12\02\2019 Виктор Балена
ПОЭТИЧЕСКОЕ ВОЗЗРЕНИЕ ПОЭТА
НА ПРИРОДУ ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА
Владислав Сурков: Долгое государство Путина
Статья В. Суркова «Долгое государство Путина», весьма затейливая «новинка», в духе Г. Павловского, или кого-то ещё, кто пытается идейно вписаться в картину современного мироустройства, где реалистически выстроенная «система», могла бы доминировать над иллюзиями «свободного государственного строительства».
«Отказ от этой иллюзии в пользу реализма предопределенности привел наше общество вначале к размышлениям о своем, особом, суверенном варианте демократического развития, а затем и к полной утрате интереса к дискуссиям на тему, какой должна быть демократия и должна ли она в принципе быть». В том смысле, что «мы и сами с усами – не такое строили», а чтобы как-то оправдаться, в том смысле, что «мы ни чем не хуже их», потребовалось «системе» придать форму и наполнить форму соответствующим содержанием, в противном случае, рассуждения о «долготе государства Путина», могут быть подвергнуты критике в будущем, как паранормальные или ошибочные.
Ничем не обременённое свободное творчество Кремлёвского демиурга В. Суркова глубоко впечатлило сенатора А. Пушкова, который написал, что «в ближайшем будущем, скорее всего, не появится работы, которая сможет с ней сравниться». И ещё: «Статья В. Суркова — продолжение цикла его работ, имеющих целью формирование идеологии современного российского государства. По полемическому потенциалу и объему тезисов это, конечно, не статья дня, а пока статья года”.
Я вспоминаю статью В. Суркова «Одиночество полукровки» и что-то мне подсказывает, что знаменитая цитата о «терниях и звёздах», кажется благополучно нашла завершение в нынешней статье «Долгое государство Путина»
«Россия – это западно-восточная страна-полукровка. С ее двуглавой государственностью, гибридной ментальностью, межконтинентальной территорией, биполярной историей она, как положено полукровке, харизматична, талантлива, красива и одинока». /Одиночество полукровки. В. Сурков, 9 апреля 2018 года. «Россия в глобальной политике»/
То есть меньше, чем за год Россия В. Суркова преобразилась и ушла в прорыв: «Невозможный, противоестественный и контристорический распад России был, пусть и запоздало, но твердо остановлен. Обрушившись с уровня СССР до уровня РФ, Россия рушиться прекратила, начала восстанавливаться и вернулась к своему естественному и единственно возможному состоянию великой, увеличивающейся и собирающей земли общности народов».
И наконец, со свойственной только поэту откровенностью, В. Сурков заканчивает рассуждения о «полукровке» такими строками:
«Будет трудно, не раз вспомнится классика отечественной поэзии: «Вокруг только тернии, тернии, тернии… б***ь, когда уже звезды?!»
Чаяния и сетования о том, что в современной России отсутствует идеология, получили наконец отповедь в статье В. Суркова. Особо любознательных отсылаю на «Эхо Москвы», к статье М. Шевченко «Поговорим о статье Суркова», как наиболее здравое и непредвзятое рассуждение, и не такое длинное, как моё.
И так, кто ещё не понял, сообщаю, что «тернии пройдены» и мы теперь прямиком к «звёздам».
В этой статье меня больше всего зацепили поэтические метафоры и выражения В. Суркова, и то, как в особенной стилистической манере изложен взгляд поэта на «формирование современного российского государства». Я полностью согласен с сенатором Пушковым, что «в ближайшем будущем, скорее всего, не появится работы, которая сможет с ней сравниться». Мне, думается, что не «появится работы» такой ни в будущем, ни тем более в настоящем.
Мне страшно любопытно, как всё-таки поэт в России становится чем-то больше, чем поэт? Как всё-таки так происходит, что из поэта выходит, минуя там разные тернии на пути, прямиком … «б***ь», к звёздам?
Наш Хозяин – Денница. Мы узнаём его стиль.
К Рождеству вместо снега он посылает нам пыль.
Мы плетемся в обозе его бесконечной орды.
Я буду – как ты.
Ты будешь – как он.
Мы будем – как все.
Он всегда впереди в алом шелке на бледном коне,
Мы за ним по колено в грязи и по горло в вине.
И вдоль нашей дороги пылают дома и мосты.
Я буду – как ты.
Ты будешь – как он.
Мы будем – как все.
Пусть тебя не смущает обещанный к завтраку суд.
Бог простит и себя, и его, и сто тысяч иуд.
