические души, охраняющие покой природы, сообщают, что и он, и девочка умерли. Как, когда и почему – загадка, ответ на которую может подсказать только его собственный труп. Саше предстоит в прямом смысле собрать себя по кускам и вспомнить, как его жизнь пришла к такому ужасному финалу.

Торс

С самого первого вздоха Саша Астапов понял, что с ним что-то не так. Он лежал на жесткой и холодной земле, придавленный ветками, а голова болела так, что не хотелось открывать глаза. Предплечья и лодыжки неприятно тянуло – кажется, ветки оставили на них синяки. По запаху влажной хвои и негромкому гулу со всех сторон Саша понял, что находится в лесу. Надо же, давно он тут не был… черт, даже если и лето, надо вставать! Двинулся раз, другой – не получилось, только сучья впились в живот. Кто эти футболки делает? Материал – дешевка! Пришлось открыть глаза и посмотреть в равнодушное небо, молочно-белое и темнеющее. Который час? Надо посмотреть на часы. Саша попробовал поднять левую руку – получилось – и поднес ее к лицу. И заорал.

У него, двадцатипятилетнего лба, жившего в поселке, не могло быть такой маленькой и нежной руки. Детской руки. Голова разболелась сильнее, и в горле образовался ком, от которого хотелось тут же избавиться. Что он и сделал, повернув голову набок. Изо рта вязко вытекла белесая жидкость, от ее вида хотелось блевать еще сильнее. После рвоты голова слегка прояснилась, и Саша понял, что зрение будто бы стало лучше. Он мог разглядеть каждую травинку, каждый комок земли… удивительное чувство. Посмотрев вдаль, он наткнулся на трупик белки, лежавший под деревом. Зверек взирал пустым взглядом прямо на Астапова, и тот неожиданно подумал, что через пару часов станет, как эта белка, если сейчас же не поднимется. Ручки его были нежными, но достаточно сильными, чтобы осторожно сдвинуть с себя ветки. Выбравшись, он попробовал выпрямиться, и на этот раз заорал еще сильнее.

Он не стал белкой; он стал маленьким, худеньким, в желтом платьице, с растрепанными длинными волосами. На подоле виднелись пятна грязи и крови, в волосах явно ползала какая-то живность (господи, господи, пусть не клещи – хотя ползают ли они?). На ногах были белые носки. Что с ним произошло?! Он попробовал ущипнуть себя – проснуться не удалось. Попробовал посчитать вслух – дважды два давало четыре, а куб трех был равен двадцати семи. Пошарив по платью, парень нашел на нем карман, а в кармане – записку: «Если потеряю телефон: мама (номер такой-то), папа (номер такой-то), Аня (номер такой-то)». Все читалось и считалось – значит, точно не сон. Но если превращение из взрослого парня в маленькую девочку – явь, то какими должны быть сны?

Ветер дул совсем недружественно, а платье было легким и без рукавов. Чтобы не замерзнуть, Саша попробовал попрыгать на месте, и чуть не упал от режущей боли в животе. В голове возникла картинка: он идет к двери, и вдруг пол резко встречается с потолком. Какой двери? Зачем идет?
Астапов оглянулся: хвойный лес с ямами и траншеей, справа от того места, где он лежал – папоротниковая роща, за которой можно было заметить тропинку к Поляне двух озер. Это лес за его поселком – уже хорошо, значит, он сможет отсюда выйти, а потом уже разберется, что делать с этим своим видом.

В этой местности уже давно не водились ни ядовитые змеи, ни хищные звери. Единственную опасность могли представлять шальные кабаны и лоси, но те захаживали так редко, что их можно было не бояться. Сделав осторожный шаг по чуть влажной земле, Саша вздрогнул и вновь посмотрел на бумажку, найденную в кармане. Это были номера не его родителей. У него вообще не было отца (ну или он его не знал) и никакой Ани. И почерк был не его. Перед глазами еще раз показалась дверь – тяжелая, с интересным замком; он знал, что она вела на улицу. Он хотел выйти откуда-то, упал и оказался здесь? В теле девочки? Еще раз осмотрев место пробуждения, молодой человек убедился, что телефона или сумки нет.

— Еще раз, – начал он вслух (а что, его никто не услышит), – я куда-то шел, упал, очнулся здесь в теле какой-то девочки. Лежал в яме под ветками, в грязи и крови, с болью в… – тут ему снова подурнело. Живот скручивали спазмы, но наружу уже ничего не лезло.

Когда позыв закончился, Саша принял решение дойти хотя бы до озер, чтобы умыться и рассмотреть себя до темна. А уж оттуда доберется до поселка.
Мох в роще казался мягчайшей подушкой, на которую приятно было наступать. Папоротник цеплялся за подол и касался голых ног, из-за чего Саша чувствовал себя неловко. Чем дальше он шел, тем громче становился гул – окраина находилась совсем близко, ребятки катались на мотоциклах и слушали попсу на всю округу. На Поляне двух озер никто не отдыхал и не купался – значит, день был рабочим. Подойдя к одному из водоемов, парень прикрыл глаза, набрал в ладони воды и брызнул себе на лицо. Потом еще раз и еще раз. Растер, провел рукой по волосам, убирая из них ветки. И только потом рискнул посмотреть на свое отражение.

Девочка выглядела миленько, даже чересчур: немного раскосые зеленые глаза, светлые волосы, маленький прямой нос. Над губой небольшая кокетливая родинка. На вид лет одиннадцать. Даже если бы маленький Санька решил сменить пол, он бы не стал таким красивым и изящным. Глаза в отражении погрустнели – он подумал о том, что ребенку точно не место в лесу в такое время.
— Совершенно правильно, голубчик, – раздалось за его спиной.
Седые волосы, морщины на лице – говоривший был уже не молод: мужчина лет пятидесяти в зеленом плаще с сумкой через плечо. Он приблизился к водоему, присел и похлопал ладонью по траве рядом с собой.
— Не бойтесь меня, – сказал незнакомец. – Все плохое с вами уже произошло.
— У плохих вещей нет пределов, – возразил Саша, проводя все еще влажными руками по подолу.
— Рано или поздно находится тот, кто обозначает пределы всего, даже злодеяний. Садитесь.
Сашка обернулся на тропинку, ведущую к поселку. Потом, будто посмотрев на себя со стороны, решил послушаться незнакомца и присесть.
— Вы знаете, что со мной произошло? – задал он самый главный вопрос.
Мужчина опустил руку в воду и достал из нее красивый цветок, похожий на кувшинку. Затем придвинулся к Саше и ловко вплел растение тому в волосы.
— Вы умерли, – просто пояснил он. – И девочка тоже.
От этой новости Астапов не выдержал и попытался вновь опорожнить желудок, но у него ничего не вышло.
— Как умер?! – воскликнул он и только сейчас понял, что голос был детским. – Черт!.. Когда?
— Примерно полдня назад.
Дальше с парнем случилась истерика; он сам не понял, как оказался лежащим на траве, бьющим в нее кулаками и повторяющим «Нет, нет, нет!!!». Как он мог умереть, не поняв этого? Такое просто невозможно! Это точно сон, но какой-то хитрый, знающий, что его будут проверять счетом и чтением. Все неправда!
— Правда, молодой человек, иногда выходит за границы наших убеждений, – заявил незнакомец и протянул ему руку. – Я вам помогу, только не бойтесь.

Саша позволил поставить себя на ноги и даже обуть в какие-то странные сандалии из листьев и веток. Дальше его повели по той заветной тропинке, но не в поселок, а к небольшой избушке, которую он никогда здесь не видел. Уже в предбаннике его опалило жаром от печи.
— Проходи, Александр, – незнакомец снял с себя плащ и сумку и прошел в сам дом.
Внутри была изба как изба – в центре находилась столовая, она же гостиная, справа – кухня с русской печью, слева – две спальни с одной маленькой печью на двоих. Оттуда навстречу им вышла молоденькая девушка с водорослями вместо волос.
— Далур, ты нашел его! – радостно воскликнула она. – А где тело?
— Нет его, – отмахнулся (незнакомец) Далур, – будем искать.
— Да, это правильно, – закивала девушка, разглядывая своего гостя. – До чего же хорошенькая! Кто мог сделать такое?
— А вот это Александр и должен вспомнить. Садитесь, дорогой.

