1992 год[1]. Офис сыскного бюро «Крулевская и партнёры[2]»
Марго всматривалась в лицо посетителя, побелевшее от негодования.
Потом она обратила внимание на его ладони, подрагивающие в такт обрывистым фразам, которые он повторял уже не в первый раз:
− Товарищ, вернее, по-нынешнему, − госпожа Крулевская, только на Вас уповаю! Нет, не так. Правильнее сказать − одна надежда только на Вас. Сами же понимаете, в нынешнюю милицию с таким заявлением идти совершенно, бесполезно! Не примут! Однозначно! У них, других дел полным-полно. Бандитов развелось, хоть пруд пруди.
− Это точно, − подумала про себя Маргарита Сергеевна, имея в виду бывшего вора в законе и соучредителя «Сыскного бюро» Александра Силуянова, по кличке Сила.
Сидевший напротив неё Константин Егорович Сытник, ещё что-то говорил, размахивая руками, но Крулевская его не слушала. Она размышляла над двумя вопросами. Первый − отказать посетителю в его необычной просьбе и тем самым, нанести серьёзный репутационный урон, только что с таким трудом созданному «Сыскному бюро». Ведь сразу по всему городу пойдёт молва, что мол, не справилась с таким «банальным» делом. Второй − заключить с этим автором музыки и текста договор и подключив к расследованию людей Силуянова, распутать, ну или разрубить этот «гордиев узел»[3]
Наконец, её сознание вернулось в офис, и она в очередной раз услышала:
− Понимаете. Время-то у нас, на дворе, какое? Конец двадцатого века. Его последнее десятилетие! Капитализм наступает по всем фронтам! К чему я это Вам говорю? Да к тому, что как только я сочинил эту песню, то сразу же предложил её нашей местной знаменитости, нашему «соловью» Егору Локареву. Если честно, то, он пообещал мне, регулярно выплачивать, как это по-современному сейчас называется, вспомнил, роялти, то есть небольшой процент от своих гонораров. Ведь песня − настоящий хит! Да что я вам говорю, вы же сами её слышали. По нашему-областному телевидению её по пять раз на день крутят! Но в совершенно другом исполнении! Грабёж чистой воды! Обобрали, можно сказать, до нитки!
− Константин Егорович, − прервала его женщина тяжело вздыхая. Затем достала из ящика стола и протянула ему, недавно полученный из типографии бланк, ею разработанного, договора «На оказание детективных (сыскных) услуг», − заполняйте, пожалуйста, все графы, подписывайте, а затем изложите на бумаге, всё то, что вы мне только что сообщили в устной форме.
Вечер того же дня. Отдельный кабинет недавно открывшегося ресторана «Халкидики», принадлежащего бизнесмену Силуянову
− Ну, и что ты об этом думаешь? Стоило мне за это дело браться или нет? − Марго отложила в сторону меню, в дорогом кожаном переплёте и посмотрела на соучредителя «Сыскного бюро».
− Сила ещё раз перечитал исписанные листки, принесённые Крулевской, помолчал минут пять, сделал заказ, стоящему рядом официанту, и лишь когда тот покинул кабинет, произнёс:
− И да, и нет. Если ты это дело распутаешь, то лучшей рекламы нашему совместному предприятию и не придумать. А если утонешь в бесконечных поисках, то нам с тобой будет наука, за какие дела браться, а за какие нет. И пока готовят гирос[4] , расскажи, с чего ты думаешь начать? Если это, конечно, по твоей старой привычке − не тайна следствия, − бывший вор в законе изобразил на лице подобие улыбки.
− Какая уж тайна, − Марго забрала у него бумаги Сытника, − для начала встречусь с Егором Локаревым, если, конечно, он в городе, а не на гастролях. Порасспрашиваю, что да как. Потом займусь музыкальной редакцией местного телевидения. Надеюсь, меня туда пустят…
− Ещё бы не пустили, − оборвал её Силуянов, − для следователя прокуратуры, пусть даже и бывшего, закрытых дверей быть не может. Эксперт тебе понадобится?
