Завтрак был с восьми до девяти. Лида из моего домика могла проспать завтрак, завтракать своим из дома – и проснуться только к обеду. А потом заказывать у Эдама еду из поселка у подножья. Лида попала в команду черепашек-сангвиников к Саше Янченко и Лене Ситоковой.
«Образина» Лида олицетворяла мою шизофрению, страшное заболевание. Тогда шизофреникам растворяли много сводящих с ума таблеток по научению особ английской королевской крови. Открыли Америку с их наводки, и сейчас английские короли «правили балом».
Элен была «баптисткой» в семи поколениях, или одела маку такой «баптистки». Я – в десяти.
Из поселка у подножия горы нам могли привезти бананы по желанию. Мы оставляли деньги водителю или Эдаму и к следующей «трапезе» он привозил нам, что заказывали.
Американцы собирались с другими верующими баптистами своей маленькой группкой, молились, читали Библию и говорили о Боге – Иисусе Христе.
Каждое утро и вечер американцы встречали в беседке-столовой, где они молились до завтрака или ужина. Все верующие баптисты молились перед каждой едой. Наши в том числе. Они благодарили Бога, что он даровал им эту трапезу. Благодарили Иисуса Христа за все, что возможно, и просили божьей милости… Некоторые русские баптисты читали Библию и молились вместе с ними.
Некоторые русские даже умудрились привезти себе спиртного и втихаря «бухали» в «беседке-столовой». Среди них были Саша Янченко, Лида и Мария Бонтюк. … Американцы в беседке молились, русские в беседке бухали…
С утра субботы американцы опять молились в беседке-столовой.
Аня из моей команды «львов» и Саша Янченко тоже с американцами недавно стали баптистами, тоже читали Библию. Аня все выбирала, к какой русской секте примкнуть… В субботу вечером американцы даже пригласили Аню молиться вместе с ними.
«Умывальня» находилась недалеко от столовой. Умывальники-рукомойники были на все домики. Умывальники были железные с крышкой, по форме напоминающей чашку без ручки, как и многие чашки, были сужены к нижнему основанию. С железным немного клиновидным штырем посередине. В умывальнике посередине было отверстие, в котором плотно сидел стержень, при поднятии которого внутрь, из умывальника вытекала вода. Вода стекала в железные раковины на полу и оттуда в траву. Рукомойники крепились на столбики… Но все рукомойники были под навесом – умывание было централизованным. Каждое утро, день и вечер американцы наполняли рукомойники водой из пятилитровых бутылок.
С утра мы умывались, чистили зубы, потом шли завтракать. Я запомнила, что Аня с Людой обычно очень долго чистили зубы, больше трех минут. Стирали зубную эмаль.
– How are you today? – как обычно с утра спросила меня Анна, потерев меня по плечу. Ее голос был медленный и благостный. Она спрашивала, как обычно спрашивали «служители» Бога.
На второй день лагеря у всех команд был запланирован поход по горам к горному водопаду.
В каждой команде, в том числе «львов»-флегматиков, выбирали тимлидера голосованием. Команда выбрала, к моему глубочайшему изумлению, меня! Все голосовали – писали имя на беленьких в клеточку клочках бумаги. Мое имя было почти единодушно написано! А я выбрала в тимлидеры «маленького» Сашу. Американцы не могли быть лидерами. Они были здесь, чтобы дать нам раскрыться – мы выбирали только среди русских. Я должна была провести команду по маршруту…
Команды, чтобы не пересекаться, шли по одному и тому же маршруту с интервалом в полчаса. Первая команда выступала в девять тридцать, мы – в десять, команда после нас – в одиннадцать.
Я была в обтягивающей полосатой кофте с обрезанными рукавами в тонкую бело-черную полоску и голубоватых джинсах, с заклепками вместо ширинки. Ее мне отдала обеспеченная тетя, которая также одолжила мне спальный мешок. В горы в джинсах – то, что надо. Но не только я так оделась в горы, «большой» Саша тоже был в джинсах и не взял с собой спортивные штаны. Только русские в горах ходили в джинсах, а что – очень удобно! Американцы над нами потихоньку подшучивали – жить в двух часах от гор и не ездить в горы и даже не иметь спортивных штанов! Спортивных штанов у меня просто не было. У Саши, наверное, тоже.