Саша, будто под гипнозом, сел за добротный стол. Перед ним тут же оказалась кружка с ароматным чаем и тарелка с ватрушками. После нескольких рвотных позывов есть совсем не хотелось, но девушка, назвавшаяся Ремной, посоветовала все же попробовать угощение хотя бы чуть-чуть. Она казалась такой милой и убедительной, что нельзя было не послушаться. Откусив сладкой булки, Саша схватился за голову – теперь он видел ту самую дверь, но уже снаружи. Он шел к кому-то в гараж. Точно не к брату, брат пока что в больнице… куда он шел?

— Не помогает? – уточнил Далур.
Саша помотал головой.
— Медленно, – вздохнул Ремна, плюхаясь рядом с гостем. – Ты, Санечка, не переживай, мы ничего тебе не сделаем. Только помочь хотим.
— А вы кто?
— Лесные духи, – пояснил Далур, помешивая свой чай ложкой, – поддерживаем порядок.
— А для него должно соблюдаться правило баланса живого и мертвого, – подхватила Ремна. – Не должно быть на поверхности пустых…ну то есть мертвых тел. Такие следует предать земле. А с тобой сложность возникла.
— Мое тело где-то лежит? – удивительно, но эта мысль совсем не вызвала страха и паники. Видимо, чай был с пустырником.
— Ага, да так лежит, что его похоронить невозможно! Можешь посмотреть.

Они вышли на задний двор избы, где также стоял стол, только уже импровизированный – длинная деревяшка на двух пнях. А на ней лежал… торс без рук, ног и головы. Далур сунул в рот Саше какой-то листик. «Чтобы не тошнило», – пояснил он.
— Нашли на другом конце леса, почти в чаще, – Ремна отпила немного чаю, – больше нигде ничего не было. Узнаешь себя?
Он ничего не мог ответить; на глаза навернулись слезы, горло сдавило от подступающих рыданий. Это было нереально, вот так вот смотреть на то, что еще полдня назад было им самим. Астапов медленно подошел к торсу. Синяя футболка пропиталась кровью и неприятно пахла. В нагрудном кармане лежал крестик, который он, атеист, не носил на шее, но держал при себе по просьбе матери. О господи, мама же наверное его ищет! И дед с бабушкой тоже. При мысли о них перед глазами пронесся странный эпизод: они дома, на кухне, он встает из-за стола, чтобы одеться и пойти куда-то. Мама закатывает глаза и говорит: «Доведет тебя твой дружок, вот увидишь». Бабушка шикает на нее, мол, парень сам разберется. Саша смеется и идет в свою комнату.

Дружок? Точно, у него же есть лучший друг! Как же его зовут…
— Не могу вспомнить… – он снова был готов заплакать от отчаяния.
Сзади его обнял кто-то теплый и немного мокрый, а к шее прижались водоросли. «Все будет хорошо, мы соберем тебя, и ты все вспомнишь», – шептала Ремна, гладя его по волосам.
— А пока тело не будет погребено – ты не уйдешь от нас, – отрезал Далур.
— Чего? – Саша даже плакать прекратил. – Но мне же нужно… – и тут он еще раз оценил свое положение: тело порублено, лежит неизвестно как и где, а сам он выглядит как мелкая девчонка – ну к кому он сейчас пойдет? – А хотя… подождите, а что с этой девочкой? Что с ее…духом?
— Она умирала в муках и отправилась прочь из этого мира. Она не как ты; ты вообще не понял, что произошло, и прыгнул в самое близкое к тебе пустое тело. – Ремна говорила, не переставая гладить его по волосам, начавшим виться.
— Ее ищут, – Далур накрыл торс простыней, – семья переживает. Но нас сейчас интересует одно: собрать тебя и предать земле. Потом разберемся со всем остальным.

Духи леса повели его обратно в избу и дали в руки старую-престарую карту области. Некоторые городки и деревни на ней обозначались на дореволюционный лад и выглядели забавно рядом с названиями заправок и круглосуточных магазинов.
— Ты не смейся, рева-корова, а смотри! – Далур звучал грозно. – И внимательно!

Саша тряхнул головой и перестал вчитываться в надписи. Тогда они сами пропали с карты. Парень моргнул и вдруг увидел ручеек и некогда милую опушку, сейчас заваленную мусорными пакетами. Взгляд устремился к одному из них, для верности перевязанному изолентой. Даже здесь, сквозь расстояние, можно было почувствовать запах крови. Второй пакет валялся с другой стороны мусорной кучи. О боже, самое время уверовать… Судя по размеру, это были руки. Но где были? Ох какая свалка, как можно так все засрать… где-то рядом дорога, шумят машины. А вот и указатель: «Уволино».
— Отлично, – Далур забрал у него из рук карту, и видение пропало. – Поедем туда.
— На чем?

Ответом ему был гудок со двора. Ремна уже ждала их за рулем небольшого грузовика, овитого цветами и водорослями.

Руки

Уволино находилось в 50 километрах к западу от поселка Белые бугры, где жил Саша. Ехать туда пришлось около часа, учитывая все особенности дорог и ландшафта. Чтобы выехать из Бугров, необходимо было преодолеть несколько холмов с дырявым асфальтом и два картофельных поля, постоять в небольшой пробке и только затем свернуть на трассу. Тарантайка духов леса держалась молодцом, несмотря на свой странный вид.
— Сам ты «тарантайка»! Нет, Ремна, ты только послушай, что думает этот нахал!
— Не имею привычки подслушивать чужие мысли, Далур, и тебе не советую. – Девушка не отвлекалась от дороги. – Санечка, ты в порядке?

Астапов угукнул, неотрывно глядя на проносящиеся за окном деревья и кусты. Вечер уже наступил, фонари вдоль дороги работали вовсю и придавали лесу вид мрачных фотообоев. «Ну или мне так кажется после всего, что произошло». Он сжал в кулаках подол нового платья, подаренного Ремной. Оно, как и сандалии, было сделано из каких-то растений, хотя ощущалось как приятный хлопок и выглядело очень прилично. Волосы ему заделали в высокий пучок и украсили его тем самым цветком из озера. Глядя на себя в зеркало, он с отчаянием думал: «Хорошая девочка получилась, как живая».

— Лучше, чем живая, – поддакнул Далур. – Выше нос, Александр. Покуда делом занят – считай, и смерть на жизнь похожа.
— Да, точно…

Там, в жизни, у него не было особых дел, кроме огорода и работы в магазине. Спокойная тихая жизнь. Хотя, конечно, он еще и с друзьями гулял, веселился. А потом все разъехались, и остался один друг, самый хороший… как же его звали-то…

Мимо них проезжали фуры, которых Саня слегка побаивался из-за их размеров. Такая раздавит и даже не заметит. Хотя чего уж теперь там давить.
Неожиданно на одной из таких фур он увидел объявление: «Помогите найти! Кугубаева Надя, 11 лет, с. Ошара, республика Марий Эл. Ушла из дома 1 июня **** года, до настоящего времени местонахождение неизвестно». Мозг совершил очередной кульбит и показал ему картинку: вот он заходит в гараж, спрашивает, как прошел рейс, затем идет за кем-то в дальнюю комнатку с банками и видит там… Кугубаеву Надю, заплаканную, с завязанным ртом, в желтом платьице. Дальше пробел, еще пробел, и вот он решительно идет к двери, бам!.. Лес, вздох с непривычно тонким голоском, детская рука вместо его руки.

Саша обхватил голову руками и прикрыл глаза. Так, хорошо, теперь он хотя бы знает, в чьем теле сидит. Надя… что же случилось с тобой, Надя? Почему все так? Есть ли какой-то выход? В кармашке нового платья лежала все та же записка с номерами телефонов. На них обязательно нужно будет позвонить.