− Какой? Не поняла? − женщина округлила глаза.
− Есть у меня, один знакомый, администратор филармонии, правда, не нашей, а в соседней области, попался на фальшивых билетах и левых концертах, сидели вместе. Он на этих музыкальных делах «собаку съел». Завтра его разыщу и к тебе в офис, под белы рученьки, доставлю.
− Но он же денег запросит, а у меня их нет. Пока. Не заработала ещё и аванс с Константина Егоровича брать не стала, чтобы потом не возвращать.
− Об этом не беспокойся. Он мне по гроб жизни должен. Если мы не я, так и, вообще, могли бы вынести из колонии вперёд ногами.
Два дня спустя. Утро
Марго открыла один глаз, потом другой и уставилась в потолок. На него новомодные корейские часы проецировали время.
− Очень удобно и не надо поворачивать голову и смотреть на «зловредный» будильник, − промелькнула мысль, − ещё бы эти мудрые корейцы или китайцы придумали бы робота, который вместо тебя, топал по лужам, на работу.
Погода, словно почла её мысли, и дождь снова забарабанил в окно.
− Хорошо, хоть офис «Бюро» находится почти рядом, на соседней улице, не надо трястись в переполненном утреннем автобусе. Ладно, завтракать не буду, позже кофе попью, с бутербродом.
***
На крыльце офиса Крулевскую дожидался тщедушный мужчина, теребя в руках зонт и дрожа от холода.
− Позвольте представиться, Арнольд Саму-ило-вич Лех-нер. Меня Сила к вам отп-ра-вил, − стуча зубами пробормотал утренний посетитель, − мммможно вой-ти?
− Марго кивнула, быстро отперла замок и впустила бедолагу в тёплое помещение.
***
− Понимаете, на эстрадный Олимп певца или певицу поднимает не столько личный талант и обаяние, но и хорошо подобранный репертуар, − грея озябшие руки, о большую кружку, с горячим чаем рассказывал Лехнер, − нет у тебя пары-тройки хитов, значит и карьеры не будет!
− Поясните, − буркнула Крулевская, пододвигая к гостю вазочку с печеньем.
− Без хита и жизнь не та! − тяжело вздохнув, продолжил Арнольд Самуилович, − если у поэта и композитора, в процессе их совместной работы, родился самый настоящий хит, то за него разворачивается такая борьба, не приведи Яхве[5]!
Я вижу, Вы совершенно не в курсе нашей кухни, тогда я попытаюсь объяснить Вам на примере, − гость, не стесняясь, взял из вазочки стразу три печенья, сложил их одно на другое и откусив, продолжил:
− Живут в нашем городе муж с женой. Она поэтесса, он композитор. Оба давнишние члены своих Союзов. Так вот, стоит им написать песню, так она сразу же становится хитом! В СССРе, зарплату за их творчество они получали, как и полагается, в своих учреждениях культуры, а вот потиражные, то есть копеечки и рублишки, за исполнение песен в ресторанах, на радио и телевидении им платили уже эти конторы. Вот и выходит, что чем чаще звучат написанные ими песенки, тем что? − Карман толще. Следовательно, что? А то, что хит, новорождённый надо отдавать кому? – Знаменитости! Заслуженному, а лучше срезу − народному артисту республики! Его и по радио каждый день крутят и на голубой экран[6], частенько приглашают! А как к этим людям добраться, если их продукцию распределяет музыкальный редактор. Только он или она решают, какому исполнителю отдать клавир[7]. Тот, конечно, может отказаться, мол не моё, но, как правило, этого не делает. Обижать редактора − себе дороже.
− Понятно, − Маргарита Сергеевна поднялась с места и включила электрический чайник. Беседа обещала быть долгой, − если можно, то давайте вернёмся к «борьбе за хит». Я что-то не припомню из своей прошлой прокурорской практики ни одного случая убийства или хотя бы нанесения тяжких телесных повреждений сотрудникам музыкальных редакций. Более того, не было ни одного заявления о кражах в их уважаемых конторах.
