В метро я ощущаю разницу настроения толпы – если уезжая с Красной площади, кругом звенел глупый тонкий смех сорочинской дурочки, то сейчас выпирает удивление, они ошеломлены тем, что я попала на заседание, они считают, что я приехала поглумиться над поверженным, что я торжествую, что я праздную победу. Они не связывают воедино все события, его движение ко мне, последующее непонимание, брань, мой вскрик «Матерь Божья, помоги!» и его арест. Они не понимают, что хороших умных людей, имеющих так много сходных точек зрения (при имеющейся, конечно, разнице, а это нормально, так и должно быть), просто стравили между собой, просто не дали развиться симпатии и взаимопониманию, и в этом трагедия, и не могу я, конечно, ни радоваться, ни ликовать, хотя весть о постигшем его наказании вызвала у меня одновременно слёзы и смех. Я смеялась, потому что он очень сильно меня обидел, и плакала, потому что его затравили, и он срывал зло на всех, как мучают порой меня, и я срываюсь на своих девчонках. Езда занимает примерно час, в вагоне на меня пялится какой-то высокий черноволосый мужчина, но настолько нагло и открыто это делает, что я холодно приподнимаю брови и высокомерно усмехаюсь. На поверхности я захожу в супермаркет и покупаю себе каких-то булочек и попить, а ещё шампунь. Дожила – из Москвы вожу себе шампунь, потому что в моём городе эта марка исчезла. На кассе завязывается какой-то незатейливый разговор, и Москва устами одного из своих жителей говорит мне: «Может, она ещё вернётся за шампунем». Я посмеиваюсь, складываю снедь в пакет и выхожу на сумеречную улицу. Автовокзал через дорогу, я иду к светофору, там пешеходный переход. Останавливаюсь – пешеходам загорается зелёный свет. Но слева несётся на полной скорости белая длинная иномарка, я каким-то шестым чувством понимаю, что она как-то не собирается останавливаться, что машина не сбрасывает скорость, и замираю. На полной скорости, на красный свет, водитель и пассажирка пролетают мимо, и я не сразу, заторможенно, понимаю, что чудом остаюсь жива. Я снова жива, но плохо понимаю этот факт. Меня пытались убить, всего час назад я убежала из Басманного суда, где судят моего прилюдного обидчика. Я думаю, что это украинская мафия, ибо меня «подписывал» в фейсбуке Скворцов, а популярно объяснял за бан на конте воин пригожинской фабрики. И букет без букета, и бан как слово, обозначающее заказ на убийство – интернет шагает по планете. При входе на территорию автовокзала Красногвардейская стоит охранник – вылитый Шлыков, у меня создаётся впечатление, что это их старший, он мельком осматривает мои вещи и чуть не всхлипывает: «Сожрала, победила, сожрала». Мне становится трудно объяснять все эти лица и реплики собственной паранойей, это какая-то волноуправляемая игра, на ум идут российские сериалы на тему секретных разработок управления людьми через излучение волн, будто мы уже сейчас с внедрёнными в мозг и нервные узлы чипами, и наступил Армаггедон, Апокалипсис и Конец Света одновременно. У меня разряжается телефон, я кидаю сотню в автомате на улице и в начале девятого отбываю из Москвы. Рядом со мной у окна сидит девушка, похожая на одногруппницу по филфаку и глупую родительницу с асиных танцев, которая покупала подарки, на выезде из Москвы она указывает мне зелёную уличную рекламку: «Твой дом – здесь», закутывается в куртку и засыпает, с виду напоминая свёрток с трупом. Да, я теперь одна, слишком сложная игра. До полуночи ко мне клеится водила автобуса, развлекая пассажиров каким-то полицейским сериалом, где мелькают актёры, похожие на Антропову и псаломщика, они соединены там вместе, потом я задрёмываю, и в шестом часу утра возвращаюсь домой. Нас пытаются ссадить у гостиницы, им так и хочется поиметь меня в этом здании, но я встаю на дыбы – с какой радости я должна ещё тратиться на такси, и доезжаю до автовокзала. Ленту Басманного суда я не читала, сми тоже, именно так я, повторяя за Поповой, забивала по ночам инфу, именно так я опишу свою поездку по приезде, именно это имел в виду Карпов. Я там была, поэтому мне не нужна их информация, когда меня там нет, я читаю, что пишут, а, порой, и вбрасывают другие люди. А вбросов, судя по тому, что я видела и что они писали, уйма. Ложь якобы во спасение, непонятно, во чьё.
Фотографии я выкладываю на нескольких страницах в этот же день, несколько других, отсекая суд, на другой фейсбучной страничке 17 января, параллельно пытаясь влиять на навально-ментовскую борьбу; текст пишу на следующий день, в прозе.ру, где писала про поездку по реновации, обдумав и осмыслив, что и как написать. После того, как стало понятно, что мой приезд мог что-то решить при ином поведении участников процесса, я обращаюсь между строк к тем, от кого зависит решение по ним, я с теплотой пишу о людях, которые отнеслись к нам обоим с пониманием, пишу, стараясь никого не обидеть и не задеть. Всё-таки он прошёл мимо, как, впрочем, и я никак не проявила себя при встрече, поэтому я довольно холодно, без эмоций, вбиваю слова в рамку, немного избавляя себя от ответственности за этих людей, очень уставшая от напряжения и недосыпа. На руках у меня видео, но я настолько послушная, сказано ж было, что нельзя выкладывать, и я не выкладываю. Я не хочу подставить приставов и тех, кто придёт туда в следующий раз, я не знаю внутренних инструкций первых, вдруг их могут наказать за наши выверты, впрочем, как и не знаю, как они себя поведут по отношению к посетителям, если я выложу видео. Какое-то время всем твиттером меня уговаривают выложить эти кадры. Я долго не решаюсь, потом выкладываю их в своей ленте, эти собственноручно добытые десять и двенадцать секунд, телефон ходил у меня в руках ходуном, и ощущение, будто экран освещает карманы присутствующих, но это случайность, просто с вещами неудобно вести съёмку и напротив стоят фсиновцы и кричат, что видео запрещены, пришлось спрятаться за спины высоких и широких людей и украдкой запечатлеть живых и невредимых арестованных. Которых в соцсетях уже сто двадцать раз расчленили и уничтожили в рамках борьбы с ведьмами и из личных пристрастий, про которых издевательски писали, что они вышли замуж за решёткой, и приходилось несколько месяцев изо дня в день писать, что они нормальные, они мужчины, а сетевые тролли пишут на заказ, или их просто взяли за яйца.
Автор публикации