Так до встречи в раю, где цветут ледяные цветы.
Я буду как ты,
Ты будешь как он,
Мы будем как все.
«Будем как все». В. Сурков
В. Сурков начал учёбу в Московском институте стали и сплавов (1982 – 1983) продолжил учёбу в Московском институте культуры на факультете режиссуры массовых театрализованных представлений, но не окончил эти вузы.
Есть в стилистике статьи что-то от сценария массового театрализованного представления. В кратком предисловии следует короткий экскурс в прошлое русской цивилизации, у истоков которой стояли Иван III, Петр I, Ленин и Путин.
«Русской истории известны, таким образом, четыре основные модели государства, которые условно могут быть названы именами их создателей»
Государство Сталина стыдливо замалчивается, словно бы его и не существовало. Выброшено имя Сталина, и новый взгляд на историю готов. Ни «пятилеток», ни войны с фашизмом, ни атомного проекта – ничего этого как бы не было. Ленин и сразу Путин. Красиво.
«И вот – государство Россия продолжается, и теперь это государство нового типа, какого у нас еще не было. Оформившееся в целом к середине нулевых, оно пока мало изучено, но его своеобразие и жизнеспособность очевидны».
Тональность повествованием всё гуще, словно бы автор диктует кому-то, кто внимает и записывает директиву, подлежащую исполнению: «Необходимо осознание, осмысление и описание путинской системы властвования и вообще всего комплекса идей и измерений путинизма как идеологии будущего»
Это место надо особенно выделить, так как оно служит фундаментом «идеологии будущего», какой «Она или Оно» видится поэту.
«Сложившуюся систему властвования» необходимо осознать, «комплекс идей и измерений путинизма» осмыслить, и как «идеологию будущего» описать. Соратников Быкова, Маринину, Донцову, Ерофеева, Акунина, Улицкую в «ружьё» (в смыле к «перу»), чтобы описать «комплекс идей и измерений путинизма как идеологии будущего»
Далее следует разъяснение директивы и прямое указание, как надлежит её исполнять: «Описание должно быть исполнено не в стиле двух пропаганд, нашей и не нашей, а на языке, который и российский официоз, и антироссийский официоз воспринимали бы как умеренно еретический».
Зарвавшихся «еретиков», будут, разумеется, привлекать и осаживать «мерзавцами», т.к. для сдерживания мерзавцев используются мерзавцы т.е. «подлеца подлецом вышибают…» Для этого в арсенале средств «Имеется широкий выбор подлецов и запутанные правила, призванные свести их борьбу(мерзавцев) между собой к более-менее ничейному результату. Так возникает благодетельная система сдержек и противовесов – динамическое равновесие низости, баланс жадности, гармония плутовства»
В этом случае, по мысли автора, средства и приёмы Западной демократии вполне даже годятся для производства низких целей. Достаточно угол зрения незначительно изменить. «Если же кто-то все-таки заигрывается и ведет себя дисгармонично, бдительное глубинное государство спешит на помощь и невидимой рукой утаскивает отступника на дно».
Здесь надобно слегка притормозить, чтобы прийти в себя от эскапада виртуозного новояза. «Такой язык может стать приемлемым для достаточно широкой аудитории, что и требуется, поскольку сделанная в России политическая система пригодна не только для домашнего будущего, она явно имеет значительный экспортный потенциал, спрос на нее или на отдельные ее компоненты уже существует, ее опыт изучают и частично перенимают, ей подражают как правящие, так и оппозиционные группы во многих странах»
Вертятся «западные головы», по сторонам озираются в поисках иного смысла, иной откровенной правды, ибо нет у них в отечестве своего пророка, как у русских, да и где взять, когда куда не кинь всюду «глубинное государство», а у России во весь исполинский размер встаёт «глубинный народ».
Термин «глубинное государство» родился в телесериалах американского телевидения, при посредничестве которого в сознание америкосов внедряется идея заговора, родившегося в недрах аппарата государственных служащих. Оно быть может и так, скорее, что так оно и есть, но нам-то какое дело? Нам бы со своими разобраться. И тут автор изящно ретируется, и пространно намекает, что «Наша система, как и вообще наше все, смотрится, конечно, не изящнее, зато честнее. И хотя далеко не для всех слово «честнее» является синонимом слова «лучше», оно не лишено притягательности»
Статья, точно без преувеличений, смахивает на синопсис какого-нибудь сериала с «Первого канала», где два президента антипода ведут скрытую борьбу за мировое господство. Первый борется с «глубинным государством», Второй, победив «глубинное государство» борется вместе с «глубинным народом» за искоренение остатков того самого, с чем борется Первый и не может победить. А помогает Второму талантливый поэт.
