Семилетний мальчик в белой бейсболке и в синих плавках сидел по-турецки на теплом песке и наблюдал, как у другого берега речушки, дикая утка совала и вынимала головку из воды, смешно задирая и опуская острый хвост.
– Саня, сынок, пора! Иди в машину! – после долгого поцелуя с водителем, сидевшим за рулем, крикнула из салона бежевых «Жигулей» молодая женщина в раздельном купальнике.
Не сводя глаз с бесподобной женской груди, которую недавно целовал, водитель завёл двигатель.
Мальчик обхлопал песок с плавок. Огляделся, запоминая место, где ел шашлык, играл с мамой и с дядей Васей в бадминтон, плескался на мелководье у берега.
– Сынок, пора! – вновь позвала молодая женщина.
Мальчик подбежал к машине и забрался на заднее сиденье. Кожа его, пропитанная ультрафиолетом, покраснела. В чёрных глазах его появилась грусть. Он остро пожалел, что пикник закончился.
Дёрнувшись, «Жигули» медленно поехали по ухабистой грунтовке вдоль берега речушки, по краю кукурузного поля.
– Мама, я хочу пить, – пожаловался мальчик, стоя коленками на сиденье и глядя на пыль, клубившуюся за машиной.
– Потерпи, сынок. Воды нет. Мы всю выпили, – ответила молодая женщина.
– Скоро шоссе. Там магазин. Там, Саня, я куплю тебе газировку, – пообещал водитель, но скорость не прибавил, опасаясь сорвать на ухабах подвеску.
– Я хочу пить, – опять жалостно произнёс мальчик.
– Потерпи, сынок. Ты же мужчина, – попросила молодая женщина.
Дорога повернула от реки и привела к деревеньке. Водитель снизил скорость до минимума из-за кур, которые собирались умереть под колесами «Жигулей», но потом шарахались в сторону.
– Дорогой, останови, – попросила молодая женщина и указала рукой на бревенчатый сруб, над которым под навесом висело на барабане оцинкованное ведро, поблескивая на солнце.
– Я бы не пил сырую воду, – назидательно сказал водитель. – Это опасно для здоровья.
– Я пить хочу, – напомнил о своей жажде мальчик.
– Останови, дорогой.
Водитель выполнил просьбу. Мать и сын вышли из машины и направились к колодцу.
«Моя», – порадовался водитель, провожая взглядом любовницу и вспоминая о сексе с ней в кукурузе, пока её сынишка следил за костром на берегу речушки.
«Не моя», – озлобился старик на фигуристую незнакомку, которая раньше мальчишки подошла к колодцу и по-хозяйски взялась за ведро. Вот уже час старик на солнцепеке красил жёлтой краской доски забора, за которым скрывалась изба. На солнце краска быстро сохла, но работал старик медленно из-за неуклюжести рук и душевной мути. Сегодня он злился на весь мир. Утром он хотел выпить самогона, но жена потребовала, чтобы он покрасил забор, а уж потом обещала ему налить стаканчик огненной воды. И попробуй, не покрась – жена весом под сто двадцать килограмм; дракой настоять на своём для неё привычное дело, как тесто взбить, как пол подмести, как поросенка заколоть.
Ведро в колодце хлопнуло боком о воду, и ярость охватила старика – незнакомка никогда не будет ему ни женой, ни любовницей. Никогда! До смерти он будет жить с толстухой, смотреть в её тупое широкое лицо и маленькие глазки. Тоска! А самогона не выпить!
Старик с валиком на палке шагнул к женщине с мальчиком и заорал:
– Уходи отсюда, проститутка! Уходи, шалава!
– Как вы смеете меня оскорблять?! – возмутилась женщина.
– Смею! Это мой колодец! Проститутка! Прошмандовка! – старик воинственно потряс палкой с валиком. Капли жёлтой краски пометили траву.
– Ухожу, ухожу, – спасовала женщина и попятилась, переживая, что сынишка слышит незаслуженную ею ругань.
На крик старика выскочила из калитки в заборе толстобрюхая старуха в синем грязном халате.
– Гадюка! Ты, что перед моим мужем сисками трясешь?! Мало тебе городских мужиков! – провопила она, размахивая испачканными сажей громадными кулаками.
– Не кричите на мою маму! – запретил звонким голосом мальчик.
– Я не буду кричать! Я убью твою мать! – толстая старуха вырвала у мужа палку с валиком и, кривя в злобе плоское лицо, двинулась на соперницу.
– Вася! – придушенно крикнула молодая женщина, схватила сына за руку и засеменила бочком по тропинке к открытой задней дверце «Жигулей».
– В машину! Поехали отсюда! Это больные люди! Не надо с ними связываться! – крикнул водитель из салона.
Старуха, тыкая перед собой палкой с валиком, приближалась и приближалась к женщине с ребёнком.
Тогда мальчик выдернул ручонку из руки матери, ринулся на старуху, ударил головой в её мягкий живот.
От острой боли внизу живота померк свет в глазах у старухи. Могучей задницей плюхнулась она на тропинку и заголосила благим матом не в силах подняться на ноги. В ответ ей завизжала из-за не докрашенного забора свинья.
Молодая женщина схватила сына в охапку и исчезла в машине.
Старик метнулся в калитку, влетел в дровяной сарай и каким-то охотничьим чутьём нашёл в поленнице бутылку самогона. С закрытыми глазами он глотнул несколько раз мутноватую жидкость, отдышался и горько засмеялся, приговаривая:
– Ой, да, мальчонка. Ой, да, мальчонка.
Тем временем молодая женщина, обнявшись с сыном, ехала на заднем сиденье «Жигулей». Им было хорошо вдвоём, и никто им был не нужен. И хотя мальчик хотел пить, он мужественно молчал.
Автор публикации
