На основе реальных событий. Из цикла «Екатеринодар. Дела давно минувших дней»
Екатеринодар 1 апреля по старому стилю (14-е по-новому) 1917 года. Отель «Европа»
— Мань, глянь, как опять наш коммивояжёр кудать намылиси, — горничная Клавдия кивнула в сторону удаляющегося постояльца из третьего номера, облачённого в тройку из дорого английского сукна.
— По всему видать, неплохо енти коммивояжёры зарабатывают, коль ужо второй месяц в самом дорогом номере обитат, — при этих словах Маня тяжело вздохнула и начала с усердием тереть большое окно, выходящее на шумную торговую улицу.
— Ой, глянтика на неё? — подружка всплеснула руками, — никак по нему сохнешь, что ль? Да кто ты, станишница недавняя, и кто он из самой столицы в нашу Кубанскую глухомань приехавший! Тоже мне ровню себе сыскала. Я тебе как лучшая подруга гутарю, брось ты это дело, вишь, какие времена настали, самого царя-батюшку законного трона лишили, не ровён час, что и втора революция может случиться, а ты всё туда же, возле богатенького жильца крутишься, да глазки строишь.
Маня с силой швырнула тряпку на подоконник:
— Революция там или ещё какая напасть, но не наше бабское дело. Пусть у мужиков на то голова болит, а я сюды специально устроилась, чтобы меня в станице за какого-нибудь никудышного казачишку батька с мамкой не сосватали. Как ты не поймёшь, не желаю я весь свой век, коровьи лепёшки нюхать, да с утра и до вечера, по жаре в поле или на току… — девушка недоговорила, а, стерев с лица выступившие слёзы, побежала в подсобку.
***
Между тем обсуждаемый девушками постоялец, совершал свой обычный моцион. Не спеша прошёлся по Красной, свернул к базару, покрутился у здания театра, потом вернувшись к «Европе», зашёл в расположенный в этом же доме, но на первом этаже ювелирный магазин господина Багирова, с интригующим названием — «Уральские камни».
Но вместо того, чтобы рассматривать витрины с товаром, клиент почему-то пялился на расписной потолок.
— Любезнейший, может вам чего подсказать? Мы ведь скоро, того, закрываемся, сами понимаете, канун великого праздника! Целых три денёчка торговли не будет, так что сделайте милость, поспешайте, — приказчик магазина был сама любезность.
— Да я уж давно готов, вот на ту брошь, с изумрудами давненько глаз положил, подарок невесте желаю сделать…
— Так в чём же причина? Хотите, я прямо сейчас распоряжусь, чтобы её доставили, с надёжным сопровождением, прямиком к вам домой. Время сами видите какое, лихое, с этакой ценностью вам лично ходить ой как боязно. Местных за гроши грабят, а уж вашего брата — приезжего, так раз плюнуть! — приказчик потянулся было за колокольчиком, чтобы позвать кого-то, но посетитель его остановил.
— Не стоит беспокоиться. Проблема в том, что у меня на сей момент нет таких денег. Заказал в здешнем банке перевод из Москвы, да вот никак не поступит. Каждый божий день хожу, наведываюсь, а они твердят одно и то же — ждём с! После пасхи точно прибудут. Никуда не денутся.
— Ну так оставьте задаток, сколько у вас на сей момент имеется, и я его с глаз уберу, в сейф закрою, будет вашу любезность дожидаться, — тут же предложил продавец, лихорадочно подсчитывая свой процент, от столь выгодной торговой операции.
— А вот этого делать и не стоит. Вы же вот-вот закроетесь, на все праздники, а я в первый же будний день прямиком сюда, буду наипервейшим покупателем. Тем более что и оставлять вам сейчас деньги мне совсем резона нет. Увы, поиздержался я в вашем городе, уж больно вкусно в здешних ресторациях потчуют, да и других соблазнов пруд пруди.
***
К удивлению и разочарованию Мани и Клавдии, симпатичный жилец из третьего номера, на следующее утро неожиданно съехал несмотря на то, что за третий номер у него было уплачено ещё за двое суток наперёд.
