В ту зиму трудился Эндрю охранником в круглосуточном продовольственном магазине. Между морскими своими рейсами: никакие деньги молодому семейству, вот – вот готовившемуся к пополнению, лишними не были. Хоть и не его совсем это была работёнка. Прямо сказать – собачья: стереги, чтобы какой-нибудь воровитый покупатель, или иная продавщица, чего-нибудь да не утянули.
«Припахивали», конечно, ушлые продавщицы и на подсобную работенку: пиво в холодильник вовремя загружать, чего-нибудь к прилавку из склада принести. Но, что были эти смешные своим весом ящики для трюмного матроса, играючи перебрасывавшего могучими руками до тридцати тонн замороженной рыбы за вахту!
И повадился к ним в магазин захаживать полуночный бомж. Покупал каждый раз полбулки серого хлеба и бутылку самого дешевого пива, да и убирался восвояси. Но в один поздний морозный вечер, совершив обычные свои покупки, он накрепко прилип к витрине, дотошно изучая ценники на красную рыбу, и черную икру.
– Андрей, выведи ты его! – не выдержала наконец одна из продавщиц, место которой было скорее в базарных рядах. – Он нам весь народ распугает.
Да, вид бродяга имел живописный. А уж запах!.. «Зори Парижа»! Однако, чуткий Эндрю колебался: выставить человека, хотя бы и без определенного места жительства, вот так, как собачонку, на мороз только из-за того, что отличается он убогостью и ветхостью одежды, и употребляет одеколон совсем не для бритья?.. И все же, охранник двинулся к бедолаге.
Вмиг оценив ситуацию, тот завел проникновенно:
– Вот есть у Джека Лондона рассказ…
Богатое и, признаться, сострадательное воображение Эндрю тотчас начало рисовать образ просвещенного, чуткого и ранимого эстета, знатока литературы, так нещадно побитого слепой и жестокой судьбой.
– …Как вот такого же вида человека впустили в дорогой ресторан и обслужили по высшему разряду.
Эндрю устыдился своему невежеству – среди хранимых памятью произведений великого писателя ничего подобного не находилось. Вот ведь какой начитанный стоял перед ним человек!
– А он всего лишь, – видя, что страж местных порядков сдается, победно воздел заскорузлый палец бомж, – хотел в тюрьму попасть : чтоб перезимовать.
– Э-э, дядя! – воскликнул тут Эндрю возмущенно. – Да ведь это и не рассказ Джека Лондона, а новелла О’Генри «Фараон и хорал». И в дорогой ресторан, кстати говоря, бродягу того не только, что не пустили, но и уложили, буквально, небритым фейсом на мостовую: мордой об асфальт – по-нашему… Так что давай, дядька, от греха!..
И на законных уже основаниях (плохое знание иностранной литературы, плюс искажение ее в корыстных целях), вытеснил постоянного клиента за дверь: интеллектом, получилось.
А из магазина знатный многим мореходам Эндрю (в береговой жизни, впрочем – Андрей) вскоре уволился – в море было пора. Уж лучше в трюме свою шкуру поморозить, чем самому последней шкурою прослыть: людей за то, что мало смыслят в прозе, в ночи за дверь, на холод лютый выводить (как не пеняли бы его за попустительство: без повода – людей!.. Людей, без места жительства)!
Автор публикации