Пока он боролся с кашей в голове, их бюджетная карета добралась до поселка Уволино и остановилась на обочине возле указателя. Они вышли навстречу вечерней прохладе и двинулись вглубь леса, к болотам. Из тени деревьев выглянул дедок лет семидесяти, бородатый и хмурый.
— Ага, явились! Долго же вы плутаете! – у него тоже была при себе сумка через плечо; из нее дед достал два больших пакета (больше самой сумки) и пульнул ими в духов леса.
— И тебе привет, Яков, – невозмутимо ответил Далур, прижимая к груди пакет с останками. – Извини нас. Тут, сам видишь, дело непростое.
— Да уж как не видеть! – Яков злился больше и больше, и его борода принялась извиваться, будто состояла из десятков маленьких змей. – Все загадили, забросали мой прекрасный дом своим мусором! Так они еще и своих же сородичей не жалеют! Ух разозлюсь, устрою им тряску, вмиг образумятся!
— Не шуми, дед, – Ремна зевнула. – Не образумятся, а от тряски самому тебе хуже будет.
— А вы у него спросите, у него в жизни все разрушилось! – старик показал скрюченным пальцем на Сашу. – Поумнел, а?
— С чего бы? – того вмиг переполнило негодование. – Что я вам сделал?
— А кто деревья для забора рубил? Думаешь, я все забыл?!
Резкие слова переходили в крик, и Ремна решила залепить рот Якова листком. Еще раз поблагодарив деда за помощь, духи увели Сашу в машину, предварительно вручив ему пакеты с руками. Он не смог долго держать их и положил рядом, борясь с желанием просто сбросить останки на пол и не видеть их. Он был зол, подобно старику Якову. Ну да, он рубил деревья, и что с того? Они просто хотели поставить будку… и, кажется, забор. За это нужно было убивать? Да вы издеваетесь!

— Ты не обижайся на Якова, – Ремна посмотрела в зеркало заднего вида и улыбнулась, – он живет здесь тысячи лет, и с каждым веком все больше ненавидит людей. Рубят все, портят все… Он не…как вы там говорите, не эмпатичный.
— А с чего бы ему таким быть? – встрял Далур. – Вон что сотворили с его опушкой!
— Если бы он сразу завалил ее бревнами, никто бы туда не прошел и мусор не кинул.
— Ну давай еще обвини его, девчонка!
— А ты поучи меня, старый хрен! Если бы не пинала тебя, в нашем лесу так бы трупы и валялись.

Давно Саша не слышал таких перебранок. Как будто старые супруги ссорятся… даже мило. Определенно мило. У него так ругались бабушка с дедушкой. Ну и брат с невестой иногда могли устроить небольшой скандал, но всегда мирились. А в последнее время и вовсе жили душа в душу, свадьбу планировали на сентябрь. Астапов вздрогнул. Планировать-то планировали, да только перенесли. Почему?.. А, точно, брат же в больнице.

Одна из рук коснулась его колена, и Саша подпрыгнул, борясь с чувством омерзения. К несчастью, потолок в салоне был невысоким, и парень ударился о него головой. Мир на какое-то время превратился в гараж на окраине Белых бугров, теплый и уютный, с приятным запахом цемента. Саша часто ходил туда к лучшему другу. Они пили пиво, слушали музыку, звали каких-то девчонок, а потом развлекались с этими девчонками. Господи боже, они точно их не убивали, все было в рамках закона! Астапов даже мог вспомнить лица некоторых из них. Вот только друг оставался человеком без головы и судьбы. Зато с голосом – звонким, как у настоящего певца.

— Эй, ловец воспоминаний, ты далеко в себя не уходи. Посмотри вот еще на карту.
На этот раз ничего увидеть не получилось. Надписи пропали, но видение не пришло. Тогда Далур протянул карту соседней области, в которой было еще больше старых смешных названий. Вот здесь в голове произошел пожар. Не вдоль трассы, а в лесу, под толщей мутной воды плавали пакеты с его ногами. Взгляд его устремился вверх, прочь из озера, и наткнулся на заброшенную церквушку на берегу. Рядом с ней доживала последние дни покосившаяся табличка «оз. Бельмо».
— Едем, – заключил Далур.

Ноги

Озеро с нелестным именем Бельмо располагалось на границе их области с Владимирской. Пока Ремна с тарантайкой мужественно преодолевали ухабы и колдобины, ее старший товарищ поучал Сашу и давал ему дельные советы.
— Сейчас ты будешь беседовать с Нарвой. Она девушка со сложным нравом, но ты главное не особо бойся и не перечь. Если что спросит – говори без обмана. – Далур невесело усмехнулся. — А то так и будешь слоняться по миру, как непутевый. И тельце это не будет расти. Останешься вечным дитем.

Саше было трудно не бояться при таких невеселых перспективах. Неожиданно где-то внизу, в районе паха, неприятно потянуло.
— Ремна, можешь остановить где-нибудь? Мне в туалет надо.

Девушка припарковалась около небольшой закусочной и вызвалась проводить его, но получила короткий и четкий отказ – он ведь только с виду маленькая девочка. Далур что-то прошипел сквозь зубы и накинул на Сашу легкий плащ с капюшоном. «Прикройся хотя бы, а то эту Надю ищут».
В закусочной работали приветливые люди, любезно показавшие ему дорогу в уборную. Несмотря на отсутствие посторонних, парень замер в нерешительности. Он сейчас просто поднимет вверх подол и… «Одно дело подсматривать за девчонками в садике, другое – стать одной из них».

Подняв глаза на зеркало, Саша увидел в нем очаровательное детское лицо, испорченное мрачной взрослой эмоцией. Контраст был настолько явным, что он поспешил улыбнуться, но получилось только хуже. Тогда пришлось отвернуться от зеркала и сделать уже то, зачем он сюда пришел.

На бедрах были синяки, которые он не заметил в полутемной избушке. Большие такие, как от толстых пальцев. Стараясь не думать о них, Саша зажмурился, заодно игнорируя режущую боль во всем, что было между ног. Мысленно попросив у Нади прощения, посмотрел туда, чтобы убедиться, что крови не было. Снаружи – не было, но внутри как будто поработали лезвием. «Чертовы мужики», – ругнулся он про себя и тут же осекся. А сам он тогда кто? «Нет, я не такой урод. Точнее, не был таким уродом. А вот те, кто делают эти ужасные вещи, должны гореть в аду».

Из закусочной выйти не дали – чьи-то мощные лапищи сгребли его и затащили в подсобку.
— Ты Надя? – спросил обеспокоенный голос. Одна из работниц, крепкая тетенька, решила проявить бдительность.
«Попал», – пронеслось в голове. Какая-то его часть очень хотела сказать, что он Надя, что она нашлась и что ее родители не должны беспокоиться; другая часть кричала о его собственной семье, которая также безуспешно искала сына, внука и брата; сам Саша выбрал третий вариант, без которого сбор себя по частям был бы невозможен.
— Я Саша, – сказал он как можно убедительнее. – Отпустите, пожалуйста, меня сестра с папой ждут.
Женщина недоверчиво прищурилась, разглядывая его лицо.
— А лет тебе сколько?
— Тринадцать, – он уже понял, что кислая мина заставляла Надино лицо выглядеть старше. – Вы меня с кем-то спутали?
— И говоришь ты без марийского акцента… – женщина задумалась. – Ладно, извини, ошиблась.
— Ничего страшного, – искренне улыбнулся Саша, чувствуя, как по спине льется холодный пот.

Он не стал убегать. Сначала постоял у витрины, рассматривая дешевые сладости, потом пошел за Ремной, буквально вытащил ее из машины и начал клянчить какую-то конфету. Душа леса закатила глаза и купила «вредную для зубов гадость». Продавцы за прилавком о чем-то перешептывались. Саша уловил тихое «Неформалы перешли на новый уровень» и еле слышно засмеялся.
Когда они вернулись, Далур чуть не швырнул в них сборником сканвордов.
— Ну вы копуши! – было непонятно, смеется он или правда злится. – Садитесь и заодно помогите, у меня тут одно слово осталось.
— Какое? – без энтузиазма спросила Ремна.
— «Старший сын Адама и Евы, убивший своего брата».

Астапов вдруг поежился. Отчего-то на его душе стало очень тоскливо.
— Каин.
— О, Санька, соображаешь!

Озеро Бельмо спряталось за проселочными дорогами и тропами, в глубине соснового леса. Бабушка рассказывала, что они с дедом ездили туда в молодости купаться. Но то было в далеких семидесятых, а сейчас на Бельмо захаживали только пьяницы да заблудившиеся грибники. Потерянное место.
Они остановились прямо у заброшенной церкви. На улице уже была ночь, в водной глади озера красиво отражалась полная луна. Ни звука, ни души, хоть усни прямо здесь. Далур, видимо, опять прочитав его мысли, рассмеялся и подобрал пару камушков. «Нет больше сил ждать, а?». Легким движением руки мужчина пустил по воде несколько блинчиков. Озеро забурлило, вода стянулась к центру и поползла вверх, превращаясь в женский силуэт.

