Планета волшебства

– Разве ты бы не хотел увидеть все собственными глазами?

Морин медленно вытянулся в кресле-шезлонге из гигантского пальмового листа, почувствовав его нежную прохладу, и неспешно сложил руки на груди. Его кожа красивого медного оттенка отливала ярким золотом, как и небосклон прямо над ним. Внезапно все пространство вокруг Морина заполнилось матово-синим светом, означавшим раздумья.

–  Не помню, когда последний раз задумывался об этом. Мне сложно даже вообразить, что такое волшебство. – Морин устремил взгляд на бескрайний океан, переливавшийся золотисто-оранжевым цветом. Его собеседник, Нарел, задумчиво потягивал сладкий нектар прямо из соседнего гигантского дерева, любезно склонившего к нему ветку-трубочку. Темно-синие, огромные глаза Нарела смотрели на юношу рядом с ним с присущей им едва уловимой хитринкой.

Морину никогда не нравился этот взгляд. Он знал Нарела с незапамятных времен, с того самого момента, когда их обоих сотворили. Когда это случилось, не мог сказать ни один из них. В их мире по сути не существовало ни рождения, ни смерти, а потому само по себе время не имело никакого значения для их существования. Они просто были. Они не задавались вопросами «когда», «зачем», «почему» и «как долго».  Как и все остальные существа на их планете.

Впрочем, Морин бессознательно ощущал, что его напарник чем-то отличается от себе подобных, но никак не мог уловить, чем именно. Тот же статный торс, безупречная кожа, яркие глаза, та же способность воплощать в реальности при помощи одной лишь воли разума все, что ни пожелаешь. Но что-то все-таки было не так. Та самая необычная хитринка в глазах выдавала в Нареле человека не совсем обычного, который, казалось, знает чуть больше остальных.

–  А ведь оно действительно существует, – продолжил так же невозмутимо Нарел. – Волшебство… Ведь это же непреложный факт – без волшебства на свете ничего бы не было.

Морин не любил заводить подобные разговоры. Он не понимал их сути так же как и выражение хитрости в глазах Нарела. Морин резко встал, и тут же кресло расстелилось перед ним мягкой, мшистой тропинкой, ведущей к кромке океана.

Морин зашел в оранжевые воды, и побрел навстречу играющим в океане рыбам-саблям. Обычно он с удовольствием присоединялся к их потешным сражениям, превращая в нужное оружие свои собственные руки. Но в этот раз у него не было настроения играть.

–  Эй, Морин, позвали его рыбы-сабли, но тот прошел мимо, даже не подняв головы. Его стройные ноги обернулись в огромный, сильный рыбий хвост, покрытый серебряной чешуей, при помощи которого юноша стремительно заскользил по водной поверхности, яростно поднимая кучу оранжево-золотистых брызг.

–  Какой-то он сегодня странный, – подивились поступку Морина рыбы-сабли и продолжили свою игру в одиночку.

Морин вечность бродил по океану. Ему не давал покоя разговор с Нарелом. Волшебство… Как оно должно выглядеть? Может ли вообще оно случиться в этом привычном для него мире, о котором ему известно абсолютно все?

Морину срочно захотелось найти Нарела. Силой мысли он вмиг поднялся над океаном, пронесся с огромной скоростью над землей, едва касаясь макушек гигантских деревьев, ласкавших его красивое тело мягкими ветками.

– Эй, давай на перегонки – это огненный сокол подлетел к Морину и пытался вовлечь его в новую игру. Но Морин думал только о Нареле. И тут же его увидел: тот, как ни в чем ни бывало, покрывал силой мысли крылья гигантских бабочек замысловатыми узорами.

Нарел забросил свое занятие и подлетел к напарнику.

– Да, я хочу узнать, – начал Морин, впервые почувствовав какое-то странное чувство – тревогу или нетерпение.

– Я расскажу тебе, как это сделать – ответил Нарел. – Внимательно всмотрись в небо. Когда увидишь падающую звезду, загадай Желание. И появится волшебство.

– Какую звезду? – вскричал Морин? –Ведь на небе не бывает ничего подобного! Я понятия не имею, о чем ты. И зачем что-то загадывать? Я и так могу пожелать себе чего угодно, и это вмиг появится прямо передо мной!

– Тогда сделать это будет для тебя проще простого, – засмеялся Нарел. Он поманил пальцем одну из своих бабочек, сел на нее верхом и был таков.

Морин попытался по привычке вызвать волшебство силой разума. Но на этот раз у него ничего не вышло.

– Чепуха, – разозлился Морин. Он понял, что его напарник просто пошутил над ним. Темно-зеленое марево окутало Морина: оно означало обиду.

