«Первобытные истории»

Первый конфликт

Безмозглый – сын хромого и волосатой, отступил на шаг от стены пещеры и удовлетворенно хмыкнул, окинув взглядом нацарапанную им сцену охоты на мамонта…

Много лун он пробирался сюда тайком от Громогласного, пренебрегая своими прямыми обязанностями собирать коренья и очищать скребком шкуры. Это была работа для самок и настоящему охотнику такая работа была бы позором, Но что поделать, он и так был позором своего племени, тщедушный и глупый, родившийся в голодную пору белого безмолвия.Он выжил каким-то чудом, но был хилым; не умел быстро бегать; имел слабый нюх и зрение. Да к тому же определенный за бесполезность в охоте к собирательницам, он и эту работу не мог выполнять хорошо, поскольку постоянно подбирал красящие камни и расчерчивал ими любые гладкие поверхности которые попадались ему на пути. Получив от вожака последнее предупреждение, он стал это делать тайком…

И вот его последняя работа удалась: фигурки охотников, окружившие мамонта, выглядели как живые. Несомненно это был шедевр.

– Гаааа! – услышав за спиной изумленный возглас Громогласного, сын хромого и волосатой в ужасе присел и умоляюще вытянул в сторону вожака ладони, испачканные глиной.

Громогласный не обращая на него внимания и, громко сопя, долго изучал его рисунок. Затем он, ткнув пальцем в середину композиции, прорычал:

– Ты дурак! Ты все перепутал! Колол копьем Одноглазый, а топорами добивали Свистун и Большая нога.. А это кто там стоит на пригорке?!

– Я-А-А-А!!!? Я ТАКОЙ МАЛЕНЬКИЙ!!!?

Бедный художник понял, что терпение Громогласного лопнуло и пришла его последняя минута…

Он упал на колени и, прикрывая голову, тщетно искал подходящие слова для оправдания…

Но язык его племени состоял всего из трех десятков слов, и он не мог обойтись ими для объяснения, да и сами понятия «перспектива», «ракурс» и «пропорции» появятся только спустя многие сотни лет, а интуицию в оправдание не пришьешь…

Каменный топор со свистом рассек воздух и сын хромого и волосатой прекратил свое никчемное существование, забрызгав мозгом и кровью свой шедевр.

Громогласный, кряхтя от удовольствия, долго мочился на рисунок, а потом подобрал топор и потопал по направлению к стоянке племени.

Первый на земле конфликт художника и критика видел только ворон, сидящий на сосне, но он его интересовал исключительно с гастрономической точки зрения.

Всему свое время

Говорящий со звездами вбежал на стоянку племени с громким криком. Он махал руками, подпрыгивал, хлопал себя по ляжкам, не в силах больше сдерживать в себе распирающий его восторг. Затем подбежав к тотемному столбу он схватил палку и стал громко стучать, созывая племя на совет. Обычно на это имел право только вожак, но в экстренных случаях допускалось и любому члену племени, принесшему исключительные вести. Из шалашей испуганно выглядывали заспанные соплеменники и, убедившись по сияющему внешнему виду нарушителя покоя, что вести добрые, уже лениво покряхтывая и почесываясь собирались в кружок у тотемного столба…

Накануне выдалась удачная охота, желудки соплеменников были полны мяса, и поэтому они были настроены благодушно даже к такому известному пустозвону, как этот звездочет.

– Так ты говоришь, что придумал способ, как сохранять и передавать на расстояние то, что видишь и знаешь?

Осторожный, поковыряв в зубах пальцем извлек кусочек мяса, оглядел его… Зачем-то понюхал и, проглотив, продолжил:

– И, говоришь, сможешь научить этому каждого?

– Да! Братья и сестры, утром я сидел в камышах, подкарауливая большого и толстого с белым вкусным мясом, живущего на дне реки…

Выпалив многосложное имя на одном дыхании, Говорящий со звездами перевел дух. Я увидел на песке следы мелкого и серого, противно пищащего, они перекрывались следами мохнатого и зубастого…

– Ну и что? – нетерпеливо воскликнул Торопливый. – Даже ребенок видел это не раз, мохнатый и зубастый просто охотился за мелкошащим и серо.. Тьфу! – Торопливый с досадой махнул рукой на соплеменников, разразившихся довольным хохотом.

– Не перебивай меня! Ты, неумеющий сидеть в засаде, выслушай до конца. Вот ты сам сказал, что даже ребенок догадается, что зубастый (сл. полное имя) охотился за мелким (полное имя) по следам, которые они оставили на песке. И я подумал, а что если придумать разные знаки-следы для разных вещей, для каждой вещи свой знак. И тогда можно будет, оставляя такие знаки, рассказывать о том, что ты видел, другим. Рассказывать, не раскрывая рта, и даже не находясь рядом!