— Далур! – взревела женщина, и голос ее будто бы усиливался эхом.
— Не гневайся, о Нарва! – поклонился нарушитель спокойствия. – Мы привели к тебе заблудшую душу. Позволишь ей забрать то, что тебе мешает?
— Покажи мне ее! – Нарва двинулась в их сторону, величественно размахивая водяным подолом.

Далур приобнял Сашу за плечи и подтолкнул к озеру. «Иди и ничего не бойся!». Тот был уже настолько измучен удивлением, что просто пошел вперед. Вода послушно превратилась в довольно прочный зеркальный пол, по которому можно было быстро добежать до хозяйки Бельма.
Последняя замерла в нескольких метров от своего маленького гостя и начала кружить вокруг него.
— Я знаю тебя, Александр, – сказала Нарва.
— О-откуда?
— Деревенский весельчак и плут, душа своей маленькой компании. Любил развлечься как бы через силу, чтобы не выглядеть негодяем. И никогда не отказывался от глупостей. – Она начала кружиться быстрее, из-за чего стало трудно держать равновесие.
— Что?.. – Саша не устоял перед напором и осел прямо на воду.
— Думал, что тебе никогда ничего не будет, что ты не виноват. Теперь-то ты как себя чувствуешь, сидя здесь, на озере, рискуя упасть на дно в любой момент?! – она уже не говорила, а кричала, и барабанные перепонки Нади могли попросту не выдержать такой громкости, поэтому парень попытался прикрыть уши, но ему не дали: руки сами собой развелись в стороны.
— Да что я вам сделал? – он вновь был готов разрыдаться от отчаяния.
— Мне?! – кажется, это только разозлило Нарву. – Пустоголовое создание! Меня ты только раздражаешь! Посмотри сюда! – она махнула рукой, и

Саша был вынужден наклониться вперед, чуть ли не утыкаясь носом в холодную воду.
Белый круг луны трясся и расползался, превращаясь в смутно знакомое девичье лицо. Рыжеволосая девушка плакала, прижимая к себе завернутого в одеяльце ребенка. Она то жмурилась, то смотрела прямо на младенца, словно пытаясь набраться смелости. Она целовала его в лоб, баюкала, а потом отворачивалась и всхлипывала до икоты, до того состояния, когда ты уже не можешь остановиться и плач переходит в истерику. Кто-то, видимо, окликнул ее, и девушка посмотрела на ребенка с испугом и осознанием тяжести того, что собирается совершить. Взяв платок, она запихнула его в рот малютке и, размахнувшись, швырнула дитя в воду.

От ужаса Саша не мог не то, что говорить – он забыл как дышать.
— Вот тебе первый дар озера, – Нарва приложила руку к глади своего детища и вытянула оттуда тот самый кулек – тяжелый, бесконечно потрепанный и мерзко пахнущий. – Предай его земле по вашим правилам, если тебе знакомо это слово!
Он послушно взял мокрое нечто, стараясь на него не смотреть. Не справляясь с эмоциями, он свернулся в позу ребенка и уткнулся лбом в приятный холод, при этом прижимая мертвого младенца к груди.
— Что, неприятно? – раздалось прямо над головой. Парень посмотрел вверх, встречаясь взглядом с прозрачной Нарвой. Она казалась бесстрастной, и лишь поджатые губы говорили о наивысшей степени отвращения.
— Крайне, – только и смог выдавить он.
— А мне неприятно таить ваши секреты, – два водяных пальца мягко коснулись его подбородка, призывая поднять голову выше. – Уничтожила бы тебя прямо сейчас, но как же жаль эту малышку. Служи ее оболочке, пока можешь!
Он только и мог, что кивнуть. Хотелось просто закрыть глаза и забыться на пару дней или пару жизней.
— Малодушничать собрался?! – Нарва вновь закричала. – Забирай в довесок и свои ошметки, все дно мне испортили!
Пакеты с ногами, благо, она додумалась скинуть на берег, где их тут же подобрали духи леса.
— Беги прочь, Александр, – заключила хозяйка озера, – и если я узнаю, что ты не следишь за этой оболочкой, как следует – разорву тебя изнутри. Пей водичку осторожнее.

Нарва выставила ладонь вперед, и Саня вместе с новым грузом откатился к берегу. Две пары рук подняли его и увели в пустую церквушку. Внутри уже ничего не говорило о том, что когда-то там располагалась религиозная организация – стены и потолок были объяты плесенью, на месте алтаря скучала грязная перегородка, а у самого окна зачем-то поставили ванну.

— Постой пока здесь, мы переложим тело в пакет, – голос Ремны звучал гулко и невнятно, будто она говорила в стакан.
Он не помнил, сколько пробыл у окна, пялясь на издевательски красивую луну. Нарва продолжала гулять по поверхности озера, периодически вышвыривая из его вод различный мусор. Того было так много, что берег постепенно превращался в небольшую свалку. Все это выглядело дико и неправильно. Будто почувствовав на себе взгляд, Нарва посмотрела в сторону церкви и издала жуткий вой, из-за которого затряслись стены. Саша отпрянул от запачканного стекла и встал около двери. Он пытался не принюхиваться, но гадкий запашок все же проник в его нос, вызывая очередной приступ тошноты. Во рту образовалась слюна, которую пришлось долго и мучительно сглатывать, чтобы вновь не закорчиться в изнурительных рвотных судорогах.

На плечо легла тяжелая рука.
— Пошли, Саня, – скомандовал Далур.
Обратную дорогу до избушки он не запомнил: до того боялся вспомнить какой-нибудь кошмар, что забылся сном. Разбудили его уже на заднем дворе возле доски с торсом. Духи леса помогли разложить по местам распакованные руки и ноги. На живот водрузили мертвого ребенка, на сей раз облаченного в необычные пеленки, похожие на Сашино новое платье. Тельце было полностью ими закрыто, подобно мумии, и Астапов даже радовался, что не может видеть лица своего сына

Саша, как ни старался, не смог остановить мощнейший поток воспоминаний. Это случилось ровно год назад, в июне месяце. Они тогда сидели в гостях у одного из бывших одноклассников, и кто-то невзначай бросил: «К моей сестре подружки приедут на выходные. Такие цацы… может, позовем их к себе на вечерок?». По фотографиям – действительно цацы, особенно рыженькая с большими карими глазами. Саня как ее увидел, так понял, что с ней точно нужно будет войти в контакт. Правда общение не задалось – девчонка оказалась помолвленной и до дрожи преданной жениху. Тогда его друг предложил сотворить шалость – уронить в ее бокал пару интересных таблеток, и тогда дело сразу пойдет веселее. Саша отнекивался, как мог, хотя в глубине души был согласен с этим безобидным вариантом. Ну в самом деле, что такого? Если взять, а дама не заметит, значит, ничего не было, так?

Общение и правда пошло как по маслу, а на следующий день девчонка ничего не вспомнила, за что Астапов чуть не расцеловал своего друга (во время процесса она чего-то верещала – видимо, было больно или как минимум неприятно, и утром могла предъявить претензии). В воскресенье вечером рыжуха с подружками уехали и не возвращались около года. И вот в мае месяце Саша пришел после работы домой и встретил там хмурого братца, беседовавшего с этой дурехой. А та была не одна – зачем-то притащила с собой младенца (и кольцо с пальца сняла).

— У свекрови была паранойя, что малыш не похож на Олега, вот она и заставила тест делать, – поясняла девчонка сквозь слезы, – когда пришли результаты, я была в шоке. Боже… – она спрятала лицо в ладонях и тихо завыла.
— И почему вы решили, что родили сына именно от моего непутевого братца? – Игорь – брат – выглядел ужасно злым.
— У меня никого не было, кроме Олега… я так раньше думала. А потом девочки показали мне видео с нашей вечеринки.
— Может у тебя таких вечеринок было штук сто? – решил отшутиться Саша. – Недоглядела за своей юбкой, осталась с прицепом, а теперь ищешь, к кому бы приткнуться? Так не пойдет. За собой бы лучше следила.

