Поздняя любовь

Несбывшийся роман Бакира.

Пролетавшие за окном вагона деревья , столбы, ровный и пустой горизонт не содержали ничего интересного за что мог зацепиться скучающий взгляд пассажира . Утомившись от наблюдения Бакира погрузился в раздумья и уже ничего не видел и не слышал – прожитая жизнь проносилась перед глазами как документальная кинохроника, высвечивая в памяти отдельные кадры эпизодов, сменявшие друг- друга во времени и пространстве. Он думал о семье, о доме , о своих оставленных аульских делах , о предстоящем пути,  да мало ли о чем можно поразмыслить под однотонный стук колес  в одиночестве. В четырехместном купе он сидел один и держал уже остывший чай, что принесла проводница в начале пути, и который Бакира оторвавшись от мыслей, наконец решил отпить.

Поднеся руку со стаканом ко рту, он наконец отвернулся от окна и…, от увиденного так и  замер. Неведомо откуда появившаяся, так незаметно и без шума, перед  ним сидела голубоглазая, белолицая шикарная блондинка. Ее неземная красота  шокировали Бакиру так же внезапно как и  ее появление. Он смотрел на  женщину, не понимая, как он мог не услышать ее. Он застыл в прострации, опустив руку, словно под гипнозом,  завороженный непривычной для него внешностью. С широко открытыми глазами он смотрел на нее, хлопая своими длинными и густыми ресницами, забыв сразу недавние мысли и  вместе с ним – рамки приличия.

До этого он встречал, не часто, но похожих женщин в городе,  когда приезжал из аула по делам, но они как-то на него уже давно не  действовали, проходили мимо его жизни,  как дорогие  иномарки – чужие и неинтересные. Он к ним  не присматривался и не заморачивался по их поводу, страницу  всеобщей любви к девушкам из книги своей жизни, он закрыл сразу после женитьбы на Галимат. Ну а сейчас! Возникшая ниоткуда, словно упавшая с неба эта красивая женщина настолько обворожила Бакиру, что он уже не чувствовал свой чересчур пристальный и долгий взгляд.

Женщина поздоровалась вначале, когда вошла в купе, но Бакира ее не услышал, теперь она еще раз кивнула головой в знак приветствия, чтобы как-то прервать этот пронизывающий взгляд. Но он не среагировал на это и продолжал смотреть. Возрастом она была видимо его одногодкой, хотя по виду определить  было невозможно. Он это понял потом, с ее телефонного разговора с дочкой, кому она давала советы по присмотру за детьми и мужем. Женщина сидела от него всего в полшага,  и он ее рассматривал как под микроскопом, изучая все детали ее прекрасной натуры.

Светлые, цвета спелой пшеницы, волосы были стянуты на затылке и спадали на плечи плетеной тугой косой, белая прозрачная кожа без одной морщинки увлажненная кремом, блестела на свету как отполированный мрамор. Голубые  бездонные глаза были искусно подчеркнуты тенью, и все черты лица и тела говорили о божественном ваянии. Такие красавицы знают себе цену  и привычны к обычному оценивающему взгляду мужчин. Но взгляд этого кавказца, который сверлил ее так продолжительно,  больше выдержать было невозможно.

Резко убрав зеркальце в сторону, в которое она смотрелась, глядя также  в упор ему в глаза, она хлестко и коротко прошипела: «Ш-ш-то?!».

Ее отрезвляющая смелость была настолько уверенной и неожиданной , что Бакиру пробило как  ударом тока.  Резко развернувшись в сторону окна он очнулся от немого созерцания и опомнился. Кровь хлынула к лицу и обогрела ладонь,  приложенная к щеке:

– Краснею – подумал Бакира и медленно выругался в душе несколько раз .

Увидев его смятение попутчица снисходительно улыбнувшись  продолжила свое занятие.