В этот день мы шли в поход через лес. Эдам объяснил мне, как тимлидеру, что надо просто идти по тропинке, пройти мимо ручья до опушки. Тропинка одна, она виляет, но все равно выведет нас к цели. На опушке у нас будет пикник и обед. На одну и ту же полянку команды шли в разное время. Все маршруты до нас исследовал Эдам и выбрал оптимальный для новичков – большинства…
Эдам давал последние напутствия тимлидерам перед походом:
– Вы можете идти первыми. Можете в середине команды. Можете ее замыкать, – Я выбрала идти последней и присматривать за остальными…
Лена Ситокова была тимлидером сангвиников и шла первой, а потом в середине команды. Не знаю, кто был лидером у мышек-маусов.
Мы вступили в лес. Никто не шел группой, все сразу растянулись по дороге, как обычно бывает в таких случаях.
День опять же был погожий, а лес густой. Небо проскальзывало только в тонких бликах на земле и стволах деревьев. В лесу было свежо, даже прохладно и тихо… Эдам по маршруту оставил красные метки, и когда мы сомневались, куда идти, смотрели на красные тряпки на деревьях. Усыпанная гравием дорога превратилась в утоптанную тропинку, которая петляла, становилась то тоньше, то шире, то спускалась с гор, то цеплялась за корни деревьев, то катилась по крутым склонам. Иногда мы катились по ней, шли лесенкой, иногда скользили боком, постепенно превращая тропинку в отвесный склон.
Саша «маленький» сразу убежал по дороге из «красных тряпок» вперед, Джейк ушел за ним недалеко от нас. Он, как инструктор по скалолазанию должен был нас подстраховывать. Анна была в середине «растянутой» по дороге группы. В начале пути «большой» Саша немного позаигрывал «для порядка» с Аней… и убежал вперед за «маленьким» Сашей, мной выбранным лидером. Марину старший брат и отец увезли в город, Краснодар. Ее рана была очень глубокой, и в поселочной больнице ее хирург не смог нормально зашить. Она должна была скоро вернуться с новой аппаратурой для прослушивания…
Джейк хотя и был горным инструктором, но в поход пошел в сандалиях с резинками на плоской подошве. На мой взгляд его обувь была неудобной, не подходила для гор. Сандали плоскостопные, с плоской резиновой подошвой на черных резинках, перекрещенных на ступнях, через большой палец. Остальные были в кроссовках.
Я шла с Шерил и Аней, мы пытались о чем-то разговаривать. Мы замыкали. Аня задавала вежливые вопросы, старательно поддерживала диалог. Эдик говорил, что красные тряпки, как для быка, отца «маленького Саши», который дома ждал его самоубийства. Или для Яна Абдуловича Дажуху.
Аня в речи, как я заметила, часто использовала сослагательное наклонение, частицу «бы». Когда Аня говорила, она всегда как будто улыбалась своей красивой маленькой улыбкой.
– А ты часто бываешь в горах? – спросила Аня улыбаясь нежным голосом.
– Я нет, давно не выезжала… А ты?
– Я так. Иногда бываю с родителями…
Мы неловко замолчали… Но Аня не могла молчать и спокойно идти молча.
– Ты же на матфаке учишься?
– Да…
– Хорошо язык знаешь… – улыбнулась Аня.
– Да, спасибо. Долго с репетитором занималась…
Я придержала ветку, чтобы она не ударила Аню, идущую за мной. Аня ветки не придерживала.
Шерил то шла впереди нас, то немного отставала, но крутилась поблизости, мельком слушая наши разговоры.
Аня поддерживала диалог, хотя, как мне казалось, его можно было и не поддерживать.
-А я на лингвистике учусь… Классные американцы приехали!
– Да, классные…
Так мы проговорили с благовоспитанной Аней весь путь до ручья.
Аня всегда улыбалась, и я не могла представить ее без коронной милой вежливой улыбки.
Эдам говорил, что по дороге было пару трудных отвесных мест, и мы по маршруту ближе к концу будем переходить ручей.
Мы шли минут сорок по лесу. В трудных местах меня поддерживала Аня или Шерил. Потом вышли к ручью… Птицы щебетали… Солнце жарило головы и кепки. Кепки в лагере были необходимым условием.
«Маленький» Саша был без кепки – он не боялся поджариться. Ему уже нечего было бояться, самое плохое, что могло с ним произойти в жизни, уже произошло – его продали родители.
Анна с «большим» Сашей шли впереди, были незаметными и, казалось, совсем потерялись.
