Внимание. Фильтр ненормативной лексики ВКЛ. Реальность искажена.
— А ты знаешь, что америкосы правы? — Палыч выдержал театральную паузу. Он уже изрядно поднабрался и смотрел, немного набычившись.
Я молча приложился к просторной кружке с холодным золотистым пивом. Палыча я знал давно, он был неплохим фрезеровщиком, хорошо “поддавал”, был балагуром и душой компании. От него всегда исходило какое-то ощущение здоровья и правильности жизни настоящего мужика. Здоровенный широкий мужик с огромным животом, ручищами, как ковши экскаватора, и зычным отовсюду слышным голосом. До прихода к нам он работал на ЗИЛе, а потом после его развала устроился на наше предприятие, как он шутил, занимался производством металлической стружки. Полгода назад он неожиданно уволился. И вот, вчера вечером подкатил к заводу на Майбахе, после работы поил цеховых, а сегодня пригласил, кого знал, в кабак, как он сказал “жизни учить”. Мужики, несмотря на халяву, в большинстве поразъехались в субботу кто на дачу, кто на рыбалку, потому компания подобралась небольшая, и Палыча почти не перебивали, да и измучены были уже изрядно “нарзаном” после вчерашнего.
— У них как говорится? Если тебе достался кактус, ты можешь сделать из него настойку! Ну… как-то так. Или мухомор…
— Лимон, — подсказал кто-то их цеховой молодежи.
— Обль! — крякнул Палыч. — Я о чём и говорю. Помните, мы с Романычем уволились? Кто не помнит порву, как грелку, мы проставили отвальную от и до (он провел рукой по горлу), всю ночь сидели.
Романыча помнили хуже Палыча. Пожилой седенький тощий мужичок вел себя незаметно, держался от всех пьянок в стороне. Помню, говорили, что жена его иногда побивает, настолько он глубоко ушел под каблук.
— Позвали нас просто. В крутую контору. Романыча племяш там экономистом был. И поначалу всё было зашибись. Зарплата в два раза больше, работа плёвая, производство алюминиевой стружки на потоке. Оборонка. Но! Мужики гнилые оказались, жуть. После первой зарплаты мы проставились, всё, как полагается, чужих не было, душевно посидели с цеховыми, все семейно, по-доброму. На следующий день нам выговор! Елки-моталки, откуда? Кто-то ж сдал из своих.
Палыч злобно и заковыристо выругался.
— А ты ж меня знаешь, — почему-то обратился Палыч ко мне, злобно сверкнув глазами, — я такого терпеть не могу, я накажу. Интеллигент хренов. Вот такой же чистенький там у нас был, Селедкин фамилия, вот он, падла, стукнул, зуб даю. Ну стал я обстановку нюхать и учуял его. Поговорил. Я уверен, а он в отказ. Не люблю я этого, ну признай вину, сядем, разопьём. Ну ты ж меня знаешь, слово за слово, ложкой по столу, увезли его. Да там по мелочи, быстро оклемался. Хлипкий оказался. Но ментам не стукнул.
Палыч с наслаждением приложился к кружке. Пена осталась таять на усах.
— Ну и турнули нас. Романыча тоже турнули, ни за что! Рассчитали нас по полной. А с работой то сейчас, мужики, жопа полная! Тык-мык, никудык. Куда податься двум работягам перед пенсией? Страна, мля. Ну мы нашли куда — в запой. — Палыч хохотнул.
— Три дня пили, Романыч совсем с катушек съехал, домой идти боится, жена убьёт, носит нас по шалманам, тратим последнее. А тут зарулили к моему корешу по ЗИЛу, он рабочим по зданию устроился. Ну сидим, пьем, наверху музыка грохочет. Он и говорит: “Хотите стриптиз посмотреть?”. А ты ж меня знаешь, я до баб охочий, особенно по молодости был.
— Палыч, ты меня с кем-то путаешь, я то откуда знаю, — ответил я.
Мужики заржали, Палыч тоже осклабился. Он уже изрядно набрался, мешая водку с пивом. Недоверчиво посмотрел на меня, не узнавая:
— А ты с какого цеха, парень?
— Я с отдела капстроительства, Палыч! Окстись! — я уже начинал нервничать. А мужики стали подшучивать над Палычем, как любят окружающие воспользоваться временной слабостью сильного.
Но Палыч смог собраться и продолжил.
— Ну вот, вылезли мы гоп-компанией из подвала. Вокруг одни бабы. На сцене никого. Музыка стучит. В голове стучит, три дня ж в плавании. Ждать выхода красавиц невмоготу. И Романыч пошел встречать их на сцену. Кореш мой на Романыча шипит, за рукав ухватил, но я его руку оторвал и удержал. Ржака же. Романыч никакущий на подиум полез. — Тут Палыч неожиданно расхохотался. Видимо четко вспомнил картину. И задыхаясь от смеха, продолжал.
— Он залез и давай раздеваться. Свои тощие, дряблые телеса выставлять. Что тут в зале началось. Как на выступлении клоунов. Нервный хохот, одни ж бабы кругом. Музыку выключили, двое охранников Романыча матерят, кричат спускаться. А он штаны снимает. Народ покатывается. Палыч в труселях семейных по сцене от охраны носится. Пьяный, а вёрткий. Он орёт: “Девчонки!”. Мат-перемат стоит. Народ всё на телефоны снимает. В цирке так не ржут. Бабы хохочут: “Вот так стриптиз!”.
Палыч отдышался. Мужики по ходу повествования ржали, как кони. Мы приложились к кружкам, перевели дух.