– Если бы мне вчера сказали что попаду в такое неловкое положение, что придется краснеть, ни за чтобы не поверил- укорял себя беззвучно Бакира. – Надо же а, так попасться , как пацан малолетний…, в моем то возрасте – терзался он про себя.

Вспомнил он тут свою супругу «хорошим словом», которая заставила его собраться в дорогу, чтоб проведать дочку, студентку, учившуюся в большом городе, далеко в России.  Он злился на все: на жену, на себя, на суетливую и изменчивую жизнь, которая заставляла ехать  куда-то, куда ему не хотелось.

Постепенно мысли его вернулись и он начал сопоставлять внешность своей жены с образом этой случайной спутницы. Красивая в молодости, но со временем чуть пополневшая и осунувшаяся от ежедневной хозяйской работы  фигура жены, не шло ни в какое сравнение с этой, не знавшей никаких забот кроме как следить за собой, богемной женщины. Казалось что у нее в жизни только одна главная и единственная задача –  нести и хранить свою красоту как бесценный дар, как хрустальное яйцо на радость себе и людям, не давая ей блекнуть и тускнеть, до конца жизни. Аромат запаха ее парфюма,  представляли в глазах Бакира, какой-то особый, изысканный, неведомый доселе мир.

После женитьбы на Галимат, желание и привычка применять парфюм исчезла из их жизни совсем, потому как он не придавал уже этому значения, и жена со временем перестала пользоваться духами. В гости они ходили редко, а дома среди хозяйства времени и смысла не было их применять. Но сейчас это уже не было важным, а важно было то, что этот запах утративший когда-то свою значимость, теперь стал для него самым главным признаком счастливой и беспечной жизни.

«Красота страшная сила» – вспомнил Бакира крылатую фразу своего студенчества, но только сейчас он ощутил в полной мере его смысл. А если бы у меня была такая жена… – возникли предательские мысли в голове Бакира, которых и в помине не было бы, не оставь он хозяйские дела и не пустившись в эту , ставшей теперь испытанием, дорогу. Лежал бы себе на диване, пил бы с ней кофе, ходил бы в театр – углубляется он невольно все дальше в  иллюзии и мечты. Чем я не достоин такой судьбы и участи? Почему бы мне не пожить городской жизнью. Судя по одному маникюру руки этой женщины, они не то чтобы тяпку, вилы или коровье вымя, что естественно в сельской жизни, они простой  веник не держали, наверное. Стоимость одних ее духов прокормила бы его семью целый месяц, наверняка. Получается,  что на земле существует рай для кого-то,  но только не для всех – досаждают глупые мысли Бакира. Такой шикарный и ухоженный вид этой элитной женщины делали ее похожей на утреннюю звезду встающий над горой Бабуком –сверкающий и не доступный  для Бакиры.

Он сидел все так же отвернувшись , пока не заметил что от нее не исходит больше шума,  его рука  затекла и он не мог сидеть так бесконечно,  уставившись в  пейзаж за окном. Он медленно повернул голову и исподлобья посмотрел в ее сторону. Она лежала вытянувшись в розовом халате с закрытыми глазами, край подола халата  как бы нечаянно был откинут, и из нее выглядывали красивые женские ноги. Она знала, что ее ноги слишком обнажены перед взором чужой мужчины, но прятать их она не спешила, видимо демонстрируя Бакире свою совершенную фигуру.

Увидев  ее ноги, он смутился, и как подобает горцу его возраста, отвернулся и  лег лицом к стенке. Тишину нарушал все тот же стук колес вагона. Тук-тук, тук-тук уносились  звуки, словно дни его жизни, также стремительно и безвозвратно для него. Он старался думать о чем- то другом, но все его мысли возвращались к этой женщине, словно магнитом притянутые. Разве дело только в красоте – успокаивал свое трепетно стучащее сердце Бакира.