Как уже говорил Эдам, наш маршрут лежал через ручей. Если это был ручей, то очень крупный. Когда говорили о ручье, я представляла себе тонкий ручеек, который я переступлю ногой. Это же была почти горная бурная река с каменистым дном из крупных камней, очень холодная, чтобы перейти которую надо было разуться и закатать джинсы по бедра. Кто был впереди, уже перешел горную реку-ручей, назовем ее так, это ближе к правде.
«Ручей» в ширину был метров десять, иногда со скалистым дном, иногда мелкий и скользкий, иногда глубокий. Камни на дне были покрыты мхом и поэтому были скользкими.
Перед «ручьем» мы разулись. Джейк ждал нас. Он решил помогать перейти «ручей» Ане, поддерживая ее за руку.
Он начал подстраховывать Аню, но она сказала, что сама справится и пошла через «ручей» одна.
Последними переходили мы с Шерил. Шерил подстраховывала меня иногда, чтобы я не упала. Но мне это не нравилось – это я же тимлидер. Я должна сама справиться и подавать другим пример. Как и все горные реки, этот «ручей» был холодный, как лед. От холода сводило ноги. Иногда сильное течение било по ногам. Из-за «мохнатых» камней можно было подскользнуться.
Впереди был Джейк, уже на другом берегу. Он заинтересованно остановился и на миг замер, а потом спросил у Шерил:
– Вы справитесь сами? – Шерил уже помогала мне перейти. – Да, да, – махнула ему рукой Шерил, опять соскалившись в улыбке. Но Джейк смотрел именно на меня и как будто переживал именно обо мне, такой неспортивной. Он помогал Ане и переживал за русских девчонок. За Шерил он не нервничал.
Мы с Шерил взялись за руки. Шерил шла впереди, я последней. Пару раз поскользнувшись, но не упав, я намочила низ подвернутых джинсов.
Шерил помогла мне перейти по относительно мелкому, а Аня пошла в бок и попала на глубокое место… Она все равно оступилась и прямо присела в воду по пояс. Промочив темно-синие, почти черные спортивные штаны по кофту.
Джейк опять обеспокоено посмотрел на меня и на мгновение замер… Потом быстро убежал дальше по маршруту. Джейк был в мастерке болотного цвета с капюшоном и темных шортах до колен.
На другом берегу Аня уже выжимала кофту, Джейк сначала помогал ей, а потом быстро убежал вперед.
Мы стояли на мокрых, теплых на берегу камнях, засовывали ноги в мокрые кроссовки, откатывали слегка мокрые брюки. Шерил осмеивалась своей скалящейся улыбкой в тридцать два ровных белых зуба. Полотенец не было, мы вытирались носками и надеялись, что по дороге все высохнет.
Аня осталась на берегу раздеваться и выжимать трусы и штаны. Она сказала, что даже набрала камней в трусы, за ней поглядывал «маленький» Саша.
Потом она, как и мы с Шерил, неспешно пошла дальше по виляющей тропинке среди холмов догонять остальных. Аня весь оставшийся поход ходила с мокрыми штанами и трусами, пока мы не вернулись в лагерь, где она переоделась. Она сказала, что все нормально. Запасные штаны она в этот поход, конечно же, не взяла.
…Джейк помогал Ане перейти ручей – не мне, а Ане. Почувствовала ли я в этот момент укол ревности? Думаю, да.
Абсолютно неспортивная, выросшая без полноценной физкультуры, я преодолевала себя. До этого любая спортивная активность приводила меня в ужас. Сказывалась спецгруппа по физкультуре в школе.
Я в этот момент почувствовала себя победителем! На самом деле это был первый поход в моей жизни и первая река-ручей.
Мы с Шерил вышли из леса. Здесь нас поджидали Саши, «маленький» и «большой», Джейк и Анна. Мы еще подождали Аню – почти все львы в сборе!
– Саша – это тимлидер прошлого кэмпа сейчас, – сказал мне Джейк. – Прошлый тимлидер тоже убежал вперед… Парень, с которым я был в команде в прошлом лагере на прошлых выходных, шел первым. Он быстро убежал вперед, а мы шли за ним и помогали девчонкам – они не успевали. По дороге он растерял полкоманды. – Джейку, как я поняла по его тону, это было абсАнютно неправильно. Он даже прицокнул языком, как ему понравилось, что я шла последней и замыкала … Я бессознательно отметила, что он опять заинтересовался мной.
