Порченая. 6 часть

Дед Аркадий спал очень плохо. Снилась ему Никитична в разных образах, то в виде гигантского, жирного гриба. То в виде огромной, навозной мухи с лицом Никитичны, то в виде козы, и в каждом видении она жалостливо спрашивала, на грибочки зайдешь?

Дед Аркадий проснулся сам не свой, будто его каток переехал несколько раз. Совершенно неотдохнувший он поплёлся доить коз. Маша тоже встала спозаранку. Побежала проверять сыр на готовность, молоко было чужое и качество вызывало опасение. Но сыр оказался на высоте. Хоть и молоко было более жидким, но на качество это не повлияло. Довольная она растопила печь и поставила вариться пшённую кашу.

Взяла полотенце и пошла на утренний моцион. Какого было её удивление, когда за забором стояли мама и папа Славика и сам Славик смущенный и испуганный. Маша пригласила гостей в дом, совершенно недоумевая. И побежала в сарай к деду. Тот не знал о визите ранних гостей. Но прибежал сразу, думая про себя, что сон был в руку.

Гости сидели за столом, Маша наливала всем чай. Дед Аркадий присел тоже, руки предательски тряслись. Но унять их никак не получалось, стресс и жуткая ночь сказались на самочувствии деда Аркадия.

Предчувствуя что-то неладное дед Аркадий не мог даже глоток сделать. Но он очень знал семью Славика, люди были хорошие, порядочные.

Первая заговорила мама Славика. Она тоже очень смущалась, и запиналась на каждом слове. Славик сидел с понурым лицом и старался запихать куда-нибудь руки, от волнения они вели себя независимо, и самопроизвольно выдавали геометрические кульбиты. Маша смотрела на всех широко раскрытыми глазами и понимала, что из всех сидящих за столом с нормальной психикой она одна. Остальные все находят немного за пределами адекватности.

– Понимаете, нас сын больше не может, он только и говорит, остановить его невозможно, он полностью зачарован, мы решили вмешаться, нам очень дорог наш единственный сын, мы любим его, и хотим чтобы был счастлив…..-говорила сумбурно мама Славика.

Славик на каждой фразе сильно кивал головой и запихивал руки то в карманы брюк, то в подол рубашки, то клал их под попу.

Маша так и не умывшись, и толком ещё не проснувшись слушала выше сказанное и совершенно ничего не понимала. Дед Аркадий уже понял в чем дело и расплылся в улыбке. А Маша ничего не поняла, но очень сильно напрягала мозг, так что голова заболела. Может это такой деревенский диалект, который городская девушка Маша не понимает. Может молодость и неопытность дает своё. Но Маша вконец растерялась и сидела с удивленным лицом.

– Мы понимаем скороспелость, мы отдаем отчет, мы должны были подождать, но мы решили все же, мы хотим быть уверены, мы вообще ночь не спали, мы все говорили, думали, не знали как, но все же решились…- продолжила свой сумбурный диалог мама Славика.

Маша уже устала от неопределённости, от набора непонятных фраз, и от ранних гостей, и даже Славик сегодня её не радовал. А улыбающийся дед вообще пугал. Вчера он пугал своей потерянностью, а сегодня со спозаранку радостью.

Запахла каша в печи, Маша спохватилась и побежала доставать чугунок. В самый раз, каша дошла идеально. С ухватом в руках Маша хотела было поставить чугунок на деревянную поверхность.

– Вот о такой невестке мы и мечтали,- выпалила мама Славика.

Маша не удержала чугунок и уронила, буквально нескольких сантиметров не хватило, чтобы поставить его. Каша цвета янтаря забрызгала пол. Все дружно рассеялись. Громче всех смеялся Славик.

– На счастье, на счастье,- кричала мама Славика.

Маша, наконец поняв цель столь раннего визита, расслабилась и смеялась от души.

– Всем здрасте,- сказал скрипучий голос Никитичны.

Никитична стояла в дверном проеме, и просто идеально закрывала весь проем, квадратная форма её тела не дала бы даже мухе пролететь.

Все обернулись и с ужасом посмотрели на Никитичну, смех смолк одновременно. Картина с идеальной точностью напоминала сцену из Гоголевского “Ревизора”. Никитичне осталось только сказать: К вам едет ревизор. И пазл бы сложился.

А дед Аркадий только теперь понял смысл сна. И опять потерял свой дух. Смяк и поник.

Был похож на жалкое подобие мужчины. Сгорбился и сидел, ждал своей участи. Маша была удивлена такому резкому контрасту. Родители Славика при виде Никитичны тоже как-то потеряли себя и с диким любопытством рассматривали незатейливые рисунки на клеёнке. Маша оглядела всех и поняла, что в этой комнате Никитичну не боится она одна. Но пока голос не подавала, а продолжала наблюдать.

– Аркадий, ты мой друг давеча обещал зайти ко мне на грибочки, так у меня все готово, пошли друг любезный, а то опять забудешь,- скрипящим голосом прошипела Никитична.

Аркадий встал и маленькими шажками поплёлся в сторону Никитичны.

Маша так и стояла с ухватом в руках. И хотела огреть им Никитичну, которая имеет наглость указывать людям и вносить смуту в чужом доме, чужим людям.

– Дед сядь, а ты старая шагай отсюда подобру-поздорову, пока я ухватом тебя по балде не огрела,- выпалила Маша.

Никитична от такого напора обалдела, но в руки себя взяла. И поставив толстые руки в боки, приняла воинственный вид.

– Иж какая приезжая нахалка, ты мне тут поговори, поговори ещё, я тебя не боюсь, я таких кучу видела, и все сгинули, а я живу. Ты мне не указывай, я сама знаю куда и зачем мне идти. И ты мне, нахалка молодая, не указ.

Дед Аркадий за этот монолог Никитичны пять раз вставал с табуретки, и пять раз садился. Волосы у всех мужчин в доме встали дыбом. Они не ожидали, что кто-то может перечить Никитичне. Никитичне никто не перечил, ибо это смертельно чревато. А Маша уже устала от такой наглости.

– Давай греби отсюда,- сказала Маша, смотря прямо в глаза Никитичне, и угрожающе погрозила ухватом. Никитична не сдвинулась ни на миллиметр. Маша бросила ухват и схватила веник и со всей силы прямо по лицу обладала Никитичну. Никитична покраснела, как красный рак. Но с места не сдвинулась, Маша ещё несколько раз наотмашь удалила Никитичну, но результата не последовало. Никитична обалдевшая от такого напора на свою бесценную личность потеряла самоконтроль, сжала кулаки, и видимо пыталась ответить на нападение. Но Маша тоже не привыкла отступать. Схватила первое, что попалось под руки, а это было ведро с сывороткой, оставшееся после приготовления сыра, уже чуть подкисшее, и всем залпом вылила на Никитичну, брызги попали на белую печь, недавно побеленную дедом Аркадием.

Удивительно, но это возымело действие, Никитична погрозила пальцем Маше, ничего не сказав, вышла и потихонечку удалилась восвояси. А дед Аркадий полными восторга глазами смотрел на внучку. И все остальные тоже смотрели на Машу, как на идола, внезапно ожившего и пришедшего на помощь.

– Вот блин, печку замарала,- сказала Маша, обессиленно опустившаяся на табуретку.

– Я побелю, я покрашу,- оживился дед Аркадий, ты только не переживай.

– Невестка, что надо,- сказала мама Славика и муж ей кивнул.