Игорь стукнул кулаком по столу, да так, что стоявшая на нем кружка подпрыгнула и рухнула на пол. Все трое взрослых замерли, а ребенок пару раз агукнул и зарыдал.
— Хватит морозить чушь! – рявкнул брат. – А то я не знаю, чем вы со Славиком балуетесь. Вот, пожинай теперь плоды. Женись и признавай ребенка.
— А то что?
— Расскажу матери про твой позор, про безделье и проблемы, которые ты приносишь. Быстро выгонит тебя из дома и помогать не будет.
— Настучишь? – брови сами поползли вверх; Саша расхохотался. – Ну, брат, ты даешь! Не изменился совсем! Давай, вперед, иди к мамке, бабке, да хоть к кому угодно! Все равно ничего не докажете. – Он посмотрел на заплаканную гостью, сипытывая только одно желание – придушить. – Пойдем, красавица, провожу тебя до остановки.

Дальше воспоминания показывались будто без звука. Никакой остановки и в помине не было. Вот они идут с девчонкой к Славику, вот он парой предложений описывает товарищу проблему. Они садятся в его машину и едут на озеро Бельмо – хорошее место со слов Славика (он топил там все ненужное барахло). Приезжают туда; на небе ни облачка, солнце печет, над дикими цветами летают всякие божьи твари. Погожий майский денек, обуза в лице глупой девчонки с орущим кульком не должна его испортить. Славик достает охотничье ружье (где только взял?) и направляет сначала на рыжую, потом на ее чадо. Незваная гостья начинает рыдать, и друг произносит что-то вроде «тогда делай сама». Заканчивается все тем, что показала Нарва.

Славик… точно, Славик! Как же он мог забыть имя своего лучшего друга, который всегда его выручал? Сашка же всегда говорил себе, что без дражайшего Вячеслава жизнь была бы не жизнью, а серым существованием.
— А теперь она обернулась смертью, Санек, – вздохнул Далур. – Можешь не смотреть на карту, я уже увидел, где лежит твоя голова. Пора нам навестить хоромы твоего дружка.

Голова

Когда они оказались у гаража, принадлежавшего Славику, за сосенками уже забрезжил рассвет. В такое время кругом было безлюдно, единственный шум создавали цикады и кузнечики. Чистое небо насмешливо наблюдало за странной троицей, крутящейся около тяжелой двери.

Открывала замок Ремна: просто стояла в паре метров от него и крутила пальцами, поворачивая механизм. Это заняло не более минуты, и недра гаража показали себя во всей красе. Первым, что бросилось в глаза, стал порядок: хозяин развешивал свои куртки и жилетки по цвету и размеру, под их стройными рядами стояли коробки, образовывавшие ровные башенки. Ни песка, ни пыли; да, пахло мокрым цементом, но так ненавязчиво, что можно было перепутать аромат с морковным. Однако Саша знал, что самое невероятное всегда происходило либо в погребе, либо в кладовке. И точно: за низкой дверью, среди полок и банок, в ведре лежали лоскуты его одежды и поясная сумка. Вот тут уже запахло мерзостью. Джек-пот ожидал в погребе: между соленьями и мешками с картошкой красовался старый блестящий поднос, на котором царственно расположилась Сашина отрубленная голова. В ней сложно было узнать часть человеческого тела: она зацвела, неприятно воняла, выражение лица стало нечитаемым, будто глаза, ноздри и рот превратились в одну большую морщину. «Это не я, это не могу быть я», – шептал Астапов, ускоренно прогоняя в мозгах таблицу умножения. Проснуться не получилось.

Далур забрал голову, а рванье трогать не стал – «пусть побудет тут». Невзначай поинтересовался, есть ли у Славика еще какие угодья.
— Огород, – с усилием произнес Саша онемевшими губами. Страх проник в его тело через пятки и за секунду пророс в живот, руки и голову. Так хотелось закрыть глаза и все забыть, вернуться в прошлую жизнь, в которой не нужно было переживать и задумываться…
Кто-то мощно треснул его по затылку.
— Эй! – возмутился парень. – Ребенка бьете!
— Ребенка я вылечу, – прошипела Ремна, – а тебя, гаденыш, нужно будет изнутри хорошо вылупить, чтобы ты понял, что натворил.

Ужас достиг наивысшей точки, и Астапов, подумав, что ему нечего терять, рванул с места. Он бежал не разбирая дороги, стремясь добежать до домов и позвать, наконец, на помощь. Тело не получало еду уже несколько часов, а травмы не спешили проходить; бег давался все труднее и труднее, при этом жилые дома не приближались. Волосы растрепались и били по щекам и спине, но картинка не двигалась. Беглец осознал, что стоял на месте. Ноги подкосились и тут же оторвались от земли.
— Я, кажется, предупреждал тебя, что ты не сможешь уйти, пока не соберешь тело, – голос Далура преобразился до неузнаваемости: в нем слышались волчий вой и жуткое эхо. – Вы, люди, вечно боитесь посмотреть на дела свои со стороны. И что самое страшное: вы даже не хотите оценить их изнутри. Потому что осознание и правда убивают вас. – Пока он говорил, Саша болтался в воздухе, бестолково пытаясь удержать подол платья. – Сейчас мы вернем на место голову, и ты все вспомнишь.

Обратно они перенеслись за секунду, словно слившись с ветром. Далур остался в избушке, чтобы заняться печкой и кухней, а Ремна прошла вместе с маленьким гостем на задний двор. Голову к остальной мозаике они прикладывали вместе.
Это выглядело ужасно – самый настоящий труп. Пришить бы все отрубленное назад… На этой мысли надоевшая тошнота вновь подступила к горлу, и разум провалился в топь воспоминаний.

…И им, и Славику нужно было обновить свои огороды: брат с дедом хотели поставить будку, а друг хотел укрепить забор. Лесопилка опять не работала, и они решили вооружиться бензопилами и самостоятельно позаимствовать у леса пару-тройку-четверку даров. Естественно, у своего поселка отбирать сосны они не стали, и выехали чуть подальше, к Уволину. Славик взял свою фуру, несколько бензопил и других инструментов, и поклялся обеспечить Сане и его брату Игорю отличный выходной.
Но Игорек, будучи душнейшим человеком, все испортил. Уже там, на загаженной мусором опушке, он зачем-то заговорил о рыжухе с ребенком.
— Видел тут объявление о пропаже ребенка… удивительно, но это был сын той самой девочки, которая к нам приходила. – Не было понятно, злится он или нет, но смотрел брат сурово.
— Что ты хочешь этим сказать? – Саша пытался звучать как можно спокойнее. – Думаешь, я похитил?
Тот прищурился.
— Похищать не в твоем стиле, я хорошо это знаю, – Игорь присел на корточки около какого-то пенька и прикрыл лицо руками в знак какой-то странной скорби. – В детстве ты всегда топил котят, которые тебе не нравились. Теперь и на людей перешел. Боже, какой ужас…
По спине пробежал холодный пот. Слышать такое от старшего брата, заменившего ему отца, оказалось неожиданно страшным.
— Игорь, ты чего? – Саша склонился над ним, протянув руку, чтобы дотронуться до крепкого плеча. – Зачем ты говоришь такие обидные глупости?
По пальцам резко хлопнули, отталкивая руку.
— Глупости? – лицо брата покраснело, он говорил очень тихо. – Ты хоть меня не оскорбляй враньем. Ребята видели, как вы втроем ехали в сторону Владимира, в лес. Спрашивали еще – не на речку ли, не на озеро ли какое-нибудь. Уже тогда надо было догадаться, куда ты эту девочку повел.
— И что бы ты сделал? Трупик со дна озера достал, герой?! – тут Астапова понесло. – Чем болтать, учитель хренов, радовался бы, что твой младший брат научился решать проблемы!
Игорь как-то странно всхлипнул и посмотрел в сторону лесной чащи.
— Да вот только вдобавок он и убийцей стал.

Дальше картинка темнеет и идет рябью. Саше настолько плохо, что все вокруг перестает существовать. Значение имеет только тяжелый гаечный ключ в руке. Ключ два раза опускается на голову брата, тот издает тихий стон и падает. В одночасье кровь оказывается везде – на траве, пне, даже на Сашиных глазах. Нет сил смотреть на брата, бессознательного и как будто неживого, его хочется поднять – и потому Астапов замахивается еще один раз, чтобы ударить по плечу. Его останавливает Славик.

