Помидоры

– Всю воду сразу не выпивай! – советовал Хонгру отец.

 – Конечно, – кивнул в ответ сын.

Неужели отец думает, что я глупый и не понимаю, что воду нужно будет экономить?! Эх, папка, папка, я же большой: после лета буду учиться не в старых домиках, а в «настоящей» школе!

Старые домики – это два здания, в которых странным образом раньше помещались все ученики степного поселка. Они были построены давно. Насколько давно – точно Хонгрушка не знал, но если эту школу строил их авва[1], когда у него не было детей, то и думать нечего, что это было больше, чем тридцать два года назад.

О «настоящей» школе мечтали все малыши. Новая школа – красавица, с такими большими окнами, каких в поселке нет ни у кого – даже у директора совхоза! «Настоящую» школу построили два года назад, и в ней учатся взрослые ученики, начиная с пятого класса.

Хонгрушка мечтал о том дне, когда он пойдет в «настоящую» школу и нарочно пройдет мимо старой школы, чтобы поймать завистливые взгляды малышни…

 – Поглядывай за коровой с белой мордой! – голос отца прервал его мечты. Отец указал на темно-бурую корову, мирно щиплющую траву.

 – Она, чуть зазеваешься, убегает в поля, будь начеку!

Если корова убегала в совхозные поля, то пастуха штрафовали. Хонгрушка присмотрелся.

Крепкая, с лоснящимися боками, с точеными серыми рогами, загнутыми короной навстречу друг другу, она подняла голову, словно поняла, что речь шла о ней. Корова, не переставая жевать, наблюдала за людьми.

Отец вскочил на коня. Сверху он посмотрел на стадо, потом на сына, снял кепку и, наклонившись, ловко накинул её на голову сына.

Хонгрушка вспыхнул: как он мог забыть свою кепку?!

Оставшись один, он деловито обошёл стадо. Оголодавшие за ночь коровы паслись, и Хонгрушка тоже решил съесть борцок[2]. Только он потянулся к сумке, как заметил, что с края стада отделилась какая-то точка. Так и есть! Белая морда тронулась в поля…

Хонгрушка вскочил на велосипед, со всей силой стал жать на свой звонок, предупреждая бегунью, что всё видит. Корова остановилась, повернула сперва голову в сторону мальчишки, потом – в сторону поля. Пока Белая морда раздумывала, Хонгрушка лихо заехал спереди и, грозно размахивая тарахтушкой из железных крышек, заставил корову вернуться в стадо.

Довольный собой, мальчишка, тяжело дыша, открыл бутылку, махом выпил половину, снял кепку и вытер ею лоб. Теперь можно и борцок! Он вытащил из сумки тохш[3]. На упавшие крошки прибежал муравей.

 – Разведчик,– улыбнулся пастушок, – тут как тут!

Интересно, куда он тронется?! Хонгрушка стал следить за муравьем. Но разведчик знал своё дело: мгновение, и он растворился в степной траве так, что как ни старайся, уже не найти.

Солнце припекало. Воздух становился горячим, тяжелым. Захотелось пить. Мальчик взял бутылку и, оглядывая стадо, сделал несколько жадных глотков. Утолив первый голод, коровы легли на почтительном друг от друга расстоянии. В их тяжелых тушах, в мерном жевании, в неторопливом махе хвостов, отгоняющих надоедливых мух, чувствовалось что-то величественное, и Хонгр вспомнил, что в Индии коров считают священными животными. Эх, вот бы посмотреть своими глазами на то, как коровы щеголяют по улицам, а машины их старательно объезжают! Правильно индусы делают – сколько пользы от коровы, и животное оно смышленое. А если бы было бы и глупым, то всё равно правильно, что почитают. Животное называется животным, потому что живое, а раз оно живое, то должно жить!

Ещё раз убедившись, что есть за что почитать этих больших животных, пастушок деловито стал осматривать стадо. Слева все лежат, все жуют травку, машут хвостами. Посередке все лежат, все жуют травку, машут хвостами. Справа все лежат, все жуют травку, машут хвостами. Впереди все …  Нет, не все! Не было Белой морды!

