Отражения

Ни белого кролика, ни черной кошки. Ничего, за что можно зацепиться и считать началом, красной кнопкой, на которую нажали и – бац! – всё изменилось.

Когда же это случилось?

Вероятно, давно. Только я не обращала внимания на мелкие странности, которые должны были заставить меня задуматься.

К примеру, красный автобус. Он отражался в витрине кофейни. Я обернулась, чтобы увидеть его, но никакого автобуса, хотя бы другого цвета, поблизости не оказалось.

“Мне просто очень хочется, чтоб у нас был автобус,” – подумала я тогда.
Это было ранней весной. Я с трудом добиралась от дома до библиотеки и обратно,  увязая то и дело в грязном рыхлом снегу. Неудивительно, что мне привиделся автобус.

А летом, в самую жару, мне вдруг явился в зеркале кондиционер. Он был врезан в окно моей комнаты. Разумеется, обернувшись, я его не увидела. И при повторном взгляде в зеркало – тоже.

И ведь, что удивительно! Никто в нашем городке даже слова такого не знает: кондиционер.

Но и тогда я не задумалась, откуда в моем воображении предметы, которых не существует.

Последний случай так взбудоражил меня, что я до сих пор не перестаю о нем думать. Это было позавчера.

Я долго не могла уснуть, возилась на кровати, подсовывала подушку под пятки, под колени, но не находила удобного положения, и глаза то и дело открывались, будто я только что выпила крепкий кофе.

Пришла мысль сделать упражнения, чтобы тело ощутило усталость и послало мозгу сигнал “пора отдохнуть”.

Я обошла кровать и встала перед зеркалом, как перед тренером.

Мой разум верит только глазам, а в темноте я плохо видела своё отражение и шагнула к выключателю.
Вдруг в зеркале зажегся свет.

Я оцепенела. В один миг тело обросло льдом, будто я упала в прорубь. Я не могла вдохнуть, невидимая рука сдавила горло.
Сердце подпрыгнуло и замерло.

В зеркале была я, но в другой одежде и в другом месте.

Моё отражение двигалось в потусторонней комнате,  выдвигало ящики комода.

Только бы не обернулась! Встретить взгляд живого отражения всё равно, что увидеть собственный труп.

Она нашла, что искала, и улеглась на диван боком к зеркалу. Я глубоко, но бесшумно вздохнула.

Моё отражение раскрыло толстую тетрадь и что-то записывало в неё.

Я осматривала обстановку зазеркалья и узнавала её. В левом углу узкий шкаф “солдатик”, где пылятся мои старые институтские учебники. На стене картина – зимний пейзаж с мелкими елочками. Я купила её на улице у какого-то бедного художника.

На диване две синие жесткие подушки, на которых невозможно спать, и одна маленькая, клетчатая – моя любимая.

У правой стены пианино. Музыкальная школа… Хорошо, что всё уже в прошлом.

Но зачем я вспоминаю об этом? Для чего?

Я подошла к зеркалу и коснулась прохладного стекла.
Мне казалось, что видение продолжится: я пройду сквозь зеркало, чтобы встретиться с собой из прошлого и узнать что-то важное.

Нет. Стекло не стало жидким или газообразным. Мои пальцы упирались в твердую гладкую поверхность.

А она всё писала, сосредоточенно и быстро.
Где находится эта комната? В каком доме, в каком городе? Пришла мысль, что комната на седьмом этаже. Но разве бывают такие высокие здания?

Девушка за стеклом подняла голову, будто что-то услышала, закрыла тетрадь и сунула ее под подушку.

Я шагнула влево и встала сбоку от зеркала, надеясь остаться незамеченной.

Теперь я видела лишь узкий треугольник стекла, а за ним бежевый пол и две ножки стула. Вблизи от зеркала никакого движения.
Я осторожно наклонилась и заглянула вглубь.

Моё отражение подняло крышку пианино и одним пальцем тыкало по клавишам. Звука не было.

От кого она спрятала дневник? Для кого делает вид, что играет?

Она села на стул и, театрально взмахивая кистью, нажимала на клавиши. Она не умеет играть!
Вдруг на взмахе рука застыла, а голова повернулась в мою сторону.

Я отскочила, тяжело дыша, и прижалась к стене.

Она обо мне знает?

Пульсирующий шум в голове заглушил звуки реальности. Я уставилась на стенные часы. Стрелка дёргалась, отсчитывая секунды, беззвучно.

Стало темно. Моё отражение выключило свет.