− Если можно, я возьму ещё вон те конфетки, уж больно они на вид, вкусные, − почти точной цитатой из известного мультфильма попросил Лехнер, и, не дожидаясь разрешения, потянулся к яркой коробке «Ротфронт».
Съев несколько штук и запив их остатками чая, гость удовлетворённо хмыкнул и продолжил:
− Чтобы обойти этих зловредных редакторов, знакомая Вам супружеская чета, напрямую отправляла свои работы известным исполнителям, а те уже договаривались с музыкальными редакторами или напрямую топали на студии грамзаписей. Грандам от музыки, сами понимаете, − не откажешь. И всем хорошо, кроме редакторов, конечно. Но и их тоже не забывали, как и полагается, в таких случаях заносили «барашка в бумажке»[8]. Кто первым исполнил песню − того и тапки. Остальных исполнителей слушатели обязательно будут сравнивать с самым первым! И, бывает так, что другие певцы, даже опытные и известные − проигрывают это негласное соревнование.
− Так! Стоп! − прервала его монолог Крулевская, − но ведь в прошлые годы, ни один певец или певица не имели права оставлять клавир за собой! За него заплатило государство, следовательно, оно и только оно решало, кто будет это исполнять, если, вообще, не пускало этот процесс на самотёк. Пой, кто хочет, ибо всё вокруг народное, то есть − моё! Или я ошибаюсь?
− И да, и нет, − посетитель потянулся за последним печеньем, но отдёрнул руку и, посмотрев в глаза Маргарите Сергеевне, прошептал:
− Договаривались между собой. Ты не исполняешь на концертах эту песню, а я не пою ту, твою. Правда, всем этим доморощенным ВИА[9], было по барабану, пели, что хотели и … как хотели.
Вот, послушайте, пример из моей… э… прошлой жизни?
Марго кивнула, подошла к серванту и достав оттуда пакет с печеньем, пересыпала его содержимое в вазу.
− Много лет назад, мне, как ответственному работнику, филармония выделила квартиру, конечно, в старом фонде, но это не важно, − при этих словах Лехнер, окончательно освоившись в «Сыскном бюро» сам подошёл к столику, на котором стоял чайник, налил себе полную чашку и положил туда новый пакетик «Краснодарского − Байхового», − так вот, на чём это я остановился, ах да, соседом по лестничной клетке оказался поэт-бард Вадим Усанов, но Вы его, конечно, знаете. И как-то утром стучится он в мою дверь, явно с похмелья, и тычет в лицо бумажками. Я первым делом хотел послать его … куда подальше, то есть на диван, высыпаться, а он ни в какую. Продаю, говорит, за красненькую![10] Сам видишь − трубы горят, да и песню жалко. Пропадёт ведь.
А дело оказалось вот в чём. Усанов сочинил её для телефильма, снимавшегося в тот год на нашей киностудии. Ему честь по чести, гонорар выплатили, в фильм вставили, пару раз по телеку показали, и всё! Как говорится − работа выполнена, забудьте. Полная хана шедевру. А я, ей, можно сказать, вторую жизнь дал. Продал, скажем так, чуть выше себестоимости, одним талантливым ребятам, из нашей филармонии, и пошло, и поехало. До сих пор звучит в ресторанах и даже на открытых площадках. Кому от этого плохо? Разве что, Усанову, спился окончательно. Ничего больше не сочиняет, но это не наша с вами проблема.
Окончание читайте через неделю
Марго всматривалась в лицо посетителя, побелевшее от негодования.
Потом она обратила внимание на его ладони, подрагивающие в такт обрывистым фразам, которые он повторял уже не в первый раз:
− Товарищ, вернее, по-нынешнему, − госпожа Крулевская, только на Вас уповаю! Нет, не так. Правильнее сказать − одна надежда только на Вас. Сами же понимаете, в нынешнюю милицию с таким заявлением идти совершенно, бесполезно! Не примут! Однозначно! У них, других дел полным-полно. Бандитов развелось, хоть пруд пруди.