Шерил согласно кивала. Она тоже так думала. За этот лагерь я получше узнала Шерил. Она показалась мне очень взрослой, умной и начитанной, как говорила моя одногруппница. Шерил постоянно смеялась и казалась, или хотела казаться, веселой. Она смешила сама себя и окружающий. Постоянно хотела превосходить себя, искала себя умных собеседников. Первое время мне казалось, что ее речь можно как бы пропускать мимо ушей, проматывать. Она постоянно посмеивалась, и поэтому возникало такое чувство. Как будто, что она говорит, неважно. Но в лагере я поняла, что ее как раз стоит слушать. Она говорила что-то стоящее. Ум как будто спрятанный за маской неуверенности и веселости…
Часть маршрута за рекой уже была светлее. Из леса мы вышли и шли теперь по холмам к месту обеда. Дальше по холмам мы уже шли командой, которую я, как тимлидер, тоже хотела замыкать. Но мы больше не растягивались, как в походе, а шли слаженной быстрой кучкой и я могла не идти последней, как сказал мне Джейк. Мы поднимались по холмами. Быстро спускались… И здесь на кустах или невысоких деревьях иногда виднелись красные тряпки-маячки Эдама. По холмам мы бродили еще минут двадцать.
На холмах мы делали несколько «командных» фотографии. Если смотреть фото с того «блуждания» по холмам, то на многих фото Саша «большой» говорил как будто: «Бу», Аня с благородством настоящего льва рычала, вжившись в роль… Шерил с Анной держались за руки, как сестры. Их фигуры были одинаковыми. Шерил улыбалась широко, во все тридцать два ровных зуба. Она почему-то выглядела смешливой и абсолютно безобидной на всех фотографиях.
Мы долго бродили по холмистой местности, как мне показалось, по кругу тоже по тряпкам Эдама. Дольше, чем две другие команды. Потом вышли к поляне обеда.
Поляна, которая была целью нашего похода, была на открытой площадке у ручья-водопада. Здесь уже сидела команда черепашек, которые вышли из лагеря раньше нас. Они уже обедали…
Когда мне сказали, что мы идем к водопаду, я представляла себе большой шумный водопад, массивы воды, падающие с большой высоты. Но это был ступенчатый мелкий водопадик, максимальная высота падения воды не превышала полутора метров. Вода лилась по скалистым отвесным ступенькам в метр длиной, потом падала с невысоких ступенек, замедляясь на ходу на метровых плато. И становилась медленной. Ручеек мелел. Около места нашего пикника был мелким, просачивающимся среди крупных камней. Потом бежал дальше в горы. Вот это был настоящий ручей в моем представлении, бегущий неглубокой струйкой среди камней, мелководный и журчащий, в пару метров шириной. Не то что полурека, которую мы недавно переходили и которая напоминала о себе мокрыми джинсами.
Как в моем представлении ручей оказался рекой, то водопад оказался скалистым горным ручейком.
У камней и мелкой воды мы с Аней сфотографировались с Сулгвин из команды черепашек. Она опять претворилась, что тростник и спряталась за мной, надеясь, что ее не заметят…
В рюкзаке с провизией, который все время нес «маленький» Саша, был наш обед. На обед был плов и ярко-красный компот из ягод.
Мы расселись на пенки. Джейк, Шерил и я, как сегодняшний тимлидер, раздавали плов в одноразовых тарелках. На свежем воздухе голод разыгрался. К обеду появилась Марина, ее привез брат. Плов – удачное блюдо для обеда в лагере – стоит копейки, рис, мало мяса, лук, морковь, сытный и дешевый. Много риса и мало мяса. Мы пили красный компот. Потом обсуждали поход. Каждый похвалил меня, как тимлидера. Джейк в том числе.
– If someone wants to say something, you are welcome… – Джейк сказал это нам пренебрежительно и сделал приглашающий жест рукой.
Шерил рассказала притчу о влюбленной паре, что счастье не зависит от денег, что можно быть счастливым с любимым человеком и живя на три рубля. А закончила красивой фразой:
– Человек, который может составить вам пару, это может быть и этот, и тот. Главное, самому стать таким человеком, с которым можно связать жизнь и всю жизнь быть счастливым, самому быть хорошим партнером.
