Дети смутного времени –
Панки,
Вы эпохи застоя подранки.
В.Асмолов
– Зачем вы налысо постриглись-то? – недоумевал рулевой матрос Андрей. – Ладно, я понимаю – на югах, да в Африке, в Мавритании – там жарко! А тут-то что?
Эх, Андрюха, серьгу тебе в ухо! Тебе-то что с вида нашего внешнего – или капитан на фейс-контроль уполномочил?.. И Намибия – не африканская, разве, страна?
А ты бы, поймав по счастью на себе долгий, чувственный, пронзительный взгляд милой нашей «докторицы», Ирины Владимировны, по-другому поступил?
Оно, конечно, наголо стричься поначалу никто не планировал – ни я, ни друг мой, Валера. Само собой и вышло. Просто, сидел я как-то вечером в заполненном салоне команды, хохотал от души над фильмом, что по «видику» закрутили. Тут и почувствовал взгляд тот пристальный глаз синих – и не спешила его Ирина Владимировна отводить…
Ирина Прекрасная слыла первой на судне красавицей, в первый же раз в сине море идущей, и по молодости своей была незамужней особой.
И любила меня, конечно – а как было юношу, что регулярно вечерние пробежки по промысловой палубе совершал, доктору судовому не любить: пропаганда здорового образа жизни – наглядная!
В общем, комедию американскую я тогда не досмотрел – смущённый, спустился в нашу, с Валерой, каюту, фейс в умывальнике ополоснув, и в зеркало напротив глянув. Тут и рассмотрел: зарос за месяцы рейса, зарос! Надо хоть с ушей чуть-чуть снять.
Взялся за дело умелец собственноручно: «Это так просто: сочинять песни -всего лишь!». Принялся ножницами большими виски ровнять. И вышло, как в сказке про Лису, сыр делившую: теперь здесь меньше, а теперь здесь… Оно, конечно, асимметрия нынче в моде, но не до такой степени! В общем, когда явился досмотревший фильм до счастливого конца Валера, дело было и здесь уже кончено – весьма, правда, печально.
– Ну чего, Валера, – потерянно оставалось вздыхать мне, – наголо пострижешь?
Теперь только и оставалось.
Скрыв улыбку и вздохнув для приличия, друг кивнул.
С Валерой мы вместе делали уже второй рейс. Настоящая дружба часто возникает в результате хорошей драки. Нет, в первом совместном рейсе мы так и не подрались, хоть недолго до того оставалось не раз…
– На площади у нас видел панков – патлы у всех, да еще так понакручены , что фиг победишь! Молодёжь!
– Я своего сына сразу – к ногтю, если что! – хорохорился тогда Валера, что был на полтора десятка лет постарше, и поумнее – чуть.
– Да, к какому ногтю, Валера – ты из морей не вылезаешь!
Дальше в таких наших непримиримых спорах начиналась обычная склока – совершенно бесполезная, в результате которой раздосадованные и разгорячённые, мы расходились по своим каютам.
Ну, а в этом рейсе в одну заехали. Потому каждый для себя и решил – сосуществовать в мирной, а лучше дружеской обстановке.
Постриг меня Валера наголо на следующий же день – лихо и без пробелов. И, видя упадническое настроение вчерашнего бодрого кавалера, махнул рукой по воздуху:
– А, давай, и меня стриги налысо!
За солидарность, значит… Настоящий друг!
– Вот – на человека стал похож! – одобрил сухощавый наш боцман, когда возвращал я ему механическую машинку для стрижки волос – судовое имущество.
Это он по старой памяти за внешний облик радел – все прошлые годы ходил первым помощником капитана по политической части, и лишь за полным упразднением этой должности, первый рейс был приставлен к неусыпному надзору за швартовыми канатами и якорной цепью. Так что, добраться до внутреннего облика морального членов экипажа руки у него теперь были коротки.
Так что, когда через несколько судно ошвартовалось в порту Уолфиш-Бей, пошли мы с Валерой в город вполне вольготно.
Однако, не тут-то было! Полицейский, что стоял у проходной, и лояльно пропускавший всех российских моряков в распахнутые настежь ворота без какого-то досмотра, завидев мою лысую голову, велел предъявить документы. А изучив фотографию в паспорте моряка, на которой я был запечатлён несколько лет назад с модной тогда гривой – химзавивкой, с торчащими во все стороны, как гребни дракона, лохмами, совершенно искренне поинтересовался:
– Ю ара панк?
– Нет, – забирая паспорт, весело кивнул я на догоняющего Валерия, – вот он – панк!
Полицейский пожелал глянуть и паспорт второго лысого неформала.
Вот так – мало того, что сам панком заделался, так и друга в субкультуру затянул!
А что с любовью-то стало? Ирина Владимировна и поныне дела мои сердечные правит – по старой памяти, когда кардиограмма являет собой точное повторение горных пиков намибийской вершины Шпицкоппе: она теперь заведующая морской поликлиники городской. Так что – мы еще попанкуем!
Автор публикации
