С Варварой я столкнулся в аптеке. Посторонился, пропуская её. В этой женщине в растоптанных босоножках, в застиранном халате без формы и цвета, на голове пук волос, торчащих в разные стороны и зашпиленный безвкусной заколкой не сразу узнал первую красавицу школы и не последнюю в институте. Она проскочила, мельком взглянув на меня, остановилась, резко повернулась и, улыбнувшись, шагнула ко мне.
– Стас, дорогой, как ты тут оказался? Я ужасно рада тебя видеть.
– Что стало с тобой, Варюха? Я глазам своим не верю. Моя любовь, моя богиня. Я же с ума сходил, и половина ребят нашей школы.
– Ты не обращай внимания на мой вид. Я в аптеку за лекарствами для папы. Ему сейчас надо укол сделать. Натянула, что попало, Выскочила.
– Да ладно. Нормально. Как мама? – задал я вопрос, который обычно задается людьми в таких случаях.
– Маму в прошлом году похоронили, – уголки её губ опустились вниз, глаза погрустнели. – Как мамы не стало, папа слег. Обезножила его эта смерть. Он как-то сразу сдался и угасает медленно. Ничего его не интересует. Кое-как с трудом заставляю поесть. Потом, посмотрев на меня со смущением,Варварасказала:
– Вижу – у тебя всё в порядке.
– Нормально пока. Могу помочь, если надо.
– Лекарства такие дорогие. Поторопилась впопыхах, не взяла столько денег. Может, спонсируешь на лечение?
– Не проблема. Конечно. Давай рецепты.
Варвара протянула несколько листочков. Аптекарша очень удивилась.
– Полностью, на весь курс лечения будете брать?
– Да, – подтвердил я.
Примерно прикинул – дороговато. Но не до такой степени. Раз обещал, как не помочь моей бывшей тайной любви. Девушка смотрела на меня заискивающе.
– Спасибо. Может, зайдёшь? И папа был бы рад. Он всегда тебя уважал.
Как-то не по душе мне это было. Что-то мешало, предчувствие нехорошее. Как говорят, кошки на душе скребли. Пересилив себя, согласился. Вышли из аптеки, Варвара взяла меня под руку и, заглядывая в глаза,проговорила:
– Только угостить тебя нечем. Можно зайти в супермаркет, прямо около моего дома. И устроим праздник, а?
– Ладно, гулять, так гулять! Тебе выбирать, что нужно для праздника.
Тележка почему-то быстро наполнилась продуктами. Молодая женщина сметала со стеллажей всё, что было. У меня сложилось впечатление, что наверно праздник будет для всего дома или человек на сто. А она только виновато поглядывая на меня, загружала очередную порцию снеди.
На кассе я расплатился банковской картой. Наличность осталась в аптеке. Два самых больших пакета под завязку у меня и два поменьше у неё. Хорошо, что дом действительно рядом. На кассе продавщица сначала с удивлением, потом с какой-то кривой ухмылкой смотрела на меня и на Варвару. Прилично одетый молодой мужчина и рядом что ни на есть бомжиха. Не скажу, может, в другое время мне было бы всё равно как на меня смотрят, но кошки заскребли уже целой стаей.
Вошли в прихожку и настроение моё вообще упало. Такой нищеты, я не видел нигде.
Варвара щебетала без остановки, а я даже не воспринимал, что она говорит.
Кухня – ещё одна ступенька вниз к запустению. Девушка открыла холодильник, мой ровесник – пусто. На одной полке какая-то банка с мутно- серой жидкостью и полбулки хлеба в пакетике.
– Я сейчас сварю папе куриный супчик, а ты приготовь мясо.
Пришлось наточить ножи, их наверно не точили с прошлого года.
– Я сейчас. Поскучай пока без меня немного, я быстро.
Время тянулось, как жвачка. Я уже приготовился к сюрпризам. Появление Варвары причесанной, с легким макияжем и в очень весёленьком халатике немного вывело из ступора. Халатик подчеркивал точёную фигурку, открывал всё ещё стройные ножки. Смелое декольте притягивало взгляд. Диссонанс вносили тапки без возраста. Но кто будет смотреть на тапки, когда открыто то, что так радует глаз мужчины?
Девушка заметила произведенное впечатление, больше стала улыбаться и заигрывать. Мы несколько раз сталкивались на кухне, и настроение у меня поднималось.
В суматошных сборах к обеду послышались шаркающие шаги. В кухню ввалился старик, с провисшим животом, семейных трусах и майке. Тусклые слезящиеся глаза, седая двухнедельная щетины, открытый рот с гнилыми зубами. Пять лет тому назад это был бравый энергичный весельчак со спортивной фигурой. Увидев меня, он скривил рот в подобие улыбки.
– Станислав! Каким ветром? Спасибо, что не забыл. – Старик шагнул, направляясь ко мне, и стал падать. Я быстро его подхватил и усадил на стул. Он плюхнулся, как квашня, тяжело дыша. Неприятный кислый запах немытого тела и мочи не могли заглушить ароматы приготовленного обеда.
– Папа, пойдем, переодену. Я позвала бы тебя.
