Оазис

Ветка упруго спружинила, норовя хлестнуть по мокрой спине; но Шёпот Ветра уже выскочил на поляну, оставив овраг позади. Молодой велиф энергично встряхнулся, разбрызгивая в разные стороны холодные капли, присел на задние лапы и поднял морду вверх, оглашая окрестности протяжным громким воем. Ответ не заставил себя долго ждать. Где-то на грани слышимости, подхваченный лёгким ветерком, мягко ласкающим шерсть велифа, раздался ответный вой.

Тень Цветка!!!

Шёпот Ветра радостно оскалился, с трудом подавляя щенячий восторг охвативший его. Он быстро лёг, подмяв под себя влажную тёмно-зелёную траву, и, положив голову на передние лапы, привычно закрыл глаза, сливаясь с окружающим миром. Вокруг кипела жизнь. Шёпота буквально захлестнуло потоком информации, обрушившемся со всех сторон: где-то сонно ворочался в своей норе мохнатый кертубу, разбуженный его зовом; в глубине леса затаился вечно голодный грок, терпеливо поджидавший очередную жертву; рядом, буквально в двух прыжках, от велифа, замер, оцепенев от страха, маленький ушастый толак, пытаясь слиться со скрывающей его травой. Шёпот Ветра открыл глаза и, сделав небольшой прыжок влево, грозно клацнул клыками… И долго хрипло смеялся, провожая взглядом колыхание травы, отмечавшей бегство насмерть перепуганного животного.

— Беги глупышка! — усмехнулся велиф, вновь укладываясь на примятую траву. — Я сейчас не голоден!

Вновь положив голову на лапы он на этот раз сразу отгородился от многоголосицы ночного леса, вычленив из этого хаоса лёгкую волну, исходящую от Тени Цветка. И с наслаждением окунулся в гамму чувств испускаемых молодой самкой. Здесь была и радость от скорой встречи, и лёгкое нетерпение, и даже слабенькое чувство вины. Шёпот Ветра весело оскалился. Его подруга всегда немного запаздывала, хотя поляна находилась значительно ближе к её логовищу. Тень Цветка отличалась большой непосредственностью и всегда находила два-три повода для того, чтобы на что-нибудь отвлечься. Скоро она будет здесь!!!

Молодой велиф, нетерпеливо поскуливая, рывком вскочил на лапы и, подняв морду к звёздному небу, вновь протяжно завыл, вложив в этот зов всё предвкушение от ожидания ночной прогулки. Цветок не стала отвечать, выскочив в этот момент из-за деревьев и в два прыжка преодолев поляну. Несколько мгновений они, молча, обнюхивали друг друга.

— Мягких троп тебе, Шёпот Ветра, — первой поприветствовала Тень Цветка и, слегка склонив голову набок, с наигранным сожалением добавила: — Прости. Я немного задержалась.

— Кто же тебя задержал, дочь неполной луны? — принял игру Шёпот с наслаждением вдыхая запах любимой. — Наверно злые сородичи за задние лапы хватали?

Они весело засмеялись незамысловатой шутке. Как можно кого-то удерживать против его воли? Лес бескраен. Лишь на севере, за много десятков ночных переходов отсюда, он упирался в невысокие горы, но и там, сжав бесполезные камни в своих объятьях, устремлялся дальше. Лес бесконечен. И весь покрыт паутиной троп проложенных велифами.

Стая давно перестала служить средством выживания, в которой их предкам было легче добывать добычу и отбиваться от более крупных хищников. Те времена ушли безвозвратно. Сейчас даже ещё не открывший глаза щенок инстинктивно распугивал всех врагов, наполняя их разум эманациями неосознанного страха. Но стоило глазкам прорезаться и перед ним открывался беспредельный неизведанный мир, неудержимо манящий к себе. Уже в своё первое лето, Шёпот облазил всю округу вокруг родового логовища, исследовав практически каждый кустик родного леса. Каждый день приносил новые открытия, каждая встреча новые впечатления, каждая тропа новые загадки. И с каждым разом жажда познания уводила его всё дальше от дома; вылазки становились всё более длительными, растягиваясь на несколько дней, недель, месяцев. Затем пришло время уходить. Стая не удерживала его. Она давно стала лишь отправной точкой, из которой повзрослевший молодняк отправлялся познавать мир и куда они потом лишь изредка возвращались, чтобы отдохнуть, поделится открытиями и продолжить род. В одно из своих возвращений Шёпот Ветра и встретил Тень Цветка… И задержался намного дольше, чем планировал.