Убирать освободившийся номер не стали. И на то было две причины. Первая — работать на пасху грех превеликий, потом век за него не отмолиться. Вторая — ну кто на праздники в Екатеринодар приедет, да ещё такой номер пожелает арендовать. Благо ни хозяина «Европы», ни управляющего, в городе не было. Оба накануне отбыли куда-то на побережье. То ли с жёнами, толи с любовницами. Гостиничный кучер по секрету проболтался, сам, давеча, их до станции на вокзал, к новороссийскому поезду отвозил.
***
Тишину утреннего дня, после светлого Воскресения Христова улицу перед «Европой» разорвал вопль господина Багирова:
— Разорили! Убили! Без ножа зарезали! Обокрали дочиста!
К приезду полицейского начальства хозяин «Уральских камни» совсем сорвал голос и только молча тыкал в пустые витрины и в дырку на потолке, умело проделанную из находящегося этажом выше гостиничного номера.
Как и полагается, описание грабителя раздали всем городовым и околоточным. Да разве его сыщешь, когда куда ни глянь, везде только митинги да стачки.
***
Дело решили передать в архив, в связи с невозможностью отыскать преступника в установленный срок, а потерпевшему выдали справку, по всей форме, для обращения в страховую контору.
***
Судебный следователь Иван Иванович Лыткарин, был занят важным занятием — подшивал многочисленные показания свидетелей ограбления в папку, дабы затем её прошнуровать, составить опись и отнести в хранилище, как в дверь тихо… поскребли.
— Кого там ещё черти, — чиновник с явной неохотой отложил незаконченную работу и рывком распахнул дверь.
На пороге стояла гостиничная горничная Маня и мяла в руке газету.
— Ну, чего тебе? Иль опять кого-то из постояльцев того, ограбили или обокрали? В таком случае пусть сам сюда явится и заявление пишет, неча вместо себя прислугу посылать.
Девушка от испуга онемела, только отрицательно качала головой и протягивала Лыткарину пожелтевший от времени листок.
Иван Иванович посмотрел на девушку, достал из кармана чистый носовой платок и вытер с её лица слезинку.
— Вы, вы должны… обязаны вот это прочитать, — Маня, наконец, обрела дар речи и буквально всучила следователю злосчастную газету:
— Я давеча в третьем номере прибиралась, ну и нашла её в корзине для бумаг. Кажись важная, очень.
— Кажись, кажись, сменяя гнев на милость, мужчина усадил девушку на стул и стал читать вслух:
Газета «Рижский вестник» 22 апреля 1890 года.
«Праздники Пасхи не обошлись без происшествия – ловкого похищения из кассы купца Богарсукова до 20 т[ысяч] р[ублей] кредитными билетами и звонкою золотою монетою.
Кража эта случилась при следующих обстоятельствах. На Страстной неделе, в четверг, в «Центральной Гостинице» в доме Богарсукова остановился приезжий, потребовал номер 17, который был занят, но скоро должен был освободиться.
Никто к этому постояльцу в номер не заходил, но он ежедневно отлучался из гостиницы и приходил вовремя, никем не замеченный в каких-либо неблаговидных целях. При нём был небольшой чемодан и маленький сундучок, а также вид на жительство, который заявлен был в полиции установленным порядком.
Дождавшись вечера субботы, когда магазин закрыли на три дня до среды Святой недели – всё утихло, и каждый христианин начал приготовляться к встрече Воскресения Христа – ловкий вор, посредством взлома пола и потолка, проник в магазин Богарсукова, разбил кассу, выбрал из неё деньги и на второй день Пасхи вышел из номера, замкнув его и оставив в нём все орудия преступления: чемодан, сундучок и проч. Так, злоумышленник скрылся»[1].
— Так это же один и тот же ворюга! — воскликнул Иван Иванович, что есть силы хлопая ладонью по столу.
— Не-а, — парировала посетительница, — с той первой кражи уже двадцать семь годков прошло, а нашему хлыщу-коммивояжеру может быть чуточку за тридцать. Никак не сходится. Но то, что он эту газету от корки до корки прочёл, факт, как говорится, на лицо.
***
Возобновили ли дело о краже в магазине «Уральских камни», по вновь открывшимся обстоятельствам и поймали ли грабителя, то мне не ведомо.
Но вот люди сказывают, что уже в переименованном Краснодаре служили в советских следственных органах некий Иван Иванович и девушка Маня, и вроде бы носили они одну на двоих фамилию — Лыт-ка-ри-ны!
[1]— Материал взят со страницы: https://vk.com/public211353747
Автор публикации