-Ахх!!! – воскликнуло пораженное племя.

– Объясни поподробней. – потребовал Тугодум.

– Вот смотрите. – Говорящий со звездами выхватил из рук ребенка, играющего рядом, острую кость и стал чертить ею на утоптанной глиняной площадке. Ребенок поднял было рев, но его тут же утихомирили подзатыльниками, и он, проникнувшись моментом, замолчал, прилежно тараща глазенки на происходящее.

– Вот! Вот пусть этот крестик будет мохнатый и зубастый, вот этот кругляшок – это мелкий и (сл. полное имя). Эти палочки будут камыши, эта волнистая полоска будет река, ну а этот квадратик со звездочкой – я… Надо только запомнить, какой знак что обозначает, и тогда любой поймет, что я видел сегодня у реки.

Племя испустив дружное « ууух!!!» и с глубоким уважением посмотрело на Говорящего со звездами, который довольно улыбался, приняв горделивую позу.

Через час на площадке царило безудержное веселье. Соплеменники дружно придумывали новые знаки-следы и совместно экспериментировали, пытаясь записать сцену свального греха, устроенного ими в день весеннего равноденствия. Впрочем, понятие плотского греха тогда еще не существовало, а секс служил неисчерпаемой темой для шуток человечеству с незапамятных времен.

И только Видевший отца cвоего отца с лицом, сморщенным как кора сосны, вдруг пропищал тоненьким старческим голосом:

– Скажи, о Говорящий со звездами, а когда племя будет учить эти знаки? Ведь дни удачи редкие, и охотники должны охотится, а женщины собирать ягоды и коренья. Ведь твои знаки не смогут набить голодные желудки.

– Нуу… – Говорящий со звездами замялся и неуверенно возразил. – Можно сначала обучать этому детей, а когда они вырасту, они научат своих детей.

Племя настороженно слушало…

– Ты глупец, Говорящий со звездами. Если дети будут учить твои знаки, то когда они будут учится охотится и собирать?

Говорящий со звездами обескуражено молчал, у него не было аргументов…

– А скажи мне, о Говорящий со звездами. – На этот раз старческий голосок набрал силу и звучал особенно ехидно.

– А скажи мне… Ты говорил, что знаки можно будет передать на расстояние. Как ты собирался это сделать?

Говорящий со звездами заметно приободрился и ответил:

– Знаки можно нацарапать на предметы с гладкой поверхностью, которые можно носить…

– Например? – Ехидно поинтересовался Видевший отца своего отца

– Нуу… – Блуждающий взгляд Говорящего со звездами упал на гладкий булыжник. – Вот! Хотя бы на камнях!

– А ты подумал, сколько камней понадобится, чтоб записать там твою утреннюю историю?

– И кто согласится носить такой груз, если тоже самое можно передать на словах?

– Ты глуп говорящий со звездами, как был глуп отец твоего отца по имени Безмозглый. Никому не нужны твои знаки, чтобы передать то, что ты знаешь, другим. Тьфу!

Тьфу..тьфу..тьфу! – плевалось племя в сторону Говорящего со звездами, направляясь за хворостом, чтобы пожарить мясо, ведь над верхушками реликтовых сосен уже показался бледный диск луны, и все основательно проголодались.

Говорящий со звездами остался один на площадке. Его душили слезы обиды, в руке он вертел потерявший свое очарование обыкновенный серый булыжник. Он просидел там долго, пока на темный полог ночного неба не высыпали звезды. И тогда позабыв обо всем, он уставился в звездное небо, беззвучно шепча что-то…Он вообще не умел долго огорчаться и злиться. Вид звездного неба всегда повергал его в транс… За это он и получил свое прозвище.

Зажигалка

Гроза разбушевалась не на шутку и, видимо по всему, надолго.

Взбесившийся ветер, налетая порывами, с жутким рёвом раскачивал вековые реликтовые сосны и обрушивал с неба целые Ниагары воды. Мельчайшая водяная пыль, несущаяся с немыслимой скоростью, забивала легкие и глаза и, казалось, проникала под кожу.

Громко клацая зубами от холода, Говорящий со звездами ввалился в заброшенную пещеру, когда-то давно используемую его племенем как убежище от непогоды. Но, со сменой основного места стоянки, она оказалась слишком далеко и потеряла свою актуальность.

Ему несказанно повезло, что он успел добраться сюда до наступления темноты. Здесь он мог пережидать начавшуюся непогоду хоть несколько лун. С собой у него был небольшой запас вяленого мяса и голодная смерть ему не грозила, по крайней мере немедленная.

Для полного комфорта и безопасности не хватало только огня, добыванием которого он был намерен заняться cию же минуту.

