Стасик возвращался из гостей пешком. Он шёл по мосту и сильно сожалел, что отказался от угощения. Точнее даже не отказался, а просто в силу природной скромности, соврал, что не голоден, поблагодарил, попрощался и ушел. А теперь он шёл и мёрз. Осенний ветер просто свирепствовал. Того и гляди, что сдует в реку. И ещё ему предлагали забрать швейную машинку «Зингер» какого-то ветхозаветного года. Раритет. Дескать, нам без надобности, так забирай себе – красиво смотреться будет. Надо было брать. А что? «Зингеры» на дороге не валяются! Тем более даром. Не такая она и тяжёлая. Дотащил бы до дома как-нибудь…
И тут сильным порывом ветра Стасика сдуло с тротуара, подняло вверх и потащило над водой как осенний лист. Он даже крикнуть не успел. Несчастный болтался в воздухе как в аэротрубе. Его швыряло из стороны в сторону. Он беспомощно размахивал руками и ногами, да куда там – воздух же не вода. Не поплаваешь. Наконец Стасик опомнился и начал истошно вопить благим матом «помогите, мол, пропадаю, спасите!», и всё в таком духе. Но его уже отнесло далеко от моста и кружило над водой, так что вряд ли кто мог услышать его вопли.
Вот тут-то он ещё больше пожалел, что не взял с собой «Зингер» – уж со швейной машинкой точно не сдуло бы. Да и поесть всё-таки тоже надо было… Только бы не в воду, как бы телефон не замочить, – опасался он, совершенно не беря в расчёт то, что вообще-то уже поздняя осень, и его попадание в воду грозит куда более серьёзными последствиями нежели порча телефона. Между тем бог миловал, и воздухоплавателя понесло в сторону набережной. Трепыхаться и орать Стасик уже перестал, видя бесполезность того и другого. Тем более, что голос он уже сорвал, а от его шёпота толку никакого не будет.
Он то взмывал вверх, то стремительно опускался, опять поднимался, при этом мелочь и ключи в карманах громко позвякивали. Я прямо как летающая погремушка, – поймал себя на мысли Стас, – даже смешно и подумать. Его несло прямо на телебашню. Вот и хорошо, – решил Стасик, – надо бы как-нибудь за неё зацепиться и спуститься по ней на землю. Но ему удалось лишь чиркнуть пальцами по металлической балке. Не получилось зацепиться. Вот досада, – посетовал Стас и полетел дальше.
Пролетая над деревьями, он заметил внизу двух велосипедистов в жёлтых куртках с коробами за спиной. Доставщики еды остановились и спешились. Один из них задрал голову и увидев летуна, показал приятелю пальцем на Стасика. Курьер засмеялся и помахал Стасику рукой «привет, мол, как дела?». Стасик обречённо махнул в ответ «да так, дескать, ничего хорошего» и полетел дальше. Вот и пообщались, – думал Стас, – удачи вам, господа хорошие!
Он всё время пытался хоть за что-нибудь да зацепиться, но, как назло, только он к чему приближался, так сразу очередным порывом ветра его относило обратно к середине улицы. За деревья тоже никак получалось – листья и ветки с макушек оставались в руках. Стасик чувствовал себя как волк из «Ну, погоди!», который проглотил воздушный шарик. Прохожие на него особого внимания не обращали – как будто, так и надо. Даже обидно, чёрт возьми: я тут мучаюсь, летаю, понимаешь, а им всем по фигу, – досадовал Стасик, улетая всё дальше.
Долго ли коротко ли, но ветер принёс Стасика к церковной ограде. Весьма символично, – резюмировал он. Немного покружив возле храма, ему каким-то нечеловеческим усилием удалось зацепиться за высокую ограду. Стасик ухватился руками за железную пику ограды и затрепетал как флаг на ветру. Опуститься на землю по-прежнему не получалось. Он держался за пику, развеваясь параллельно земле. Разжимать пальцы было страшно – иначе его бросит прямо об стену. Немного поодаль он заметил группу нищих, которые сидели на деревянных ящиках и просили милостыню у проходящих мимо. Нищие заметили развевающегося на ветру Стасика и заметно оживились. Один из них встал и направился прямиком к Стасику. Ну, вот и помощь подоспела, – обрадовался было он, – правильно, что меня сюда занесло, никак промысел божий.
Но нищий, оказывается, и не думал никому помогать. Он подошёл к Стасику и бесцеремонно стал ощупывать его карманы. Стасик никак уж не ожидал такого. А нищий, видя, что Стасик не может отпустить ограду и пользуясь его беспомощным положением, деловито полез во внутренний карман его куртки и достал кошелёк. Осмотрел содержимое, взял только деньги, коих было не много (может, рублей триста-четыреста) и засунул кошелёк обратно к нему в карман. Повернулся к несчастному спиной и принялся пересчитывать выручку.
– О, бог услышал наши молитвы! Заживём… Кузя! Иди сюда тут ещё есть, кажется.
Нищий Кузя побросал костыли и вприпрыжку подбежал к Стасику. Стал шарить по боковым карманам куртки, выгребая мелочь. А мелочи у Стасика за последнее время скопилось достаточно.
– Ого, сколько добра-то! – приговаривал Кузя, – будет и на нашей улице праздник! Слава тебе, Господи!