− Это точно, − подумала про себя Маргарита Сергеевна, имея в виду бывшего вора в законе и соучредителя «Сыскного бюро» Александра Силуянова, по кличке Сила.
Сидевший напротив неё Константин Егорович Сытник, ещё что-то говорил, размахивая руками, но Крулевская его не слушала. Она размышляла над двумя вопросами. Первый − отказать посетителю в его необычной просьбе и тем самым, нанести серьёзный репутационный урон, только что с таким трудом созданному «Сыскному бюро». Ведь сразу по всему городу пойдёт молва, что мол, не справилась с таким «банальным» делом. Второй − заключить с этим автором музыки и текста договор и подключив к расследованию людей Силуянова, распутать, ну или разрубить этот «гордиев узел»[3]
Наконец, её сознание вернулось в офис, и она в очередной раз услышала:
− Понимаете. Время-то у нас, на дворе, какое? Конец двадцатого века. Его последнее десятилетие! Капитализм наступает по всем фронтам! К чему я это Вам говорю? Да к тому, что как только я сочинил эту песню, то сразу же предложил её нашей местной знаменитости, нашему «соловью» Егору Локареву. Если честно, то, он пообещал мне, регулярно выплачивать, как это по-современному сейчас называется, вспомнил, роялти, то есть небольшой процент от своих гонораров. Ведь песня − настоящий хит! Да что я вам говорю, вы же сами её слышали. По нашему-областному телевидению её по пять раз на день крутят! Но в совершенно другом исполнении! Грабёж чистой воды! Обобрали, можно сказать, до нитки!
− Константин Егорович, − прервала его женщина тяжело вздыхая. Затем достала из ящика стола и протянула ему, недавно полученный из типографии бланк, ею разработанного, договора «На оказание детективных (сыскных) услуг», − заполняйте, пожалуйста, все графы, подписывайте, а затем изложите на бумаге, всё то, что вы мне только что сообщили в устной форме.
Вечер того же дня. Отдельный кабинет недавно открывшегося ресторана «Халкидики», принадлежащего бизнесмену Силуянову
− Ну, и что ты об этом думаешь? Стоило мне за это дело браться или нет? − Марго отложила в сторону меню, в дорогом кожаном переплёте и посмотрела на соучредителя «Сыскного бюро».
− Сила ещё раз перечитал исписанные листки, принесённые Крулевской, помолчал минут пять, сделал заказ, стоящему рядом официанту, и лишь когда тот покинул кабинет, произнёс:
− И да, и нет. Если ты это дело распутаешь, то лучшей рекламы нашему совместному предприятию и не придумать. А если утонешь в бесконечных поисках, то нам с тобой будет наука, за какие дела браться, а за какие нет. И пока готовят гирос[4] , расскажи, с чего ты думаешь начать? Если это, конечно, по твоей старой привычке − не тайна следствия, − бывший вор в законе изобразил на лице подобие улыбки.
− Какая уж тайна, − Марго забрала у него бумаги Сытника, − для начала встречусь с Егором Локаревым, если, конечно, он в городе, а не на гастролях. Порасспрашиваю, что да как. Потом займусь музыкальной редакцией местного телевидения. Надеюсь, меня туда пустят…
− Ещё бы не пустили, − оборвал её Силуянов, − для следователя прокуратуры, пусть даже и бывшего, закрытых дверей быть не может. Эксперт тебе понадобится?
− Какой? Не поняла? − женщина округлила глаза.
− Есть у меня, один знакомый, администратор филармонии, правда, не нашей, а в соседней области, попался на фальшивых билетах и левых концертах, сидели вместе. Он на этих музыкальных делах «собаку съел». Завтра его разыщу и к тебе в офис, под белы рученьки, доставлю.
− Но он же денег запросит, а у меня их нет. Пока. Не заработала ещё и аванс с Константина Егоровича брать не стала, чтобы потом не возвращать.
− Об этом не беспокойся. Он мне по гроб жизни должен. Если мы не я, так и, вообще, могли бы вынести из колонии вперёд ногами.