Он не ругает. Наоборот, без слов помогает перевязать Игорю голову и отвезти его в городскую больницу. А там говорит, что они ездили пилить лес и парню на голову упала ветка. Конечно же, им верят – ну что с этих поселковых взять. Им бы только в лесу побродить да упиться под забором.
А в машине друг говорит ему: «Понимаю тебя. У меня тоже бывают… позывы сделать что-то эдакое. Ничего страшного, это просто помутнение. Все с тобой будет в порядке, Саня».

Астапов тогда порадовался тому, что у него такой понимающий и прощающий друг. Игорек все лежал в больнице, у него случился инсульт, из-за которого под вопрос ставилась его работа в школьным лагере и свадьба. Мама с бабушкой и дедушкой постоянно носились к нему в больницу и проклинали заборы, будки и леса; проклинали все, но, конечно же, не Санечку и Славика. Только невеста брата о чем-то догадывалась, но благоразумно молчала.

Все шло хорошо, пока в один из своих обеденных перерывов Саша по дороге домой не решил зайти к другу в гараж. Вячеслав – дальнобойщик – только вернулся из рейса, наверняка устал, но также наверняка привез что-то интересное из дальних краев. И вот, зайдя во всегда чистый гараж, Астапов почуял непривычные запахи – будто бы пота, мочи и спирта. И хозяйственного мыла, которым его друг отродясь не пользовался в этом месте. Сам хозяин помещения выглядел неестественно возбужденным, с некрасивыми пятнами на щеках и расширившимися зрачками.
— Ты что, наркоту привез? – последовал логичный вопрос.
— Лучше! – под конец слова голос Славика дал петуха и прозвучал совсем жутко. – Пойдем в кладовку.

Чему-то интересному из дальних краев на вид было лет десять-одиннадцать. Хорошенькая девочка, светленькая, с на удивление азиатским разрезом глаз. В начальной школе с ними училась очень похожая – не то чувашка, не то марийка – и покорила сердце и фантазии всех пацанов. Вячеслав не стал исключением. В шестом классе она с семьей переехала в город, но друг умудрился страдать по своей неразделенной любви еще несколько лет. Для всех вокруг это было не более, чем поводом для шуток, и вот, чем обернулось.

Запахло не то, что жареным – настоящей катастрофой. Употреблять вещества, сношать без спроса взрослых девок – одно, – но притащить к себе ребенка? Похитить, связать, заткнуть рот и держать в гараже? А что потом?..
— Суп с котом, – нервно хохотнул Славик. – Ты, если что, сейчас вслух все это говорил. Только пугаешь мою гостью.
Девочка мотала головой, с безумной надеждой глядя на появившегося Сашу.
— Ты смотри, как пытается воззвать к твоей совести. – Его друг подошел к своей пленнице и провел рукой по растрепавшимся волосам. – Красавица, но не умница. – По нежным щечкам потекли слезинки, которые он тут же собрал пальцами. – До чего приятно. Не хочешь попробовать тоже?

Взгляд зацепился за ткань трико, неприлично оттянутую в том месте, куда детям возраста этой малышки смотреть точно не следовало. К горлу подступила тошнота, и Астапов вышел из кладовой; подняв с пола бутылку воды, щедро плеснул себе прямо в лицо и долго-долго тер. Рука сама собой потянулась к телефону.
— Вот это ты зря, Саня, – прошептали над его ухом. – Ты же не станешь предавать друга.
— Даже если друг – преступник?..
— А сам ты кто? – красивый голос Славы во время смеха раскрывался, подобно бутону цветка; в тот раз это был бутон гвоздики. – Собственного ребенка помог утопить, брата покалечил до инсульта… а я тебя ни в чем не сдал, дорогой мой. – Чужие пальце цепко обхватили плечо, да так, что можно было прочувствовать пульс – ровный, спокойный, будто разговор шел о погоде. – Хотя все твои делишки записаны на мои регистраторы. Только дернись – мало не покажется. Я не Игорь, не буду взывать к твоей совести, а просто пойду в полицию.
— Сядем вместе?
— Ну а для чего нужна дружба? Чтобы вместе делить горе и радость… и шконку, – друг приобнял его со спины и поцеловал в затылок. – А теперь либо присоединяйся к празднику, либо молча улыбайся. Как раньше.
Саша выбрал второй вариант.

Девочка провела в гараже несколько дней. Ее переселили в подвал и наконец освободили рот. Они даже успели перекинуться несколькими фразами, прежде чем Славик начал активно вспоминать школьные годы. Ее звали Надя, она жила в маленьком селе и каждое утро ездила в школу в соседний поселок. Вот и первого июня она вышла из дома, чтобы пойти в летний лагерь, но автобус почему-то не ехал. Да и кругом никого не было. Надя уже начала волноваться, но тут послышался шум двигателя; правда, это была всего лишь фура, водитель которой уточнил у девочки время. А потом быстро затащил ее к себе в салон.

Надя успела похудеть на несколько килограммов; Слава экономил на ней, кормил какими-то ягодами. В основном она пила воду, из-за чего постоянно хотела в туалет. За это, конечно же, выслушивала ор. Саша не смог смотреть на эту картину и на какое-то время перестал навещать друга с его пленницей. Он взял отгул в магазине и съездил к брату в город. Игорь был в достаточно плохом состоянии: отказывалась слушаться левая рука, а еще хромала речь.

— Тебя тут не мучают? – как можно непринужденнее поинтересовался Астапов, рассматривая землистое лицо родного человека, покалеченного им самим.
— Да н… – тот запнулся и дотронулся пальцами здоровой руки до губ, – … ой. Н… ой…
Это «ой» длилось и длилось. В уголках глаз Игоря заблестели слезы отчаяния и вины за то, что он заставлял собеседника ждать. Саша зажмурился, сам готовый зарыдать от ужаса всей ситуации. Поездка вышла неудачной.

Он всю ночь ворочался, боясь сомкнуть веки и увидеть свою руку, занесенную над головой брата. До чего же он докатился, каким куском отходов стал! Нужно что-то делать, вот только что? Помочь невесте Игоря выходить его после больницы. Да, отличная идея. Но на душе все равно скреблись кошки. Нужно вызволить Надю. Да, точно. Прямо сейчас. У него как раз есть дубликат ключа от гаража Славы.

Никто не проснулся от его шебуршания в прихожей. На улицах никого не было, свет в окнах не горел. Односельчанам можно было позавидовать – спят себе и даже не подозревают об ужасах, творящихся в соседних домах и гаражах. А может подозревают, но пытаются заспать все свои страхи и проблемы?

Сашу ждал неприятный сюрприз: дверь в гараж была открыта, более того, около нее курил его лучший друг. Увидев Астапова, тот подозвал его к себе, улыбаясь жемчужными зубами.
— Чуть-чуть не успел, Саня, – потушив сигарету, Слава закрыл за гостем тяжелую дверь и показал содержимое погреба.

«Не успел» – всего два слова, а мир уже было не спасти. Надя полусидела-полулежала на дне погреба, не реагируя на звуки и свет фонаря, бьющий в потускневшие глаза. «Перестарался, – хохотнул хозяин всей ситуации и легонько хлопнул своего товарища по плечу, – ты пришел, как чувствовал. Надо в лес отнести». «В лес?» – тупо переспросили его. «Согласен, можно было бы распилить и раскидать, но это я потом как-нибудь попробую. Надя была хорошей девочкой, да и на Ленку так похожа… не, оставим так. Просто унесем. Может, собаки растащат да птички поклюют».

Хоть и было поздно и безлюдно, труп пришлось прятать в спортивной сумке. Случайные люди увидят и не захотят додумывать плохое. Место для захоронения выбирал Саша; решил оставить за папоротниковой рощей, в том месте, где почти никого не бывает – грибы с ягодами не растут, дикие звери не бегают, зато деревья падают и клещи веселятся. Положил в ямку и завалил ветками для верности. Если и найдут, то через несколько дней.
— А ее вообще ищут? – это вырвалось само собой.
— Вроде да, но в сторону нашей области и Белых Бугров не сунутся, – Слава опять закурил, – самое смешное: ни слова в новостях, объявления только сейчас появились. – Он особенно сильно затянулся и пустил струю дыма в небо. – Я переносил ее из фуры в машину в ящике, мне помогали ребята, и никто из них не спросил, почему внутри что-то дрыгается. А ведь могли спасти… – он снова засмеялся и посмотрел Саше в глаза. – Можно делать все, что хочешь, и ничего за это не будет. Всем пофигу. И ты это знаешь не хуже меня.