Вдруг откуда ни возьмись за спиной Кузи выросла какая-то скрюченная бабка с клюкой. Прямо как из-под земли выросла. Она принялась истово колотить своей клюкой по Кузиному хребту, приговаривая:
– Поди прочь, окаянный! Оставьте его, нелюди! Мне-то хоть оставьте немного, ироды! Поди всё уже повыгребли! Там осталось хоть немного? – пробормотала она и запустила свои старушечьи ручонки в карманы джинсов Стасика. Достала ключи, плюнула от досады и засунула обратно, потом добралась и до мобильника. Повертела его в руках и заметно повеселев, быстро поковыляла прочь.
А бедный Стасик, горя праведным гневом, беспомощно выпучив глаза, матерился шёпотом на чём свет стоит. Между тем первый нищий, видимо посчитав, что этого мало, снова принялся шарить по карманам Стасика – вдруг ещё чего осталось. Тут Стасик не выдерживает и разжимает пальцы… Его со всей дури бросает об стену. Он больно ударяется лбом и… просыпается у себя дома.
– Фу, пакость какая! – сказал Стасик осипшим голосом, потирая ушибленный лоб, – и приснится же такое… Теперь, наверное, шишка будет.
Позвонила Людмила. Напомнила, что сегодня они идут к её родителям в гости. Их на ужин пригласили. Просила не опаздывать. Стасик заверил, что будет вовремя. Люда наказала захватить книги, которые она брала у отца. Сказала, что с работы заезжать домой не будет, а проедет сразу туда – надо матери помочь с готовкой. Просила одеться поприличней, чтоб не позорить её. Стасик пообещал, что всё будет нормально.
В назначенное время Стасик позвонил в дверь. Ему открыл Виктор Степанович, отец Людмилы. Стасик поздоровался и прошёл в прихожую. К ним вышла Людмила в цветастом переднике, и Стасик целомудренно чмокнул её в щёчку. В прихожей был полумрак, и Людмила не сразу заметила огромную шишку на лбу у Стасика.
– Стася, что это у тебя на лбу? Ты где был? – участливо поинтересовалась она.
– Да это так… Ударился во сне. Сон мне, знаешь ли, уж больно эмоциональный приснился. Это я о стенку трахнулся, – отшутился он, – ничего страшного, рассосётся, главное, что синяка нет.
Людмила провела его на кухню, где он покорно вымыл руки с мылом. Появилась Мария Ильинична, будущая тёща. Весьма неплохая тёща, надо сказать, понимающая. И с юмором всё в порядке.
Наконец сели за стол. Мария Ильинична стала накладывать в тарелки угощение.
– Мама, Стасику много не накладывай, он у меня замухрыжка. Всё время поесть забывает. А иногда и заставлять приходится.
– Ну, Люда, ты меня уж совсем выставляешь, прямо… Накладывайте-накладывайте, Марья Ильинична, не стесняйтесь, – сказал Стасик и с торжеством поглядел на Людмилу. Та удивлённо посмотрела на жениха, но ничего не сказала.
Стасик умял сначала одну тарелку, потом вторую, попросил добавки…
– Стасик, что с тобой такое? Ты что забеременел что ли? Прямо как в бездонную бочку. Как Винни-Пух из мультика, – удивлялась Людмила.
– А разве у вас ещё что-нибудь есть? Тогда мы останемся, – отшутился он, – не бойтесь, в дверях не застряну, – парировал Стас.
– Слушай, ты про книги не забыл? А то я обещала…
– Нет, не забыл. Там, у меня в рюкзаке…
Людмила вышла в прихожую. Через некоторое время она появилась в дверях с озадаченным лицом и с красным кирпичом в руках. Кирпич был явно старинным. С печатью.
– Стасик, что это такое? Зачем это? – С тревогой в голосе спросила она.
– Ах, это… Да это так. Кирпич… – сконфузился Стасик и отвёл глаза в сторону. Затем повернулся к родителям и с натянуто улыбаясь, объяснил:
– Иду, знаете ли, по улице… Смотрю – лежит. Ну я и взял. Что добру пропадать?..
Виктор Степанович с Марьей Ильиничной многозначительно переглянулись. Людмила это заметила.
После окончания ужина Людмила сказала, что сегодня на ночь останется у родителей. Стасик попрощался со всеми, поблагодарил за вкуснейшее угощение и ушёл.
Вечером Виктор Степанович курил на кухне, Марья Ильинична мыла посуду. Вошла Людмила.
– Да, Люда, ты же его не прокормишь! Гляди-ка – всё же умял. Даже от супа не отказался. И хлеба теперь нет. А ты говорила, что плохо ест… И кирпич этот… – улыбаясь подтрунивал над дочкой Виктор Степанович.
– Да я сама не ожидала от него такой прыти. Не знаю, что произошло. А так-то – он хороший. – Оправдывалась Людмила.
– Да я ничего против него и не имею, сразу видно – хозяйственный мужик! Мимо того, что плохо лежит не пройдёт. – Засмеялся Виктор Степанович, – это я про кирпич, а не про тебя.
– Папа! – Возмутилась Людмила.
– Да я шучу, не обижайся, пожалуйста.
А Стасик тем временем бодро шагал к остановке. Он ещё утром услышал о штормовом предупреждении. И действительно, ветер усиливался.
– А вот хрен вам! – рассуждал Стасик, – на троллейбусе поеду. Бережёного бог бережёт.
Он шёл, а кирпич в рюкзаке больно колотил по пояснице. Ну и что, – думал он, – зато с ним как-то спокойней.
11 сентября 2020 г.
Автор публикации