Два дня спустя. Утро
Марго открыла один глаз, потом другой и уставилась в потолок. На него новомодные корейские часы проецировали время.
− Очень удобно и не надо поворачивать голову и смотреть на «зловредный» будильник, − промелькнула мысль, − ещё бы эти мудрые корейцы или китайцы придумали бы робота, который вместо тебя, топал по лужам, на работу.
Погода, словно почла её мысли, и дождь снова забарабанил в окно.
− Хорошо, хоть офис «Бюро» находится почти рядом, на соседней улице, не надо трястись в переполненном утреннем автобусе. Ладно, завтракать не буду, позже кофе попью, с бутербродом.
***
На крыльце офиса Крулевскую дожидался тщедушный мужчина, теребя в руках зонт и дрожа от холода.
− Позвольте представиться, Арнольд Саму-ило-вич Лех-нер. Меня Сила к вам отп-ра-вил, − стуча зубами пробормотал утренний посетитель, − мммможно вой-ти?
− Марго кивнула, быстро отперла замок и впустила бедолагу в тёплое помещение.
***
− Понимаете, на эстрадный Олимп певца или певицу поднимает не столько личный талант и обаяние, но и хорошо подобранный репертуар, − грея озябшие руки, о большую кружку, с горячим чаем рассказывал Лехнер, − нет у тебя пары-тройки хитов, значит и карьеры не будет!
− Поясните, − буркнула Крулевская, пододвигая к гостю вазочку с печеньем.
− Без хита и жизнь не та! − тяжело вздохнув, продолжил Арнольд Самуилович, − если у поэта и композитора, в процессе их совместной работы, родился самый настоящий хит, то за него разворачивается такая борьба, не приведи Яхве[5]!
Я вижу, Вы совершенно не в курсе нашей кухни, тогда я попытаюсь объяснить Вам на примере, − гость, не стесняясь, взял из вазочки стразу три печенья, сложил их одно на другое и откусив, продолжил:
− Живут в нашем городе муж с женой. Она поэтесса, он композитор. Оба давнишние члены своих Союзов. Так вот, стоит им написать песню, так она сразу же становится хитом! В СССРе, зарплату за их творчество они получали, как и полагается, в своих учреждениях культуры, а вот потиражные, то есть копеечки и рублишки, за исполнение песен в ресторанах, на радио и телевидении им платили уже эти конторы. Вот и выходит, что чем чаще звучат написанные ими песенки, тем что? − Карман толще. Следовательно, что? А то, что хит, новорождённый надо отдавать кому? – Знаменитости! Заслуженному, а лучше срезу − народному артисту республики! Его и по радио каждый день крутят и на голубой экран[6], частенько приглашают! А как к этим людям добраться, если их продукцию распределяет музыкальный редактор. Только он или она решают, какому исполнителю отдать клавир[7]. Тот, конечно, может отказаться, мол не моё, но, как правило, этого не делает. Обижать редактора − себе дороже.
− Понятно, − Маргарита Сергеевна поднялась с места и включила электрический чайник. Беседа обещала быть долгой, − если можно, то давайте вернёмся к «борьбе за хит». Я что-то не припомню из своей прошлой прокурорской практики ни одного случая убийства или хотя бы нанесения тяжких телесных повреждений сотрудникам музыкальных редакций. Более того, не было ни одного заявления о кражах в их уважаемых конторах.
− Если можно, я возьму ещё вон те конфетки, уж больно они на вид, вкусные, − почти точной цитатой из известного мультфильма попросил Лехнер, и, не дожидаясь разрешения, потянулся к яркой коробке «Ротфронт».
Съев несколько штук и запив их остатками чая, гость удовлетворённо хмыкнул и продолжил:
− Чтобы обойти этих зловредных редакторов, знакомая Вам супружеская чета, напрямую отправляла свои работы известным исполнителям, а те уже договаривались с музыкальными редакторами или напрямую топали на студии грамзаписей. Грандам от музыки, сами понимаете, − не откажешь. И всем хорошо, кроме редакторов, конечно. Но и их тоже не забывали, как и полагается, в таких случаях заносили «барашка в бумажке»[8]. Кто первым исполнил песню − того и тапки. Остальных исполнителей слушатели обязательно будут сравнивать с самым первым! И, бывает так, что другие певцы, даже опытные и известные − проигрывают это негласное соревнование.