Они вернулись в гараж, не проронив ни слова за время обратной дороги. Астапов чувствовал себя так, будто на него уронили глыбу. Он избегал своего отражения в лужах, окнах и бутылках. Как вообще выносить себя после такого?
Славе в то же время было хорошо. Он то свистел, то щелкал пальцами, то даже пританцовывал. Это невероятно раздражало. В голове неожиданно всплыли его слова «можно было бы распилить и раскидать, но это я потом как-нибудь попробую». Саша твердо решил, что наплюет на возможный тюремный срок. Он сейчас выйдет из гаража, дойдет до дома и позвонит в полицию. Не даст очередному ребенку умереть. А со своими проблемами справится потом.

Он умывается, долго смотрит на сумку, потом, наконец, отмирает, прощается со Славой и идет к выходу. Шаг тяжелый, каждое соприкосновение подошвы с полом подобно набату. Вполне возможно, что это всего лишь шум крови в ушах. Осталось три шага, потом дорога до дома – можно будет побежать – и все, и начнется новая глава жизни.
— Прости, я не могу так рисковать.
Бам.
И не стало ничего.

Могила

— Просыпайся, дорогой… встава-ай…
— Александр, я тебя водой окачу!
— Хватит тебе его пугать!
— Да чай не умрет еще раз!

Таким был его будильник после смерти. Саша поднял руку, чтобы показать, что он не спит и не нужно переводить воду. На всякий случай приоткрыл глаза, чтобы удостовериться, что он все еще в теле Нади. Том самом теле, которое он лично вынул из сумки и укрыл ветками. Воспоминание подействовало, как удар током; секунда – и он уже стоял на древесном полу.
— Смотри, как сознание работает, – хмыкнул Далур. – Доброе утро, ненаглядная краса. Вода в умывальнике, завтрак на столе. На все дела у тебя 20 минут.

Послушно пройдя все процедуры, Саша вернулся туда, где проснулся – в небольшую спальню с тремя железными кроватями. Две из них казались идеально застеленными, в то время как третья оставалась разобранной. На ней лежали детское одеяльце, цепочка с ладанкой «Игорь» и два телефона – серый (очевидно, его) и розовый (очевидно, Нади).
— Надо понять, что делать с этим, – Ремна села на кровать, Астапов сделал то же самое. – Ты связан с каждой из вещей, так что решай. И заодно скажи, как ты хочешь, чтобы тебя и твоего сына похоронили.
— И Надю, – добавил Далур, жуя при этом какие-то ягоды. – Раз уж ты так нагло занял ее тело.

Парень кивнул, безразлично разглядывая символы своего малодушия. Права была Нарва, ох, права… интересно, ее угроза взорвать вредителя изнутри все еще в силе? Он бы не отказался от поучительной взбучки.
Резкая боль в руке оторвала его от терзаний.

— Меньше размышляй о том, на что не можешь повлиять. – Поучительно сказала Ремна и на всякий случай еще раз ущипнула его.
— А кое-кто говорил, что не любит читать чужие мысли! – укорил ее Далур.
— У Саши такие ступоры каждый раз, что волей-неволей будешь читать, чтобы понять, что творится в его голове.

Астапов хмыкнул, соглашаясь с ее суждением. Он сам был бы не против понять, что происходит в душе и мозгах. И все же, как поступить с телами? А с вещами? И какой вообще смысл что-то делать, если все кругом мертвы, искалечены, а псих, вооруженный вседозволенностью, продолжит убивать?
— Тела, в принципе, можем похоронить мы…или же сами родственники, – улыбнулась Ремна. – Вещи – к телам. С телефонами сложнее… – ее тонкие пальцы мягко пробежались по детской щеке. – Еще нужно решить вопрос с твоим духом.
— А что с ним делать?
Далур подкинул одну ягоду, и та в воздухе превратилась в несколько таких – две или три, Саша точно не увидел.
— Есть парочка вариантов, – пояснил дух леса. – Например, остаться в теле Нади и прожить ее жизнь. – Он съел первую ягоду. – Можно также покинуть это тело, дать ему разложиться. В этом случае тебя, виновного в нескольких бедах, определят в служение кому-то.
— Нарве, – подсказала Ремна, забирая вторую ягоду. – Твой дух будет жить в озере и выполнять ее поручения столько веков, сколько будет угодно его хозяйке. А потом ты станешь свободным и сможешь упокоиться с миром.

Маленькое сердечко быстро-быстро застучало по грудной клетке. Жить в теле Нади казалось ему чем-то мерзким и непростительным. Он не сможет лгать всем вокруг после осознания ужасов самообмана. Да и как жить с такими воспоминаниями? Зато второй вариант – служение Нарве – был совсем неплохим. Он сможет искупить свою вину, если ему позволят.

Дверь в избушку распахнулась с громким стуком.
— Эй вы, встречайте гостей! – проскрипел голос Якова.
Он поднялся в столовую, держа в руках старую кружку, в которой сидела Нарва.
— Это недоразумение все еще здесь? – спросила хозяйка озера.
— Да, – Саша решил отозваться, чтобы не злить ее.
— Два! – по-детски ответил Яков. – Мы тут тебе гостинец принесли.
На столе появился маленький пузырек с перламутровой жидкостью. «Жемчужная вода», – шепнула Ремна.
— Не слишком ли сурово? – подал голос Далур, рассматривая гостинец.
— Это всего лишь подарок, – пожала плечами водяная гордячка и съела третью ягоду Далура.
— Мы ничего не навязываем, – вторил ей старик.

Любопытство заставило Астапова побороть оцепенение, встать и даже подойти к столу. Совсем маленький пузырек, как для глазных капель. В детстве у Саши были проблемы со зрением, и нужно было использовать какие-то ужасно дорогие и сильные капли, после которых стабильно шла кровь из носа. Интересно, эта жемчужная вода тоже заставит его страдать?
— Нет, она растворит твой дух. – Ремна потрясла предмет разговора, заставляя его содержимое красиво бегать от стенки к стенке. – Ты перестанешь существовать, сольешься с пылью и песком, а в этом теле зародится что-то новое, приближенное к духу настоящей хозяйки.
— Дорогой подарок! – закивал Яков, наложивший себе каши с маслом. – Раньше только боярам такие дарили, а теперь вот всяким недомеркам!
— Боярам?..
— Ну да, – старик облизал ложку, – достанет какого-нибудь знатного хрена женущка, он ее этим опоит, и она снова станет мягкой и послушной, как в пятнадцать лет. Но у тебя, конечно, другой случай.
— Ясно… – взяв пузырек, Саша вернулся на выделенную ему кровать. В одеяльце (выстиранное и высушенное) нужно будет завернуть останки его сына. Ладанку, очевидно, также надеть на него. Пусть будет Игорем, как будто в честь дяди.

Оставались телефоны. Включив свой, Саша поразился небольшому количеству оповещений. Мама с бабушкой звонили всего три раза. Была пара сообщений от Славика: «Как дела?», «Дороги стали лучше, удивительно». Он сам убил своего друга и потом слал ему это! Какой же ублюдок!
Телефон Нади же разрывался от сообщений; пришлось даже включить режим «В самолете», чтобы не нарваться на каких-то родственников. В галерее красовалась ее прошлая жизнь: подружки, прогулки, домашка, танцы. Они вместе с отрядом собирались сегодня поехать в кино. С подружками уже рассадку определили: Надя в центре, Лиза слева, Ксюха справа (иначе последние две поругаются – кто-то из них уже смотрел этот фильм). Старшая сестра Аня должна была встретить ее, сводить в кафе и потом доставить до дома. Планы были построены меньше недели назад; кто знал, что неделя – такой невозможный срок для загадывания?