Текст статьи странный, не конструктивный, без адресный. Эдакая маниловщина, пребывающего в нирване кабинетной роскоши, чиновника. «Всё от недогруженности чиновничества, – скажут многие. Слишком много свободного времени и слишком много денег уходит на его освоение». А я возражу: «такая статья никому явного вреда может и не сделает, если человек где-то случайно о ней услышал, однако при чтении притягательность её значительно снижается, чем то же самое воспринимается на слух с чужих слов. Если все наши чиновники думают, как пишут, то хочется спросить Клинтоншу: «Мы уже всё или ещё перезагружаемся?»
По мнению В. Суркова «глубинного государства» в России нет, оно все на виду, зато есть глубинный народ». И вот эти «две жизни» – «глубинное государство» и «глубинный народ», как раз и тревожат автора статьи, т.е. одна «глубинная» (поверхностная) которой нет, и «глубокая» которая есть всегда и никогда не исчезала, на поверхности не показывается, а живёт на глубине совсем другой жизнью. Редко, изредка только эти «две жизни» «проживаются в противоположных направлениях, иногда в совпадающих, но никогда не сливаются в одну».
Трудновато для усвоения, но перечитайте ещё и ещё, и увидите, что здесь-то и гнездится яйцо истины. Как слить две «жизни» в одну национальную жизнь? Не объединить, заметьте, а именно «слить».
С «глубинным народом» всегда канительно и хлопотно так как он себе на уме, и никогда не знаешь, что он думает и чего хочет.
«Равен ли глубинный народ населению или он его часть, и если часть, то какая именно?»
Вопрос для автора остаётся без ответа. Сам Г. Павловский, думаю, затруднился бы дать системный ответ. «Народность, что бы это ни значило, предшествует государственности, предопределяет ее форму, ограничивает фантазии теоретиков, принуждает практиков к определенным поступкам. Она мощный аттрактор, к которому неизбежно приводят все без исключения политические траектории. Начать в России можно с чего угодно – с консерватизма, с социализма, с либерализма, но заканчивать придется приблизительно одним и тем же».
Продираясь сквозь плотность народной супер-массы, автор приходит к тому, что «народность» (народ) в его историческом воззрении на природу государственности является и рулём, и тормозом одновременно. Обладая культурной массой, он придавливает элитную прослойку, сжимает её до того, что та время от времени норовит космополитически воспарить. Я не шучу, а настойчиво пытаюсь истолковать поэтический слог поэта В. Суркова, и каждый раз отступаю перед натиском подлинного текста: «Своей гигантской супермассой глубокий народ создает непреодолимую силу культурной гравитации, которая соединяет нацию и притягивает (придавливает) к земле (к родной земле) элиту, время от времени пытающуюся космополитически воспарить».
Встаёт сам собой вопрос о том, что с этим народом делать? Как, грубо говоря, снять ногу с тормоза и взять у него руль в свои руки? И здесь у автора прорывается то, что так долго томилось и взращивалось. Он откровенно нам несёт то, о чём мы и сами догадывались, как о свершившемся, но думали, что это только в наших путанных мыслях нам так казалось, что этого может быть и не быть!
«Умение слышать и понимать народ, видеть его насквозь, на всю глубину и действовать сообразно – уникальное и главное достоинство государства Путина»
То есть смычка «глубинного государства», которого нет, с «глубинным народом», свершилась (получилось таки), и в наличии имеется «уникальное и главное достоинство» – славное прошлое, переходящее в счастливое настоящее. Мы как-то прозевали, прохлопали «народное государство» выстроенное системой. Нам уже завидуют и берут примеры целые страны. Чуть ли не континенты, и мы давно в нём живём, а всё не знаем, как нам обустроиться, и какого рожна ещё надо. «Такая система, – убеждает нас В. Сурков, – эффективна, а следовательно долговечна».
Всех, «народных» и «элитных» В. Сурков предупреждает, что государственная система в достоинстве своём сложилась (не перепутать ударения) надолго – почти что навсегда.
«В новой системе все институты подчинены основной задаче – доверительному общению и взаимодействию верховного правителя с гражданами»
То есть по определению автора у нас и Президент и Верховный Правитель имеется в одном лице при народе в народном государстве.
