Степенный и благообразный Виктор Андреевич искренне считал себя правоверным христианином, водил дружбу с большим числом священников, постоянно удостаивался приглашений на различные церковные мероприятия, покупал кипы церковной литературы, а всех своих «выгодных» знакомых на их дни рождения одаривал иконами. Со стороны приходского священноначалия того городского округа, в котором Виктор Андреевич осуществлял свои полномочия в органах местной власти, он удостоился приобщения к почётному кругу полезных мирян, особо выделяемых из общей массы прихожан, подобострастно суетящихся вокруг настоятелей церквей.
Надо сказать, что священники не обижали его рабочий кабинет своим деловитым вниманием. При этом Виктор Андреевич, будучи человеком прямолинейным и предпочитающим любым нудным размышлениям конкретные действия, готов был расшибиться в лепёшку ради одобрительных возглашений по поводу незамедлительного исполнения им настоятельных просьб духовенства в части материального вспомоществования боголепному служению во имя Господа Бога.
Истовость во время церковных служб, чинные уединения со священниками, многочасовые молитвы у домашнего алтаря производили на окружающих неизгладимый эффект. Вся его околоцерковная деятельность и фанатичность в отправлении церковных обрядов со временем сформировали и у него самого стойкую убеждённость в своей исключительной набожности, во что он поверил раз и навсегда. Им на корню пресекались любые, даже мало-мальски значимые сомнения окружающих по этому поводу, в результате чего среди челяди этого властного человека вскоре фактически никто уже не сомневался в несокрушимости его христианских убеждений и всепоглощающей вере в Бога.
Грешил ли Виктор Андреевич? Конечно, грешил. А куда без этого денешься?! А когда выпадал случай поразглагольствовать на темы греховодства, он всегда с необычайной проникновенностью произносил свою любимую фразу: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не причастишься, не причастишься – вновь не согрешишь. И так снова и снова, пока не отойдёшь в мир иной. При этом все при делах: грешник грешит – священник отпускает грехи ко всеобщей благости. В христианстве всё очень толково продумано и с умом обустроено. Можно жить – не тужить!»
…И он нисколько не тужил, когда обманывал людей, когда грубо одёргивал подчинённых или истошно орал на них подобно базарной торговке, когда требовал от них любить и лелеять себя – ценного и мудрого руководителя, когда самодовольно бахвалился перед зависимыми от него людьми своей принадлежностью к элите общества, к той чиновничьей когорте, которой закон не писан, и уж совсем нисколько не тужил, когда нечистые на руку бизнесмены преподносили ему недешёвые подарки в знак вящей покладистости при решении скользких дел в их пользу.
Сознательно окружая себя льстецами и хитроумными людишками, он с сытым удовольствием слушал от них слащавые славословия в свой адрес, что несказанно тешило его раздутое самомнение. С годами Виктор Андреевич настолько уверовал в своё божественное избранничество, в свою благословенную погружённость в сокровенную суть христианского учения, что вообще перестал задумываться на тему греховности своей жизни.
Как-то на престольный праздник во время трапезы в ресторане благочинный громогласно произнёс сакраментальную фразу: «Любой начальник – это помазанник божий, и всё, что он делает или говорит, освящено милостью Господа». Эта судьбоносная сентенция благочинного настолько поразила воображение Виктора Андреевича, что он тут же объявил её своим девизом жизни. Собственно, именно эта мировоззренческая шарада в дальнейшем стала причиной его карьерной катастрофы, поскольку, возомнив себя камертоном абсолютной истины, он перестал замечать неписаные уложения субординации даже в отношениях со своими начальниками, что однажды и привело к закономерной развязке: Виктор Андреевич лишился своего административного кресла.
Как только известие о сложении им своих должностных полномочий получило огласку, священнослужители очень быстро забыли дорожку к его дому. Естественно, и вся свора его лукавого окружения тоже вмиг исчезла из его поля зрения. Вот тогда-то ему постепенно и стало открываться, что в этой жестокой жизни лично он сам по себе никому, кроме семьи, не нужен, что его, как глупого щенка, издевательски выкинули из элиты, с которой, как ему представлялось, он уже навсегда был связан неразрывными узами, что он стал изгоем клуба сильных мира сего и что ему теперь заказан путь возврата в это сообщество хозяев жизни. Однако мысли о своей божественной избранности так и не покинули его.
Однажды к нему в гости зашёл старый друг, о существовании которого Виктор Андреевич уже давно благополучно забыл, поскольку этот человек никогда не относился к категории «нужных людей». И вот теперь, вдоволь наплакавшись в жилетку своему давнишнему другу о превратностях своей судьбы, этот низверженный «помазанник божий» возопил: «Боже, ну почему ты попустил такую несправедливость по отношению ко мне?»
Давнишнему другу от Виктора Андреевича не нужно было ровным счётом ничего, поскольку он зашёл к нему только лишь затем, чтобы приободрить попавшего в беду старого приятеля. А поскольку ему всегда была присуща свобода в своих суждениях и словах, он без всяких обиняков высказал своё мнение по поводу всего случившегося: «Витёк, я тебя призываю отрешиться от всевозможных обид, от чувства оскорблённого достоинства. Взгляни на свою жизнь непредвзято. Ведь ты, считая себя воцерковлённым христианином, умудрялся при этом всячески нарушать практически все заповеди Христовы чуть ли не в постоянном режиме. Не в этом ли корень всех твоих бед и несчастий?»
И что же? Казалось бы, Виктору Андреевичу сам Бог велел прислушаться к увещеваниям старинного друга – первого за много лет человека, честно сказавшего ему нелицеприятную правду. Так нет же, оказалось, что порок въелся в него так глубоко, что полностью затуманил гордыней его сознание: на эти правдивые слова друга Виктор Андреевич страшно обиделся, начал ругаться непотребными словами, зашёлся криком в истерике… И тому после неадекватной реакции на свою попытку дружеского участия в горестях своего дружка молодости ничего более не оставалось как удалиться с печалью об этом человеке, похоже безвозвратно потерявшим себя самого, своё человеческое естество.
А Виктор Андреевич даже по прошествии нескольких месяцев всё ещё продолжал изводить себя одним и тем же безответным вопросом: «Как же это со мной, осенённым божественной благодати, можно было так жестоко поступить? Неужели начальство не понимает, что я один из немногих избранников божьих, долженствующих выполнять важную божественную миссию на весьма приличной должности?»
И ведь невдомёк было Виктору Андреевичу, что согласно его же жизненному девизу вышестоящий начальник тоже был помазанником божьим, исполнившим божью волю по отношению к нему самому, занимавшему более низкий уровень чиновничьей иерархии и, соответственно, обладавшему более ограниченными правами на эту самую божью волю. Так что всё свершившееся было справедливо и освящено милостью небес.
31.07.2009
д. Тройня,
Смоленская область
Сергей БОРОДИН
Автор публикации