После тщательного исследования пещеры в его распоряжении оказался приличный запас дров и пучок сухого лишайника надерганного им в трещинах стен.

Надо сказать, трудоемкую процедуру добывания первичного огня, как и любой здравомыслящий первобытный человек, он жутко не любил. Тем более, что в одиночку ему этого делать еще не приходилось.

Но альтернатива сидеть в холоде и темноте его тоже не устраивала, и поэтому со вздохом он приступил к делу. Через полчаса непрерывной работы он выбился из сил, ладони горели от непрерывного трения о деревяшку и грозили в скором времени нешуточными волдырями.

Единственный плюс – он согрелся. Но, понимая, что это ненадолго, он передохнул и снова взялся за дело. Еще через некоторое время он с проклятиями рассматривал лопнувший кровоточащий волдырь на ладони. Проклятая деревяшка раскалилась, но до долгожданного синего дымка из под острия заостренной палочки было еще далеко.

О том, чтобы продолжить добывание огня старым способом, не могло быть и речи.

В отчаянии он пробовал самые нелепые варианты вращения палочки одной рукой, придерживая ее в вертикальном положении с помощью камня с углублением посередине, который он подобрал на месте бывшего очага.

Но получалось плохо. Вернее, совсем никак.

Внезапно его осенило. Развязав тонкий сыромятный ремешок, которым он был подпоясан, он намотал его на палку и с силой потянул за один конец ремня. Палка раскрутилась с неожиданной скоростью. Уррааа!!! Так или не так закричал Говорящий со звездами – уже не важно. Главное, что тот нечленораздельный выкрик, который вырвался из его первобытного горла, содержал тот же самый смысл, что спустя много веков вложит в свой крик один знаменитый грек, воскликнув: «Эврика»!

Радость оказалась немного преждевременной. Ремешок как-то уж слишком быстро заканчивался, а процедура повторного обматывания им палки отнимала драгоценное время, за которое место нагрева успевало остыть. Ситуация в очередной раз зашла в тупик.

Приуныв, Говорящий со звездами отрешенно глядел на дрова, которые  сохраняли полное издевательское безучастие к его проблеме.

В это время ветер, особенно поднатужившись, умудрился повалить старую сосну росшую на склоне скалы и она рухнула, угодив верхушкой прямо вовнутрь пещеры.

Ветви упавшего дерева еще упруго качались вверх – вниз с постепенно затухающей амплитудой, а говорящий со звездами, едва оправившись от испуга, уже знал, что сегодня огонь ему подчинится.

Вскоре равномерные шуршащие звуки трения, раздававшиеся от нехитрого инструмента (представляющего собой кожаный ремешок, делающий один оборот вокруг палки, «добывающей огонь» и скрепляющим собой два конца согнутой в дугу сосновой ветки) сменились веселым потрескиванием хвороста. Пещера наполнилась теплом и уютными отблесками огня на серых стенах. Закусив, вяленым мясом, Говорящий со звездами вытянулся возле очага и блаженствовал.

Рассматривая изобретенный им инструмент он предвкушал будущее изумление своих соплеменников. Несомненно, после такого подарка они его зауважают, а это все, что было нужно от сородичей Говорящему со звездами – просто немножко уважения.

Гроза стихала, порывы ветра становились все тише и реже, раскаты грома и стоны раскачиваемых стволов постепенно сменил убаюкивающий монотонный шепот падающей с неба воды. Говорящий со звездами спал, его заросшее неопрятными космами лицо первобытного человека освещала блаженная улыбка, вполне понятная во все века и времена.

Улыбка человека несущего добрую весть.

Он ещё не знал, что сородичи примут его подарок и некоторое время он будет самым уважаемым человеком в племени после вожака.

До тех пор, пока лучший охотник племени по имени Хитрый лис не догадается о другом способе использования его подарка.

Он догадается, что с помощью согнутой ремнем палки можно бросать другую острую палку на большое расстояние, убивая жертву, не приближаясь к ней близко, и сородичи забудут о том, кто первый догадался соединить концы согнутой палки ремнем.

Ведь он увидел в ней всего лишь зажигалку, а Хитрый лис – грозное оружие: лук и стрелу!

И тем более он не мог знать о том, что с его изобретением закончилась первобытная эпоха.

Что его зажигалка запалила ненасытный костер войны, который, периодически разрастаясь в страшные пожарища, поглотит целые народы.

Даже сам творец не смог бы разглядеть в контурах нехитрого приспособления будущие грозные жерла двенадцатидюймовых орудий; смертоносный шквал пулеметного огня и жуткую тень уродливого термоядерного гриба, поглощающего пространство.

Он не мог об этом знать, и потому улыбался во сне ясной, детской улыбкой наступающему завтрашнему дню.