С Заира градом валил пот. И вовсе не потому, что в царском дворце было жарко — строение проектировали индийские мастера, и даже в самое злое солнце длинные колонные залы, в потолках которых растворялась тепло, оставались в сени приятной прохлады. Слуга пару раз взмахнул опахалом. Дело в том, что Заир наверняка знал: царь умер. Кажется, он не двигался уже несколько солнечных ходов — тени пальм успели за это время подтянутся к мохнатым стволам. Тяжелые веки правителя навсегда укрыли беспокойные жестокие глаза, не дергалась вена на шее, застыли широкие ноздри, которые раздувались еще больше в минуты гнева.
Слуга, лихорадочно думая, снова изящно задвигал опахалом. Тупоголовые гвардейцы не могли ничего заметить. Во-первых, они стояли за золотым троном, во-вторых натасканы только на прямую угрозу, а в третьих… все придворные знали, что неподвижно стоять целый день можно только под воздействием определённых веществ. Служанки были здесь только по утру, а наложниц царь не посещал уже несколько дней.
Обстановка накалялась. Заиру тяжело было представить, что начнется, когда эпохе Всеми Любимого прийдет конец. Но интуитивно догадывался, что обнаружить эту смерть лучше не ему. Вокруг старого правителя стягивался круг клинков, и кто-то должен будет ответить перед народом.
Внезапно на расплывающемся горизонте появилась возможность — по длинному коридору к трону приближался Первый вазир. Слуга отвел глаза и начал молится всем известным богам. Мудрец остановился в небольшом отдалении и, соблюдая этикет, склонил голову, произнеся приветствие. Хитрый стариковский глаз тем временем скользнул по лицу царя, а потом по лицу Заира. По расширенному зрачку советника слуга понял, что вазир все знает. Выждав момент, сухие потрескавшиеся губы, наконец, разомкнулись: «Я вижу ваше мудрейшество не расположено к разговорам, я зайду позже», — молвил старик и так же неторопливо зашагал к выходу.
Пот полился с бедного слуги еще сильнее. «Маши, Заир, маши, — пронеслось у парня в голове, — да не отвалятся твои руки до заката солнца».