Курт Зиндер – сержант пехотного полка группы армий «Центр» боролся с насморком. Лютая российская зима ударила морозами внезапно и крепко. Курт все время кутался в шинель и вытирал платком покрасневший нос. Затишье длилось третьи сутки. Никаких приказов о дальнейшем продвижении не поступало. Хотя и дураку было понятно – командование что-то затевает. Отбитые два дня назад атаки противника не повторялись. Только монотонно сыпал крупными хлопьями снег и холод беспощадно пробирался под полы шинели. Сидеть на месте или лежать в землянке не было никакой возможности. Рыжий сухопарый Гельмут разводил костер. Зиндер снова высморкался и пошел по траншее в сторону пулеметной точки. Там было невесело.
– Надежды встретить Рождество дома безнадежно разрушены, приятель! Похоже, Курт мы еще надолго застрянем здесь, в России.
Зиндер развел руками:
– Можно терпеть, если бы не насморк, – проворчал он.
Пулеметчик Ганс закурил французскую сигарету и предложил оставшиеся присутствующим.
– Черт, курят же эти французы настоящие сигареты, – выругался Курт.
– В них есть хотя бы табак, – усмехнулся пулеметчик.
– Эта дыра только на время, – попытался предположить молоденький часовой. Зиндер не помнил его имени, – я написал родителям, что мы идем с победами на восток.
– Да, уж – присвистнул Ганс, – мы, конечно, побеждаем. Но ползем по пояс в дерьме по такой погоде.
– Есть нечего. Картошка уже счастье! – подхватил кто-то из присутствующих.
– К дьяволу ваше настроение! – Курт снова высморкался, – и так тошно, – он с наслаждением затянулся и махнул рукой парням у пулеметной точки.
– Ты куда, сержант?
– Поищу более оптимистично настроенных солдат, – съязвил Зиндер и натянуто улыбнулся.
– Давай, давай. Расскажешь нам об этом чуде потом!
Он шел по тесной траншее и почти никого не встретил, кроме часовых. Снег идти перестал, но задул холодный пронизывающий ветер. Вокруг было пустынно и серо. Курт не такой представлял себе Россию. Он думал о том, что увидит бескрайние голубые озера, широкие густые леса, сосны, упирающиеся в небо. А вместо этого степи, сухая земля, жуткий мороз и слякоть. Единственное, что его утешало – пройдет время, и они дойдут до голубых озер. Как говорит их полковник, не только дойдут, но и ноги омоют в этой воде. Пройдет зима и все наладится.
Зиндер вернулся к себе в землянку. Гельмут грел руки у костра. Ефрейтор Плейст писал письмо родным, время от времени согревая в ладонях хрустальную чернильницу. Начинало темнеть. Курт прилег на ящики из под боеприпасов, положил руки под голову и постарался отключиться. Под треск костра он стал чувствовать, что проваливается в сон.
***
Проснулся Зиндер глубокой ночью. Костер медленно тлел. Гельмут чуть слышно похрапывал. В соседней землянке скрипнула дверь. «Обер -лейтенанту не спится» – подумал Курт. Он тяжело поднялся и прошел к тому месту, где еще несколько часов назад горел огонь, согревающий это маленькое сырое помещение. Выставил ладони из под рукавов шинели. Пальцев осторожно коснулось уходящее слабое тепло. Вдруг Зиндер услышал странный звук. Будто короткий удар. Огляделся. Снова прислушался. Какой-то шорох донесся снаружи. Сержант взял свой карабин и вышел из землянки. Яблоко луны, казалось, висело совсем низко. Впереди Зиндер увидел, как человек в маскхалате ловко связывает по рукам и ногам обер-лейтенанта. Тот лежит на мерзлой земле не сопротивляясь, с кляпом во рту. Курт вскинул карабин и передернул затвор.
Человек в маскхалате впился в него взглядом. Зиндер вначале увидел его глаза. Черные, бездонные глаза. А уже потом заметил поблескивающее дуло пистолета. Лазутчик покачал головой в стороны – не вздумай стрелять. В следующее мгновение сержант увидел, что второй человек, в таком же маскхалате, нависает над окопом, лежа на животе и держит на изготовке автомат. «Меня убьют» – подумал Зиндер. Тогда голубые озера, леса, молочные грудастые девки, опьянение шнапсом – всего этого с ним не произойдет. Он почувствовал, что его бросило в холодный пот, и китель под шинелью прилип к телу. Русский взвалил на себя обер-лейтенанта и вылез из траншеи. Он спешно пополз от вражеских позиций, волоча за собой пленного немецкого офицера. Второй разведчик приложил палец к губам и в следующее мгновение поспешил за своим товарищем. Курт еще какое-то время стоял без движения. Он хотел закричать, выстрелить хотя бы в воздух, чтобы поднять солдат по тревоге. Он понял, что ладони окоченели, сжимая карабин, и ноги стали ватными, и сердце колотится с такой силой, что вот-вот выпрыгнет наружу. Сегодня он впервые так близко видел врага. И ему стало по настоящему жутко. Он понял, что от смерти его отделяет доля секунды. Еще через мгновенье он потянулся за платком непослушной рукой, но не смог поднести его к лицу. Зиндер сделал несколько тяжелых шагов по землянке, убедился, что все здесь безмятежно спят, осторожно опустился на ящики и закрыл глаза.
Через час в расположении роты поднялась паника. Была обнаружена пропажа обер-лейтенанта фон Штенберга и труп совсем молоденького часового. Того самого, имени которого не помнил сержант Курт Зиндер.
Автор публикации