Странный, свистящий звук внезапно заполонил пространство. Морин поднял глаза и с изумлением воззрился на золотой небосвод. Что-то круглое, ослепительно-яркое, стремительно неслось по небосводу, разрезая, казалось, его пополам. Такого Морин еще никогда не наблюдал.

– «Падающая звезда?» Я вижу волшебство?» – пролепетал он, и в тот же миг его сознание отключилось.

Когда Морин вновь открыл глаза, и его ослепило яркое солнце. Что это? Он подставил теплым солнечным лучам свое тело. Это было приятно. У его ног плескался океан – необычного, лазурного оттенка. Морин зашел в воду, и тут же ушел на дно – вода не держала его, как прежде! Он начал задыхаться: под водой не было воздуха! Морин уже было запаниковал, но тут чьи-то сильные руки подхватили его и вынесли на поверхность. Морин жадно глотнул воздух. Вкус воздуха показался ему божественным. Нарел был рядом.

– Чтобы плескаться здесь в океане, нужно научиться плавать – усмехнулся он. Нарел вновь погрузился в океан и показал Морину, как нужно плыть. Морин по привычке пожелал себе рыбий хвост, но его ноги и не думали менять форму. Делать нечего: Морин погреб руками и ногами, как показал ему Нарел, задержал дыхание и нырнул под воду, потом снова вынырнул за новой порцией воздуха. Какое волшебное чувство! Ведь раньше он никогда не задумывался, что дышит и что это может быть так чудесно! – Привет! – крикнул он рыбе, проплывавшей мимо, и чуть было снова не утонул, набрав полный рот воды. – Здесь у рыб свой язык, они не понимают тебя, – объяснил Нарел. Язык! Морин и не знал, что, оказывается, можно общаться с другими существами при помощи языка, и уж тем более, что языки могут быть у них разными и не всем понятными.

Вдоволь наплававшись, Морин вылез на золотистый песок и с удивлением уставился на то, как Нарел ловко трет друг о друга ладонями две сухие палочки. Вскоре палочки задымились, над ними весело заиграли первые язычки огня. – Когда солнце зайдет, станет прохладно, – пояснил Нарел. – Нужно развести костер.

Морин завороженно наблюдал, как ярко-красный солнечный диск чинно садится прямо в океан. А когда тот окончательно исчез за горизонтом, на черно-синее небо высыпали тысячи, миллиарды сверкающих звезд. От происходящего Морин потерял дар речи. – Наступила ночь, – словно отвечая на его немые вопросы, промолвил Нарел. – Когда светло – это называется день, а день сменяется ночью.

Внезапно Морин почувствовал, что дрожит от холода. Он уже было привычно пожелал дом…

– Нет, дружок, – усмехнулся Нарел, здесь это не работает. Нужно сделать укрытие самим.

Они собрали ветки и пальмовые листья, валявшиеся на берегу, соорудив себе что-то вроде лачуги. Вскоре по их самодельной крыше забарабанили капли дождя.

– Что это? – испугался было Морин.

– Это дождь, – объяснил Нарел. – Вода, которая падает с неба на землю. Вода означает жизнь. Мы ее пьем. Ее пьют другие животные. И растения. Мы живем благодаря ей.

Чтобы дождь случайно не погасил костер, Нарел заботливо оградил его от потоков воды большим пальмовым листом. Морина накрыло незнакомое чувство усталости и в то же время удовлетворения от проделанной работы. Он почувствовал, как его клонит в сон.

– Я и не знал, что на свете бывает столько волшебства, – томно протянул Морин, засыпая. – Давай завтра отправимся на поиски нового, когда наступит день, – добавил он с видимым удовольствием от того, что теперь ему открылся волшебный смысл ранее не понятных ему слов.

– Обязательно, – ответил Нарел. Морин уже уснул и не мог расслышать необычную печаль в голосе напарника. Морин крепко спал, улыбаясь во сне тем новым волшебным чудесам, с которыми ему предстоит познакомиться завтра.

Костер постепенно догорал, затухающие язычки пламени выделывали на стенах лачуги замысловатые па таинственного танца. Нарел, не отрываясь смотрел на огонь. Его кожа постепенно покрывалась морщинами, вокруг глаз образовались темные круги, волосы поредели и приобрели седоватый, тусклый оттенок. Мало-помалу он превращался в глубокого старика…

Нарел с жалостью взглянул на своего напарника. Тот продолжал сладко спать, а на его лице отражалось выражение полнейшего счастья. Нарелу не хотелось, чтобы наступало завтра. Не хотелось, чтобы его напарник узнал, что за возможность познать истинное волшебство последует и неминуемая расплата. Ему так не хотелось разочаровывать Морина.