А я рассказала притчу о людях, которые много значат в наших жизнях. Я ее когда-то читала в учебнике Иветты Гариевны и которая тогда меня очень поразила:
– Назовите самого богатого человека мира. А последних Нобелевских лауреатов? А теперь человека, который помог вам в трудную минуту… Или того, у кого вы научились чему-то новому… А того, который когда-то вас сильно удивил. Никто не помнит лидеров вчерашнего дня. Аплодисменты стихают. Люди, которые что-то значат для нас, – это те, кому не все равно…
Мой рассказ произвел впечатление. Повисла восхищенная мной, теперь уже тишина. Но через несколько минут мы начали обедать…
Джейк как будто по-другому сейчас на меня посмотрел. Мне кажется, именно тогда Джейк опять выделил меня из остальных.
Я обратила внимание, что у Джейка на запястье была повязана тонкая красная веревочка – он носил ее постоянно. Марина спросила у Джейка, что это за веревочка:
– Эта оберег от моей жены. Она сказала мне никогда его не снимать…
Мы сидели, немного отдыхали и готовились к обратному пути. И тут Джейк, как будто поддавшись внутреннему инстинкту, абсолютно неожиданно положил мне на колени голову… Он положил голову мне на колени… И так лежал минут семь… Я обалдела от неожиданности и его смелости, или наглости – смотря как назвать. Я боялась дышать… Я не смела убрать его голову… Не смела двинуться… Мое сердце бешено билось.. Я боялась опустить глаза, чтобы посмотреть на его лицо… Я боялась дотронуться до его волос… Его голова так и лежала на моих коленях… Я сидела не двигаясь, краснея. Я что-то говорила… Я задерживала дыхание, чтобы живот меньше поднимался и грудь оставалась неподвижной… Я была девственницей, и такая близость мужского тела вызвала во мне внутреннюю дрожь и легкое половое влечение… возбуждение…
Через несколько минут он убрал голову… Наконец-то… Какое же облегчение я испытала тогда!
Потом я еще некоторое время сидела в оцепенении, не зная, как реагировать и что делать. Пока я приходил в себя, моя команда собралась в обратный путь, но уже не через лес, а по дороге. Сангвиники-черепашки тоже возвращались с нами.
Пока мы собирались, к нам подошла Женя Снисарь и сказала: – Знаешь, маленькая жена Джейка – это ты. – Я пропустила эту фразу мимо ушей, тогда не приняла близко к сердцу. Вообще не поняла ее смысла. Люди иногда говорили непонятные мне вещи, я не стремилась понять, что это значило.
Женя не ехала в лагерь. Ее привезла сегодня мама с Эдамом именно на эту поляну поговорить с нами, а потом увезла. Ее мама тоже занималась контрабандой оружия и помогала Эдаму. Так она стала в доле в контрабанде Калашниковых. Главная цель Жени Снисарь была, чтобы ее запомнила Марина-«лев»…
До поляны большой рюкзак с провизией, обедом, компотом и пенками нес «маленький» Саша по очереди с Шерил. Саша нес его почти весь путь, Шерил несколько холмов до поляны. Пенки были свернуты трубочкой и торчали по бокам рюкзака. Обратно рюкзак, намного полегчавший, нес горный инструктор Джейк по очереди с Аней.
День был солнечный. Мы возвращались в лагерь отдохнувшие после похода. Теперь полоса горизонта, линия между горами и небом была видна отчетливо. Небо было солнечно-голубым. Облака рваными и расплывчатыми. С одной стороны неба редкими, а с другой – сплошными. Они медленно плыли по небу. На противоположной зеленой горе у вершины лежали широкие полосы белого снега.
Обратно мы возвращались по гравийной дороге. Я болтала с Аней из своей команды.
– Ты сегодня молодец! – сказала Аня улыбаясь своим красивым маленьким тонким ртом. Голос у нее был высокий и тонкий. Она говорила улыбаясь.– Шерил сказала, что ты нас хорошо провела. Была хорошим лидером.
– Да, спасибо, – я тоже мило заулыбалась. Рядом с Аней хотелось тоже улыбаться, и мне она, если честно, нравилась.
Подошла Элен:
– How are you guys? How was your trip? Was it good? – Сказала Элен медленно и благостно. Как будто была очень благополучной… Хотя говорили, что она наоборот бедная. Элен носила зеленый платок, завязанный на голове сзади на узелок.
– Yes! Very good!