Эта женщина не вынесла бы и сотой доли того что выдержала Галимат, за время совместной жизни. Детей вырастить,  вести хозяйство с огородом в двадцать соток, коров доить, сено собирать и семью кормить, черта с два эта женщина бы смогла такое. Что ее красота? «С лица воды не пить» – гласит русская поговорка.

Красота понятие не материальное, с нее проку нет в хозяйстве -убеждал себя Бакира , понимая что  его убеждения поменялись и что он врет себе. В этот момент он почувствовал близость своей Галимат –  насколько он привязан к ней.  Как она ему дорога, как он любит свою семью и свой родной аул. Но, тем не менее, эта «Спящая Венера» сзади него не давала ему покоя. Она занимала все его мысли, вопреки, его воли, ее вид с обнаженными ногами стоял перед глазами, а ее дыхание, словно обжигало ему спину так, что она даже вспотела. Бакира не мог понять, почему взгляд мужчины в «европейской культуре» порицается в одних случаях, но допускается и даже стимулируется в других. Если бы она не хотела, чтоб на нее глазели, то прикрылась бы, наверное. Не поймешь этих городских – короткие юбки, глубокие декольте и вырезы, обнаженные плечи, кому они предназначены как не глазеющим мужчинам? При этом общаясь с ними надо делать вид, что не замечаешь ничего. В этом заключается какая -то культура?- негодовал Бакира.

Галимат ему купила билет в купейный вагон, когда он настаивал на плацкартный, будто она специально подстроила ему экзамен на супружескую верность. Курортный сезон уже давно закончился, и пассажиров было мало, и из них ему на встречу выпала  именно эта обольстительница, возмутившая его размеренный и беспристрастный образ жизни, чьей имени  он еще и не знал.

– Спишь? – прозвучал ее женственный голос в тишине так неожиданно, что Бакира вздрогнул на лежаке.

В душе проник  холодок, Бакира не узнавал себя. Обычный житейский случай, обычная русская женщина, а он реагировал как-то не адекватно и очень странно. Может он хотел сразу  и начать разговор, как во всех случаях  знакомства в его жизни, но…  этот случай. Он помнил о проколе в начале встречи  и от стыда решил, что легче ему  прикинуться спящим, пока, а там видно будет.  Он понимал, что как-то надо выйти из этой затянувшейся неловкой ситуации, жаждал начать разговор и познакомиться с ней, но не знал с чего начать. Его терзало любопытное  желание пережить вновь те забытые чувства любовных интриг в молодости. Может это судьба дает ему шанс почувствовать опять свою жизнь, в более красивых и интересных тонах, чем жизнь в глухом ауле? Бакира  понимал, насколько безрассудны его мысли, но от нахлынувшего чувства  дух перехватывало. Еще он понимал, что не  может впечатлять женщин как раньше в своей молодости – интересно и непринужденно беседуя, шутя и  развлекая. Тогда это у него выходило как то спонтанно, без напряжения, само по себе. Он не искал слов и не задумывался над этим никогда,  а сейчас он не мог выдавить из себя пару фраз этой полуобнаженной Фее, чтоб начать диалог. Он сильно этого хотел, но боялся, что попадет опять впросак, хотя у него были все шансы впечатлить эту женщину. Он был начитан, образован, одет по духу времени, внешне выглядел крепким, подтянутым не по возрасту и мужественным по наружности. Чего еще не хватало?

Прошло еще достаточно времени, пока женщина не стала собирать свои вещи к выходу. Бакира окончательно отлежал свой бок, терзаясь на своем лежаке уткнувшись в стенку, он не мог больше терпеть, и вынужденно развернулся и присел. Увидев его лицо блондинка  усмехнувшись спросила:

-Тебя как зовут?

Спросила как-то бесцеремонно и нетактично, видимо решила, что перед ней какой-то стеснительный чабан.