Саша выключил оба кирпичика и, обняв их, улегся на мягкие подушки. Осознание собственной никчемности и вины давило на него бетонной плитой. Из всей истории вышло следующее: девушка изнасилована, ее семья разрушена, Игорь покалечен, а младенец, Надя и сам Саша – убиты. Просто прекрасно. На это ушел всего лишь год…

«Я как завод по перерабатыванию гадостей», – Астапов прикрыл глаза и вспомнил вечно изможденное лицо матери, вынужденной воспитывать их с Игорем в одиночку. А все потому, что отец не предохранился, не захотел воспитывать еще одного ребенка и навсегда вышел за хлебом. Вот так банально и просто. Саша, в сущности, поступал по похожей схеме: хочу – делаю, не хочу – не делаю или сделаю хуже. Какая-то баранья бессознательность. А Слава ему потакал, говорил, что понимает… ох, не в тех вещах надо было искать понимания.

В паху опять потянуло. Да сколько можно! Почему это тело так часто хочет в туалет? До отхожего места его проводила Ремна, потом отвела в какую-то деревянную кабинку и помогла помыться. Саша стыдливо жмурился, стараясь не смотреть на то, что было внизу. Резкий импульс в животе чуть не помешал его стараниям.

— Ой-ой, это плохо… – душа леса завернула гостя в зеленые ткани и мгновенно перенесла обратно на кровать. – Тело меняется, живучее…
— Я что, расту?! – чуть не завизжал несчастный. – И что делать?
— Решать! – рявкнул сидевший в столовой Далур. – Ты всю жизнь ничего не осознавал, так хоть смерть продумай.

И он принялся думать. Жить в теле Нади… нет, это ни в какие ворота. Вот если бы Слава получил такую возможность, он бы ни секунды не размышлял. Хоть сверчком, хоть гусеницей, но жил. И творил гадости. Саша почему-то вспомнил о раковых опухолях, клетки которых продолжают делиться после смерти человека. Ему казалось, что если каждый убийца продолжит существовать в теле своей жертвы, то весь мир превратится в неизлечимо больного страдальца.

Саша был уродом другого толка. Его совести это было не по зубам.
То ли от частой рвоты, то ли от шока он закрывал глаза и видел яркие картины своей душонки, кипящей на солнце в самом центре Бельма. Ох, как ему этого хотелось. Сгореть изнутри, обвариться снаружи, чтобы прозрачное мясо отошло от стеклянных костей и ушло туда, куда скажет ему хозяйка озера. Да, он ответит за весь тот ужас, что совершил.

Розовый телефон неожиданно пикнул – видимо, Саша пальцем выключил режим полета. «Сообщение от: Мама. Надюша, доченька, мы с папой очень ждем тебя. Все ждут тебя. Даже дядя Миша звонил, представляешь? Сказал, что переедет с Дальнего Востока и обнимется со всеми нами, как много лет назад. Все снова станет хорошо».
Ребра придавили его к кровати. Это же надо… он лежит, драматизирует, а за сотни километров отсюда люди меняют свою жизнь только ради того, чтобы дождаться Надю. Сам-то Саша удачно забыл о том, что собрался позволить этим людям похоронить надежду вместе с ее полной тезкой. По крыше забарабанил град. Что мне делать? Как унять это? Сколько воды мне выпить, чтобы проглотить валун в горле?

Вода. Пузырек с перламутровой жидкостью игриво подмигнул с прикроватной тумбочки. Живот снова скрутило спазмом: молодое, еще даже не подростковое тело стремилось к росту и взрослению. Собственный телефон молчал, да даже если бы и звонил на всю округу, его бы перекричали град, ветер и вой решимости, бушующий в ушах.
Саша понял, как умрет. В конце концов, и пыль с песком кому-нибудь пригодятся.

Когда он заявил о своем выборе, Нарва вылезла из чашки и молча кивнула. Дед Яков, собравшийся было уходить, почтительно снял перед ним шляпу. Далур и Ремна же сразу принялись за дело.

Порубленный труп и мертвого младенца они отнесли туда, где Саша очнулся – к яме за Поляной двух озер и папоротниковой рощей. Скинули, как получилось, снова нарушив целостность. Сам виновник торжества, одетый в желтое платьице и белые носочки, лег в яму и попросил накрыть его ветками. Пока Далур послушно выполнял последние просьбы умирающего, Ремна прижимала к груди два телефона, с которых должна будет позвонить родственникам как парня, так и Нади. «Страшная находка» – так назовут их случай в новостных статьях. Саня засмеялся – в последний раз в своей жизни. Его веселью вторил маленький бельчонок, наблюдавший за происходящим из дупла. Удивительные создания живут в нашем мире…

Бросив прощальный взгляд на небо и лес, Саша Астапов осушил пузырек с жемчужной водой и перестал существовать.

Пробуждение в лесу

С самого первого вздоха Надя Кугубаева поняла, что с ней что-то не так. Было прохладно, шумно; в воздухе вился рой десятков голосов, истерических и радостных, празднующих им одним известную победу. Открывать глаза не хотелось, и, так как никто не требовал, Надя просто лежала на земле, чуть ерзая из-за жестких веток.

Как она здесь оказалась? Честно говоря, Надя не помнила. Она знала свое имя и лица родителей, но остальная жизнь оказалась мутным пятном. Будто родилась, прочла два слова, посмотрела пару картинок, уснула и проснулась уже одиннадцатилетней в лесу. Так не бывает, но с ней случилось.

Спустя какое-то время она снова провалилась в дрему и очнулась уже в белой комнате – больничной палате. К ней приходили доктора, медсестры, родители и какие-то суровые дяди. Всем было интересно, как она себя чувствует и кто ее забрал. Девочка честно говорила, что не помнит, и взрослые поджимали губы. На второй день в больнице она вспомнила имена Слава и Саша, но не была уверена, что они как-то помогут. Еще она почему-то знала, что у Славы была фура и маленькая «Лада». Суровые дяди закивали и ушли насовсем. Мама с папой заполнили собой все пространство, гладили по голове и обещали увезти ее в другое место. Это казалось интересным, хотя Надя не помнила и изначального места.

Ее обязали ходить к какой-то с виду доброй женщине, пытавшейся выведать у нее то, чего Кугубаева не знала. Родителям эта женщина говорила, что все происходящее – защитная реакция психики. Надя думала, что это очень возможно; знать бы еще, что такое психика.

Через месяц они с родителями переехали в красивый город со смешным названием Йошкар-Ола. Ей объяснили, что это означает «красный город», и пришлось поверить на слово. В конце концов, люди вокруг, хоть и пытались что-то выведать, ей не врали и искренне хотели помочь. Красный город так красный город.

Ближе к осени, сидя над заранее купленными учебниками, Надя отвлеклась на шум телевизора. «Срочная новость в деле о «Страшной находке», – вещала ведущая, – в Нижегородской области задержали маньяка, обвиняемого в двух убийствах и похищении…» – на этой фразе дядя Миша, папин брат, переключил канал и сказал, что не стоит обращать внимание на всякую жуть.

Надя решила, что это правильно, и вернулась к учебникам. Она не знала слово «маньяк», но была уверена: в данный момент оно ей не пригодится.
Уже зимой, гуляя по парку после школы, она увидела на столбе объявление со своей фотографией. «Помогите найти!» гласила надпись на нем. Подумав, что ошиблась, девочка хотела приблизиться к уже влажной от снега бумажке, но ту неожиданно сдернула тонкая рука.
— Полгода висит! – возмущалась девушка с зелеными волосами. – Девочку уж нашли, а снять листовки некому.
— Перестань сотрясать воздух, Ремна! – окликнул ее кто-то из-за деревьев. – Нам еще к Игорю ехать.
— Иду!.. – девушка упорхнула так же стремительно, как и появилась.

Надя еще немного постояла около столба, не понимая, что думать об увиденном. Ни к чему не придя, она решила просто пойти домой и уткнуться носом в какую-нибудь интересную книгу.

В конце концов, она не помнит многое из того, что существует сейчас; зачем копаться в том, что уже прошло?

Девочка ушла из парка, оставив деревья и кусты в одиночестве. На мир непроницаемым куполом опустилась темнота; голоса и посторонние звуки исчезли, и стало слышно, как по дворам гуляют ветер и снег. Наступил обычный зимний вечер, который нескоро сменится летним утром – для этого нужно полгода или хотя бы полдня.

Летним утром один человек сойдет с ума, а другой ему не помешает. И история повторится.