Уверенным шагом, высоко подняв дужки-рога, Белая морда, прямо, как капитан на параде, не опасаясь сбиться с маршрута, бойко шла к своей цели. Настырная уже ушла далеко от стада. Пастушок взлетел на велик и помчался во весь дух. В этот раз корова даже не реагировала ни на грозные крики, ни на бодрый звонок, ни бряканье тарахтушки. Более того, почувствовав погоню, Белая морда, не оглядываясь в сторону грозного пастуха, перешла на рысь. Этого Хонгрушка никак не ожидал! Оказывается, эти священные животные бегут не так, как цари и королевы, а несутся как олимпийские чемпионы! Нажимая всем весом на педали, он не сразу поравнялся с бегуньей.

 – Вот так спортсменка! Такие бока нажировала, а бежит, хоть на марафон отправляй!

Хонгрушка попытался развернуть спортсменку, но она ловко увернулась и, не сбавляя ходу, чемпионкой понеслась дальше. Бежала беломордая на редкость легко и быстро. Хонгрушка пришпорил конька и, обогнав корову, бросив велосипед, остановился прямо перед коровой: она влево – и он налево, она направо – и он направо. Хонгрушка вытащил кнут и щелкнул так, что разрезал воздух. Белая морда опешила, остановилась, попыталась обойти мальчишку сбоку, но кнут засвистел прямо под рогами. Упрямая попыталась обойти с другой стороны, но кнут предупредил порыв, и бегунья сдалась. Развернувшись, она спокойно, не теряя достоинства, направилась к стаду, пощипывая по пути траву, всем видом показывая дружелюбие и смирение.

Соленый пот защипал глаза, тяжело дыша, Хонгрушка потянулся к бутылке… Но её нигде не было… Хонгрушка заметался. Потерял? Потерял! Искать – нет, не найти…

От этой мысли пить захотелось ещё сильнее. Во рту все пересохло – даже слюны не осталось.

Измученный Хонгрушка решил отвлечься и сесть напротив Белой морды. Так две пользы: о бутылке забуду и корову не прошляпаю. Легче караулить её здесь, чем ещё раз догонять!

С каждой минутой пить хотелось больше и больше. Он высматривал бутылку, но степь не отдает легко то, что забрала.

Теперь только ждать отца.

Солнце разошлось так, что сдалась даже Белая морда. Смышленая, даже здесь она не прогадала:  улеглась в краешке тени старой коровы.

Хонгрушка вскочил, как только в плывущей дымке различил отцовскую фигуру. Захотелось броситься к нему, но передумал. Осталось недолго.

 – Ну как? Справился?– спросил отец, сходя с коня.

 – Да, – нетерпеливо ответил сын, пытаясь разглядеть бутылку. Но её нигде не было.

Почему отец без воды? Как он мог забыть?! Сам-то он будет с водой, сейчас погонит скот и у скважины наберет, а обо мне не подумал…

 – Езжай домой, пока жара не началась, – сказал отец и вдруг вытащил из кармана два помидора, едва помещавшихся в руке. С теплой улыбкой он протянул их сыну и молча отправился к стаду.

Хонгрушка взял помидоры и покраснел. Тяжелые, упругостью давали понять – мясистые. Добыть их можно было только на водокачке по большой цене. Помидоры любят воду, а вода в совхозе привозная, дорогая, поэтому огородов не разводили. Хонгрушка прокусил алую кожицу и, жмурясь от удовольствия, вытянул из помидора весь сок так, что в ладошке осталось что-то наподобие сдувшегося шарика.

Второй Хонгр решил не трогать: вечером, когда отец, уставший от жары, седла, с пустой канистрой, будет загонять стадо, он приготовит сюрприз – тоже протянет ему помидор.

От принятого решения стало легко, и мальчонка, радостный и довольный, отправился домой, вспоминая, как лихо он справился с Белой мордой.