Сначала Бакира хотел назваться Борисом, как в молодости, попросить прощения за неловкий случай, и начать беседу, убеждающую, что он вовсе не чабан, и не застенчив…но, подумав, … промолчал. Эта суперкрасивая женщина, в норковом манто, с дорогими французскими духами, влетевшая в его скромную жизнь как пробирающий холодом сквозняк, как простуда в летнюю жару, через несколько минут исчезнет из его жизни навсегда, как и появилась. Она забудет его вместе с  его псевдонимом, еще не переступив порога вагона, спеша навстречу своему мужчине. А он потом будет каяться своему слабодушию. Поэтому и промолчал  Бакира.

От волнения взяв со стола газету, он закрыл лицо, будто читает, чтобы скрыть свое нелепое выражение.

– Немой  что ли… – безразлично произнесла она и повернулась к окну, за которой  проплывал медленно перрон ее станции.

-Я бы показал тебе какой я разговорчивый – негодовал оскорбившийся Бакира – если бы я жил, так же как и ты, в роскоши и достатке.

Он искал еще себе довод в оправдание за не состоявшееся  знакомство, но это уже не имело никакого значения.

Дверь распахнулась и появилась молодая девушка с ребенком, и набросившись на его попутчицу, начали ее целовать. Потом появился молодой  крепкий парень, собрал все сумки в охапку и вышел. Видимо это и была дочь с зятем. Бакира не ожидал такой быстрой развязки, интуиция его подвела. Он думал, что она до конца будет ехать с ним, и у него есть достаточно времени познакомиться с ней. Но, увы! Дело повернулось иначе, и он судорожно, почти панически перебирал варианты, как изменить исход встречи. Вариантов уже не было.

Выходя из купе, неизвестная женщина остановилась на пороге, повернувшись, посмотрела на Бакиру нежным и с большой иронией взглядом и произнесла:

– Ну что ж, прощай джигит! Приятно было познакомиться! Будь ты посмелей, может и завязался бы у нас роман, кто его знает! – сказала она, как будто прочитала его мысли.

Улыбнулась и исчезла. Исчезла навсегда! Бакира смотрел на дверной проем с влажными глазами, с комом в горле, не понимая, совершил ли он непоправимую ошибку своим бездействием, или сделал правильный выбор, этим же бездействием. Но знал точно одно – эту очаровательную блондинку  он не увидит больше никогда. Ее последние слова прибавили еще больше огорчения и отчаяния в его истерзанную душу, и он чувствовал себя самым несчастным и обманутым в этой жизни мужчиной, что  от жалости к самому себе его охватила вселенская тоска и  бездонное отчаяние.  Нежность и сладость ее голоса звенели в ушах и заполонили собою весь  свет, что он уже не знал, куда и зачем ехал. Ее улыбка, ее глаза манили в особый неземной мир, полной  любви, счастья и сладкой жизни.  Неизвестная ему станция проносилась за окном, где он остался привязанный душой, а поезд уносил его опустошенное тело прочь все быстрей и быстрей. На перекрестках  дорог стояли автомобили у шлагбаумов, пропуская поезд Бакиры. Он смотрел на них с большой грустью и печалью и  думал:  как можно выбрать из тысячи дорог и перекрестков свой путь к счастью, как не спутать свою «станцию» на которую нужно сойти всего лишь раз, и как распознать ее – свою единственную женщину, и до смерти – желанную.

Трясясь в пустом вагоне, все дальше уходил  Бакира от станции своего искушения.  Должно пройти некоторое время, чтобы он понял потом, на расстоянии, что для него было бы лучше – то, что он имеет сейчас или  то, что мог бы иметь, познакомившись с этой женщиной. В мире не бывает случайностей,  бог всегда беспокоится о нас больше, чем мы сами о себе – гласит  восточная мудрость. Бакира в печальных раздумьях ехал к своей дочери. Можно было подумать, что ничего и не случилось. Вроде бы он так же смотрел, ничего не видя и ничего не слыша вокруг, только теперь не в окно, а на дверь, в которой растворилась перевернувшая его жизнь блондинка.