Наконец, как туз из рукава или рояль из кустов, словно бы случайно, выскакивает на страницу программный документ «системы»: «Различные ветви власти сходятся к личности лидера, считаясь ценностью не сами по себе, а лишь в той степени, в какой обеспечивают с ним связь. Кроме них, в обход формальных структур и элитных групп работают неформальные способы коммуникации. А когда глупость, отсталость или коррупция создают помехи в линиях связи с людьми, принимаются энергичные меры для восстановления слышимости»
То есть, я так понимаю, глухих будут удалять из зала.
«В России политическая система пригодна не только для домашнего будущего, она явно имеет значительный экспортный потенциал, спрос на нее или на отдельные ее компоненты уже существует, ее опыт изучают и частично перенимают, ей подражают как правящие, так и оппозиционные группы во многих странах».
Это, пожалуй, потянет на выражение Троцкого о том, что Россия должна быть брошена в топку мирового пожара, ради всемирной революции. Или зажигательная американская идея «много маленьких ветнамов» зажгла так, что полыхнуло по всей Азии, Африки и докатилось аж до Европы.
«Перенятые у Запада многоуровневые политические учреждения у нас иногда считаются отчасти ритуальными, заведенными больше для того, чтобы было, «как у всех», чтобы отличия нашей политической культуры не так сильно бросались соседям в глаза, не раздражали и не пугали их. Они как выходная одежда, в которой идут к чужим, а у себя мы по-домашнему, каждый про себя знает, в чем» Думайте что хотите, но речь, кажется, идёт о «голом платье Короля»
Я, возможно, ошибаюсь, но автор намекает Нам на то, что пора бы «вернуть Царя на место». Мне показалось, нам прививают новую идеологему, где доминантой является личность, с легитимацией царской прививки.
«Было бы упрощением сводить тему к пресловутой «вере в доброго царя». Глубинный народ совсем не наивен и едва ли считает добродушие царским достоинством. Скорее он мог бы думать о правильном правителе то же, что Эйнштейн сказал о боге: «Изощрен, но не злонамерен».
В этом месте меня аж подбросило. Это не столько выражение безбожное, сколько циничное предопределение.
На пути к «царствованию» даже не нужно менять Конституцию, можно произвести некоторые перестановки в ветвях власти, где Патриарх с «шестого» переместится на «второе» место в иерархии и тогда достаточно помазать «Верховного» и легитимность на Царство гарантировано.
Спрашивается: «Зачем Царь?!»
Если Трамп не в силах справиться с «глубинным государством» у себя в США, то бессмысленно бороться с «глубинным народом» России, впитавшим тысячелетние традиции свободы, любви и благоденствия, исповедующий Иисуса Христа и Троицу единосущную. Не проще ли договориться с одним «легитимным Верховным»?
«По существу же общество доверяет только первому лицу. В гордости ли никогда никем не покоренного народа тут дело, в желании ли спрямить пути правде либо в чем-то ином, трудно сказать, но это факт, и факт не новый. Ново то, что государство данный факт не игнорирует, учитывает и из него исходит в начинаниях».
Человек, написавший такое, представляется мне необыкновенным, каким Н. Гоголь в поэме «Мертвые Души» описал Манилова: «В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой приятный и добрый человек!» В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную»
Николай Васильевич Гоголь, по определению Ламброзо, был душевнобольной. «В своём произведении «Мертвые Души» Гоголь с таким остроумием изобразил дурные стороны русской бюрократии, что публика сразу поняла необходимость положить конец этому чиновничьему произволу, от которого страдают не только жертвы, но и сами палачи. За повесть «Тарас Бульба» поклонники называли его русским Гомером, как вдруг его стала мучить мысль, что слишком мрачными красками изображённое им положение Родины может вызвать революцию, а так как революция никогда не останется в разумных границах и, раз начавшись, уничтожит все основы общества – религию, семью, – то, следовательно он окажется виновником такого бедствия».
Если кому-то взгляды В. Суркова покажутся не столько радикальными, сколько гениальными, то у Ломброзо на это есть весьма краткое заключению: «если найдутся люди, ещё сомневающиеся в том, что гениальность может проявляться одновременно с умопомешательством, то они докажут этим только – или свою слепоту, или своё упрямство»
Из русского народа не удаётся создать «массу управляемого хаоса». Народ по-прежнему духовно высоко организован в Троице Единосущной и сплочён верой в Иисуса Христа.
Русский Народ свят, велик, недосягаем.
*
Виктор Балена
Автор публикации
Классный материал!