– Good! I’m glad for you! – Элен сильно тянула «oo», она быстро поводила по моему предплечью, как погладила. Создавалось впечатление, что Элен не интересовалась мальчиками как мужчинами и не рассматривала их в качестве спутников жизни – американцы относились друг к другу в половом плане только сразу как спутникам жизни и не меньше, что я оценивала положительно. Как сказал Саша Янченко, нам бы тоже так хотелось (особенно девушкам), но не та страна и культура. Не из баптистов мы, другими словами…
– Who was your leader? – спросила Элен у Оли.
– It was Arina.
– Oh, Arina?.. Good for you! Did you like it? – Элен показала неподдельный интерес.
– Yes, sure… – я усмехнулась.
Элен пошла с нами. Потом она спросила меня.
– What’s your faculty?
– It’s Applied Math?
– Math? Really? I thought that you study at English…
– No, it’s math!
– Oh, cool… Do you like it?
– Yes, I do…
– Мы сами выбираем себе предметы, которые учим в университете. Этим американское образование отличается от российского. У нас нет лишних предметов.
Большинство хорошо говорящих по-английски было с лингвистики. А я была хорошоговорящей по-английски с математики, некоторые были с геофака. Наприемер, Женя Снисарь, но она долго занималась с репетитором, как и я.
Американцы всегда спрашивали одно и то же, и так, выучив пару фраз, например, «маленькому» Саше, уже можно было что-то говорить…
– Ты промокла при переправе? – спросила Элен у Ани.
-Да, но все в порядке!
– Ты даже набрала камней? – Элен рассмеялась.
Аня только смеялась.
– Девчонки, ну кто у вас вел по маршруту? – Саша Янченко подошел к нам со спины и обнял сразу меня и Аню за плечи.
– Арина. Она хорошо нас провела!
– А наш тимлидер убежал вперед…
Мой триумф не вызвала дальнейших оваций и восхищений. Большемной никто не восхищался. Никто опять не заметил моей победы, что я была хорошим тимлилером, или все сделали вид, что это неважно…
– Ну все, девчонки! Я пошел!
И Саша побежал общаться с другими девчонками – Лидой и Марией Бонтюк. Он хотел всех охватить своим вниманием… Саша, как и американцы, стремился понять, кто из американцев и русских, есть кто. В лагере Саша часто носил джинсовую шапочку с опущенными вниз краями и казался мне милым.
Аня уже поговорила с Сашей Янченко из команды черпашек-сангвиников. И сказала мне:
– Лена Ситокова была лидером черепашек и выбрала идти первой. – Аня покачала головой. – Саша говорит, это было не очень. Лена чуть не растеряла полкоманды по пути, тех, кто шел последними.
Я отвечала односложно и была немногословна. И как говорили Ясе, чтобы общаться с американцами, иногда достаточно «небольшого знания языка». Правда, когда спрашивали меня, я могла что-то рассказать, в отличие от Яси Ворониной. И в отличие от Яси, понимала американцев, что они говорили.
Аня Петрилина и Лена Ситокова могли поддерживать долгий интересный и веселый диалог.
Я все удивлялась, как Шерил таскала такие большие рюкзаки, как две трети ее тела. Меня учили, что представительницам женского пола нельзя носить такие тяжести, плохо для будущего потомства. Шерил себя слабой и ранимой девушкой, видимо, не чувствовала. В такие минуты я думала, как же американцы-баптисты все-таки от нас отличаются.
Я увидела, как Шерил шла шаг в шаг за Райли, следовала за ним, копируя его шаги, его походку. Она любила копировать походки других. Было в этой ее привычке что-то странное, зловещее и неприятное. Как тревожное предзнаменование…
До ужина опять играли во фризби.