− Так! Стоп! − прервала его монолог Крулевская, − но ведь в прошлые годы, ни один певец или певица не имели права оставлять клавир за собой! За него заплатило государство, следовательно, оно и только оно решало, кто будет это исполнять, если, вообще, не пускало этот процесс на самотёк. Пой, кто хочет, ибо всё вокруг народное, то есть − моё! Или я ошибаюсь?
− И да, и нет, − посетитель потянулся за последним печеньем, но отдёрнул руку и, посмотрев в глаза Маргарите Сергеевне, прошептал:
− Договаривались между собой. Ты не исполняешь на концертах эту песню, а я не пою ту, твою. Правда, всем этим доморощенным ВИА[9], было по барабану, пели, что хотели и … как хотели.
Вот, послушайте, пример из моей… э… прошлой жизни?
Марго кивнула, подошла к серванту и достав оттуда пакет с печеньем, пересыпала его содержимое в вазу.
− Много лет назад, мне, как ответственному работнику, филармония выделила квартиру, конечно, в старом фонде, но это не важно, − при этих словах Лехнер, окончательно освоившись в «Сыскном бюро» сам подошёл к столику, на котором стоял чайник, налил себе полную чашку и положил туда новый пакетик «Краснодарского − Байхового», − так вот, на чём это я остановился, ах да, соседом по лестничной клетке оказался поэт-бард Вадим Усанов, но Вы его, конечно, знаете. И как-то утром стучится он в мою дверь, явно с похмелья, и тычет в лицо бумажками. Я первым делом хотел послать его … куда подальше, то есть на диван, высыпаться, а он ни в какую. Продаю, говорит, за красненькую![10] Сам видишь − трубы горят, да и песню жалко. Пропадёт ведь.
А дело оказалось вот в чём. Усанов сочинил её для телефильма, снимавшегося в тот год на нашей киностудии. Ему честь по чести, гонорар выплатили, в фильм вставили, пару раз по телеку показали, и всё! Как говорится − работа выполнена, забудьте. Полная хана шедевру. А я, ей, можно сказать, вторую жизнь дал. Продал, скажем так, чуть выше себестоимости, одним талантливым ребятам, из нашей филармонии, и пошло, и поехало. До сих пор звучит в ресторанах и даже на открытых площадках. Кому от этого плохо? Разве что, Усанову, спился окончательно. Ничего больше не сочиняет, но это не наша с вами проблема.
Окончание читайте через неделю
[1] − в этом году был принят Закон «О частной детективной и охранной деятельности в Российской Федерации».
[2] − Слушай аудиокнигу А. Ралот «Сыскное бюро «Крулевская и партнёры» https://slushkin-audiokniga.com/book/23762/?ysclid=lq0jnho7lt274095533
[3] − В переносном смысле выражение «гордиев узел» означает всякое запутанное сплетение обстоятельств, а выражение «разрубить гордиев узел» — разрешить какое-либо сложное, запутанное дело, какие-либо затруднения прямолинейным способом.
[4] − одно из самых популярных блюд греческой еды, состоящее из мяса свинины и курицы, приготовленных на вертикальном вертеле.
[5] − национальный бог древнего Израиля и Иудеи.
[6] − выражение появилось во времена первых чёрно-белых телевизоров, их трубки всегда давали свет слегка голубоватого оттенка.
[7] − от немецкого слова «Klavierauszug». Нотный текст, написанный композитором.
[8] − фразу «Барашек в бумажке» произносили как пароль, если хотели дать денежную взятку чиновнику.
[9] − Вокально-инструментальный ансамбль.
[10] − десять советских рублей.
Автор публикации
Александр Ралот
70 летДень рождения: 06 Октября 1954Комментарии: 215Публикации: 558Регистрация: 27-05-2020
3
2
13
379