– Не, я не дойду, посижу маненько. На вас посмотрю. Вот как получается, Станислав. Клавочка моя ушла и меня не забирает туда. А я… – по щекам угасающего мужчины текли слёзы. Варвара зашла в кухню и стала надевать на него чистую рубашку, выговаривая:
– Ну, папа, прекрати. Придёт время – все там будем. Тебе ещё рано, правда ведь, Стас?
– Афанасий Степанович, не надо расстраиваться. Надо жить.
– Как жить, чем жить? Нет никакого смысла мне без Клавушки…
– Стас, хоть ты с ним поговори. Видишь, умирать собрался. Говорит, приготовь мне всё для похорон. Ты понимаешь, папа, что убиваешь меня этим. Зачем ты вообще сам пошел сюда? Позвал, я бы тебя привела. А если бы упал, я же тебя сама не смогу поднять с пола.
– Услышал – разговаривала ты с кем-то и вкусно так пахнет. Дошел же.
Только настроился на хороший лад, и тут опять защемило, чуть не заплакал. Сердце разрывается, смотря на беспомощных стариков. Хотя, какой он старик? Ему пятьдесят или чуть больше. Горе сгибает и лишает человеческой сущности.
– Всё готово, давайте обедать, – пригласила Варюха.
Я откупорил бутылку армянского коньяка.
– За встречу!
– Я не знаю, можно ли папе, у него такие серьёзные лекарства.
– Коньяк – сосудорасширяющее средство, глоточек пойдет на пользу и аппетит улучшит.
– Рюмок нет. Мама, когда болела, перебила посуду из-за Паркинсона. Нам с отцом хватало и того, что осталось. Может, в чашки нальёшь?
– Любая посуда для коньяка подойдет, он от этого хуже не будет.
– За встречу!
Коньяк подействовал расслабляюще. Озорно блеснув глазами, Варя предложила тост.
– За продолжение наших отношений и чтоб не забывал. Приходил почаще.
Выпили ещё и ещё раз. У Афанасия Степановича отсутствие аппетита я вообще-то не заметил. Он съел всё, что положили и не пропустил ни одного тоста.
– Пойду, лягу. Помоги, Станислав, проведи до койки. В сон потянуло.
Стойкий запах неухоженной старости наполнял и без того убогую комнату.
– Погоди, надо застелить подстилку. У него недержание мочи, –кинулась перестилать кровать Варвара.
Мы вернулись в кухню, и она сама налила коньяк.
– Это теперь моя жизнь. Никто не приходит – все друзья куда-то подевались. Ты меня не бросишь? Будешь заходить? Папа тебе обрадовался и поел первый раз за сколько времени хорошо.
– Варварушка, у меня последнее время работы – выше крыши, но постараюсь.
Мы опять выпили, и я прикинул, сколько времени и денег потребовалось бы на хотя бы относительно нормальный ремонт этой квартиры.
– Ты помнишь, как мы целовались за кулисами на новогоднем концерте? Я тогда готова была в тот вечер позволить тебе всё, что ты захочешь. А ты потом только два раза станцевал со мной – и весь вечер с Зойкой.
– У тебя же любовь с Геной. Зоя говорила, что ты от него без ума. И после концерта Генка со мной разговаривал: мол, Варвара, – моя, не лезь, мы любим друг друга. И буквально через пару месяцев – свадьба ваша.
– Да какая там любовь? Я именно тебя любила и с Генкой ходила, чтоб с тобой видеться. Вы же друзья детства. А с Генкой мы через год разошлись. Несколько раз ловила его с другими бабами. Надо было тогда самой инициативу проявить. Ты что, совсем слепо? Не чувствовал ничего?
– Чувствовал и помню, как ты на меня смотрела. Сердце замирало. Но Генка ведь мой закадычный друг. Я по ночам не спал, но не мог поступить иначе.
– Слишком порядочными нас воспитали родители, – вымолвила моя бывшая несостоявшаяся судьба и мы разлили остатки конька. Из глубины души поднялось тепло. На меня был брошен взгляд, как в те старые, добрые времена, снова напрочь выбивая из остатков равновесия. Понимал: не контролирую себя. Варвара порывисто поднялась и села мне на колени. Алкоголь или старые воспоминания, или то, и другое… тормоза не выдерживали. Всё получилось так быстро… Мы потеряли головы, время куда-то провалилось. Испытывал ли я к ней прежние чувства? Скорее, нет. Физическое влечение. Облегчения не получилось, но она не думала отступать, и следующий порыв животной страсти не принёс ничего нового. Подспудное ощущение неправильности её смелость возбуждали во мне злость на квартиру эту и больше на себя, что согласился и иду на поводу. А когда она, взяв за руку, повела в ванную, эта злость рванулась изнутри и раздавила меня. Трель звуков из крана, похожих на пулемётную очередь, доконало меня окончательно. Повернув её спиной, заставил нагнуться и вошёл жёстко, зная, что причиняю боль. Она вскрикнула, но подчинилась, упиваясь властью над ней, продолжал истязать это когда-то такое желанное
Через два, дня, подписав контракт, уезжал из города. Прощались мы скованно молча. Варвара виновато старалась поймать мой взгляд. Наверно хотела обнять и поцеловать, но не решалась. А мне её было жалко, жалость как известно унижает. Знал, что никогда сюда не вернусь. Незачем и не к кому. Хотя, как знать, как знать. Как знать…
Автор публикации