— А потом его охранники за ногу схватили, стали тянуть. Я полез заступаться. На сцену прям. Зал вообще весь в хохоте зашелся. Со мной то хрен справишься. Отбились, в общем. Стоим на сцене с Романычем, обнялись. Не знаю, что мне в голову ударило. Я начал свои штаны снимать. Из солидарности что-ли. Что тут началось, бабы в зале просто в истерике забились от смеха. Эх…
Палыч вздохнул.
— Но показать стриптиз мы с Романычем не успели. Охраны набежало, жуть. Скрутили нас, а бить на сцене боятся. Зал волнуется, кричат: “Простите их!”, а кое-кто, видать, думал, что и специально клоунов попросили выступить, аплодируют. В общем уводят нас, ведущий со сцены просит прощения у публики. Последнее, что помню, снова музыка заиграла и на сцену двое негров выскочили. Представляешь, стриптиз то мужской был, куда мы, мля, полезли…
Палыч выпил, основательно закусил. Чувствовалось, что история для него и смешная и стыдная. Мужики терпеливо ждали продолжения. Вроде ж, за такие правонарушения Майбахи не выдают.
— Связали и посадили нас с Романычем в подвале вместе с корешом моим местным. Спускается к нам ихний главный. Лыбится чего-то. И говорит: “Работа нужна?”. Мы думаем, ну всё, приехали, в подвале этом навечно останемся отрабатывать, ещё этаж вниз копать будем, бетоном заливать, да плиткой выкладывать. Как я в армии за самоволку окоп для “стрельбы с лошади стоя” копал. А этот ржёт, сдержаться не может. Говорит: “Произвели, вы, фурор, мужики. Есть задумка сделать это фишкой нашего клуба”.
Мужики переглядывались, не понимая. Палыч нахмурился.
— В общем остались мы с Романычем там работать. Деньги такие вам и не снились, плюс чаевые. Выступаем на сцене в стриптизе для женщин. Обратный стриптиз называется. Вроде как для этого… как его… контраста. Двое старых мудаков, ну а чего уж там, как мудаки ж и скачем, в трусах начинают программу. Тощий старый Романыч и я со своим пузом. В семейниках. Бабы, значит, кричат, свистят, требуют одеваться и уходить, чтобы вышли молодые красавцы. Но мы кочевряжимся, требуем чаевых. И потихоньку одеваемся. Чисто клоуны, конечно. — Палыч вздохнул. По мере продолжения рассказа он мрачнел. Видно было, что не очень ему по душе эта работа.
— Неужто на Майбах накопил за пару месяцев, Палыч? — воскликнул один из мужиков.
— Не гони лошадей! — Палыч выругался. — Ну вот, однажды порвало меня. Моя то как раз у внуков уже второй месяц была. Всё дымилось в штанах. Вышел на сцену, бабы красивые. Ты бы видел, какие там бабы красивые ходят! И чего им только надо! Ну я и вместо, чтобы одеваться, наоборот, значит. Показал… Да видал я этих негров… Они рязанского мужика не видели… Ну и увидели…
Палыч спотыкался на каждом слове и в конце даже покраснел.
— Ну а дальше, ребя, началась слава. Мы там с Романычем чисто звёзды эстрады. А где звёзды, там и поклонницы. Так что Майбах не мой. Так, взял покататься у девочки. Муж у нее, считай, почти самый главный по интернету в Москве…
Палыч допил пиво с намешанной водкой и замолчал, погрузившись в грустные мысли. Все-таки он уже сильно опьянел. Тут неожиданно в нашу сторону шустро процокали каблучки, и рядом появилась невиданная красотка, ошарашив нас целым облаком ароматов. Мужики жадно пожирали молодую женщину глазами.
— Володя, ну ты чего телефон не берёшь, я обзвонилась уже, — она обхватила толстую шею Палыча руками, нисколько нас не стесняясь.
Оказывается Палыча звали Володя, а многие мужики и не знали.
— Ну ладно мужики, рад был повидаться, — Палыч наскоро смущённо попрощался, оставил на столе четыре пятитысячные купюры и двинулся на выход поддерживаемый хрупкой красоткой.
Мы долго смотрели, как нетвёрдой походкой широкая фигура Палыча шагает по улице в сторону автомобиля. А рядом семенила эффектная красотка с точёной фигуркой. Палыча мне вдруг стало жалко. Куда девался жизнерадостный, здоровый пожилой мужик. Он как будто сломался. Может, и к нам то он заезжал, пытаясь вспомнить себя прежнего, счастливого, простого, правильного настоящего мужика. Небогатого. Но настоящего. Ох, неправы были америкосы, ничего он не нашел, а себя потерял. Если у тебя есть лимон, цени его, может, и не просто так он тебе дан, а то начнёшь делать лимонад, и выяснится, что лимонад это не твоё, сильно сахару много. Эх…
— Ты не знаешь, нет, не знаешь, где найдешь, где потеряешь, — нервно напел кто-то из молодежи.
— Кисмет! — ответил ему пожилой токарь.
— Да уж. Если тебе достался лимон, сделай из него лимонад, — задумчиво сказал, глядя ему вслед, один из мужиков.
— Ага, а коль достанется банан, то будешь бао с бабом, и будешь бао с бабом тыщу лет, пока помрёшь? – ответил ему цеховой из молодых.
И мужики заржали, снимая возникшее напряжение. Ну грубые, простые люди, чего уж там…
Автор публикации
“Что толку: приобрести весь Мир, но Душу свою потерять?”…..