Поэт
Я за всю свою долгую жизнь, лишь однажды
оказался в компании с настоящим поэтом.
Произошло это событие в уютном итальянском кафе,
куда я попал случайно, через знакомых.
Компания собралась по случаю юбилея поэта,
которая прошла в краевой библиотеке.
Мне надо было ехать домой
сразу после ее завершения,
но был расстроен тем, что надо было подождать спутников,
с кем я приехал в этот город, которые после официальной ее части
собрались отметить это событие.
От вынужденной компании я не ожидал ничего интересного.
Я не пью совсем, поэтому стараюсь обойти все мероприятия связанные с распитиями.
Но раз так получилось теперь, я смирился с обстоятельствами и пошел в кафе со всеми.
Расположившись за общим столом, я начал пробовать с любопытством
экзотические салаты итальянской кухни и слушать музыку.
В углу музыканты играли итальянские мелодии.
Играли вдвоем: бородатый мужчина с молодой женщиной – на валторне и мандолине,
что стало очень необычным для меня.
Итальянская классика плавно и размеренно окутывала небольшое помещение полуподвала, очаровывая и приглушая шум компании особым европейским колоритом.
Со временем я ощутил, что кафе имеет отличный дизайн
и изысканную кухню. В вырезанных нишах в стене
горели тусклые свечи: полумрак наводил на обычную трапезу
романтический стиль, и люди приглушенно шептались, тихо
звеня посудой и негромко чокаясь бокалами. Я сидел молча особняком,
не вникая в разговоры вокруг.
При этом старался представить Италию времен Ренессанса,
но рядом болтливая соседка сбивала мои представления, возвращая к этому банкету.
Голоса постепенно начали повышаться,
и непривычная для меня обстановка, казалось бы,
предполагала вполне обычный исход таких встреч.
Пошли торжественные тосты, хвалебные речи, ужин стал затягиваться и я уже
с нетерпением поглядывал на часы.
Встреча наша была посвящена юбилею абазинского поэта, куда был приглашен другой
поэт, из столицы, который переводил
нашего поэта на русский язык, но, по мнению многих его поклонников – неудачно.
Я тоже из их числа, и к нему отнесся с самого начала, как-то…, без особого восхищения.
И вот, под конец застолья, его попросили прочесть свои стихи,
некоторые из них, особые для него.
Подвыпивший поэт встал, и, вскинув руку, стал читать.
Зал умолк, и мой скепсис исчез сразу, как услышал первую строфу его стиха.
И… вот какая неожиданность! Вместо ожидаемого, обычного чтения стихов( с легким завыванием- стилем поэтов),
я услышал естественный, без пафоса голос и впечатляющую поэзию!
Я ощущал постепенно силу его таланта и воображения! Поэт читал слова, ни на миг,
не задумываясь над следующей фразой, и они текли
из его уст непрерывным водопадом, гармоничным и чудесным сплетением слова и образа, в
стиле большой поэзии, которую, я так же переживал еще раньше,
от поэзии русских классиков и того, переводимого им, абазинского поэта.
Метафоры оживали, выстраивая картину, соединявшую
логику его слов с моим виртуальным миром.
Я не понимал, почему с таким волнением и трепетом реагирую на, казалось бы, обычные слова.
Может обстановка необычная влияла, музыка, полумрак…
Кафе превратилась в импровизированную сцену,
и даже болтливая соседка замерла от неожиданности
и стала для меня частью декорации этого поэтического спектакля.
Я неожиданно для себя обнаружил атмосферу, в которой пребывал часто как художник,
когда вливался в восхищенную толпу под впечатлением гениальной картины.
В этот момент мне отчетливо были видны
эти осязаемые узы, эти связующие абстрактные нити
впечатляющей поэзии, от которого люди духовно роднятся.
Обычный человек, ничем не примечательный,
с видом простого обывателя, несет в себе мир образов с диапазоном
огромного регистра тонов и полутонов, как в классической музыке,
что становится удивительным, как такой худощавый поэт,
удерживает свою необъятность.
Как не унесет его в космос за собой этот воздушный шар, казалось бы, устремляющий в небо
заполненный его образами.
Я смотрел на него уже совершенно другими глазами.
Зрители, сидя со своих мест, аплодировали ему, и я вместе с ними стоя,
восхищенный до крайности его дарованием.
Мы ехали обратно домой, дорогой моего далекого студенчества, того
времени, когда и зарождались чувства к самой поэзии и искусству.
Я смотрел в ночь, сквозь окно автобуса,
возбужденные образы перед глазами отображались на вспотевшем стекле.
И я был счастлив, что имел причастность к этому,
оказавшемуся необыкновенным, вечеру.
Может все это стало необычным
от того, что я привык к другим вечерам, компаниям с другими интересами.
Когда под воздействием спиртного в толпе разгораются совсем другие страсти, нежели поэзия.
Что я видел так часто у себя в ауле: пустые сплетни, пошлые анекдоты, танцы и песни под национальную гармонь в стиле шансона?
Кто бы у нас додумался встать среди захмелевшей компании, и начать читать стихи? Поговорить об искусстве, оставив недопитым бокал…? Может в этом контрасте и скрывалась загадка моего очарования этим поэтом.
Московские улицы, городские парки, древняя архитектура,- о чем читал поэт,
привлекали красотой богемной столичной жизни,
частью которого я стал на короткое время; пробуждали воображение,
сопоставляя эти картины со своей окружающей реальностью.
Наверное, где- то осталась эта поэзия жизни
позади, до конца не осознанной, такую, которую я увидел сегодня.
Поэзия красивых вещей с большим смыслом,
чем мы окружены повсюду в обычной обстановке,
но не находим в них ничего поэтического сами,
пока нам не покажут, и не встряхнут душу так эмоционально,
как неожиданно встряхнул этот московский поэт – своим талантом.
Я сожалел о чем- то…, о чем-то упущенном – в деталях жизненных лет, о чем- то потерянном в суете жизни, о чем-то благородном и величественном, выскользнувшем из моей памяти, но не понимал конкретно, о чем именно мое проснувшееся сожаление.
Я уезжал из города с чувством обновленной душевной чистоты и морем
впечатлений, которое я никогда не испытывал в подобных компаниях.
Автор публикации
я , наверное это видно сразу, начинаю только как то излагать свои мысли в виде коротких рассказов. буду признателен писателям со стажем за объективную критику.