Перед фризби Шерил возила на себе в прямом смысле Райли, как на лошадке. Он сидел у нее на спине верхом, и она, держа его за икры, бегала по полю. Дженнифер тоже пробовала возить на себе Райли, но ей это не понравилось – таскать на себе мальчиков. Шерил пробовала возить на себе Джейка, но он, наверное, был слишком тяжелым. Морген тоже таскала на себе Эдама, но только изредка, я видела это однажды, а Шерил Райли часто, каждый день…
Все желающие разбились на две команды, примерно поровну американцы и русские, девочки и мальчики, сильные и слабые игроки, выбрали капитанов. Американцы играли хорошо. Русские хуже. Особенно ценились высокие игроки – им было легче ловить. Они как бы возвышались над толпой, ловили и передавали таким же высоким «однокомандникам» тарелку. Высокие игроки были на вес золота. Джейк был как раз таким – высоким, с ним стремились играть в одной команде. Игра была захватывающей и быстрой… Никогда не забуду, как Джейк стоял, кидая фризби. Его высокая уверенная фигура возвышалась над бегущей стадом мелкотней. Он стоял ровный незыблемый, с рукой, поднятой над всеми и уверенно с размаху кисти или даже всей руки кидал тарелку, которая летела далеко, ровно и высоко. Ее невозможно было сбить не подпрыгнув высоко, или же ее специально никто не сбивал – американцы производили впечатление на русских…
Эти американцы-баптисты были спортивнее русских, как девочек, так и мальчиков. Даже взрослые Эдам и Морген бегали за мячом. Бегающих русских их возраста я с трудом могла себе представить.
Из русских во фризби хорошо играла блондинка Саша из команды меланхоликов. До лагеря я ее несколько раз видела в американском центре, но в одну группу мы не попадали. Она была из многодетной семьи. Невысокая, очень худая. С жидким каре выше плеч. У нее был острый нос, тонкий рот, голубые блеклые глаза – красивые черты лица. Она была ниже меня. У нее один передний зуб был заметно дальше другого и немного синий. Этим она мне и запомнилась почему-то. Она была с третьего курса лингвистики. Наверняка, говорила хорошо на языке. Но говорила мало. Она хорошо знала Таню Соснянскую. Была то ли ее одногруппницей, но однокурсницей точно. Саша была из многодетной семьи и поступала по льготам. Я с ней практически не пересекалась на американских встречах и в одну группу не попадала. Она хорошо играла, быстро бегала, высоко ловила, была сильным игроком в малознакомую игру. Но производила «потасканное» впечатление, «покуривала» травку, встречалась с парнем старше себя, за тридцать. Ее «продали» родители в проституцию, и говорили, что скоро она заболеет раком и умрет – болеть ей недолго … Она уже сделала от своего парня аборт или даже два, Саша принимала антибиотики на ранних сроках, еще не зная о беременности… Она редко ходила на американские встречи, но я почему-то ее хорошо запомнила…
Я отдыхала, сидя на траве. Я садилась прямо по-американски на траву, не боясь испачкать джинсы или простудиться.
– Вот если ты не уедешь, тогда да, они тебя запомнят… – сказала Дженнифер. Тогда они запомнят тебя до конца дней. – Я опять не поняла, о чем это она говорит.
Потом, когда все устали, разошлись по домикам, Райли с Джейком и Эдамом стали играть в футбол уже по всем известным правилам. Потом собрались на ужине…
Сулгвин пошла в заросший пруд недалеко от лагеря и притворилась тростником.
-А мы видим тебя! Мы все равно тебя видим! – кричала ей Элен. – Иди к нам, Сулгвин!
Ужинали в крытой беседке-столовой….
Вечером в субботу Эдам и Ко ограбили банковскую кассу в поселке у подножия этих гор. Говорят, в перестрелке даже убили кого-то из русских полицейских, и убил тезка Эдама, «груздь», он отзывался на имя Келвина, а приехал под документами Джоша. Поэтому буду звать его Келвином-Джошем. Келвин-Джош был «опоссумом», ел органы животных, и так мог частично видеть будущее. Убитый им полицейский уже болел раком. Принимал химиотерапию, и его «продала» мать, вылезала из «шлюх», он совсем лысый был. Лучше умереть в перестрелке. Тогда родители получат компенсацию… Перед этим Келвин-Джош посмотрел, где жил этот полицейский, проверил его химиотерапию. Поговорил с матерью: – Убей, сделай милость, – сказала она Келвину. Но он его только тяжело ранил, полицейский умер в больнице, его могли спасти, и остался бы только маленький шов, но от этой раны он мог и умереть. За матерью было последнее слово… Так все умирали. Постепенно… Сначала таблетка, потом «тикание», потом рак, операция, химиотерапия и т.д. В честь этого мы делали фото на проезжей дороге, посыпанной черным мелким камнем, «Земля, небо и мы», имея в виду, что полицейский находился между землей и небом. Чтобы в фотографиях оставлять подсказки тем, кто когда-то будет разбираться, что происходило в этом американском лагере в то лето…
Автор публикации