— Когда я спешу к тебе, меня и всей стаей не удержать! — Тень Цветка игриво лизнула любимого в нос и хитро поинтересовалась: — Может пробежимся сегодня в сторону Великой реки?

— Зачем так далеко? — опешил Шёпот. — Мы туда до утра добираться будем.

— Мне трудно объяснить, — молодая самка прекратила вылизывать своего друга и внимательно посмотрела ему в глаза. — Оттуда доносится что-то странное. Непонятное, — она начала переминаться с ноги на ногу, с трудом подбирая слова. — Я никак не могу понять, на что это похоже. Слишком далеко. На грани восприятия. Чужое!

— Что там может быть чужого? — озадачился её друг. — Я там ещё щенком всё облазил.

— Не знаю. Я потому и задержалась, что пыталась понять.

— Значит разберёмся!

Пушистый толак облегчённо зашевелил ушами, наблюдая из своего укрытия за кучей валежника, как влюблённая пара покинула поляну.

Раздался негромкий мелодичный сигнал, и красный огонёк на панели управления сменился зелёным. Дисплей засыпало рядом цифр отображающих данные о состоянии купола. Изуми удовлетворённо кивнул и, сняв с головы шлем, глубоко втянул в себя чистый лесной воздух.

— Можно снимать скафы, — развернулся техник в сторону Геннадия. — Мы в домике!

— Вот и отлично! — пробасил Геннадий, сразу же начавший стаскивать с себя громоздкое снаряжение. — Терпеть не могу эти скафы! Ни свой нос почесать, ни по чужому щёлкнуть!

Костя досадливо поморщился. По протоколу, снимать скафы, до полной установки периметра, было нельзя. Вот только кто он такой, чтобы указывать Геннадию? Космический извозчик! У Орловского уже несколько десятков успешных высадок за плечами. И слава известного планетолога. А в его жизни только одна посадка была за пределами Солнечной. И то…

— Особо не расслабляемся, — высунулся из одного из выставленных вдоль берега реки модулей док. — Всякую гадость из воздуха экран, конечно, отфильтровал, да и местную фауну в пределах периметра выжгло, но кто знает, вдруг какая-нибудь шелупонь к излучению иммунитет имеет? — док посмотрел на нависший над лагерем лес. — Укусит — лечи вас потом. Время трать.

— Ты же утверждал, что после биоблокады к нам ни одна зараза не пристанет! — возмутился Геннадий.

— Так-то оно так, — задумчиво откликнулся док, начав неторопливо стягивать скафандр. — Я на вас можно сказать ещё одну оболочку напялил — биологическую. Любая инородная гадость попавшая в организм мгновенно блокируется и уничтожается. Но всё когда-то случается в первый раз.

— Тут и покрупнее зверюшек хватает, — мрачно заявил Костя, не выпускавший автомат с самого момента спуска на планету. Он единственный из четвёрки не спешил снимать скафандр. — Когда энергобарьер заработает на полную мощность, Изуми?

— Уже работаю над этим, — пальцы техника привычно бегали по клавиатуре. — Ещё пару минут, и возьму весь периметр под контроль. Стадо слонов не пройдёт!

Костя удовлетворённо кивнул. Хороший всё же мужик этот японец. Спокойный, надёжный. Хотя толикой безалаберности от Орловского и дока уже успел заразиться. Как—никак эта троица не один год вместе по космосу шастает. Притёрлись к друг другу. Не то, что он, в последний момент в экспедицию попавший. Ещё и от счастья прыгавший, что в дальний космос вернуться разрешили.

— Парочку ловушек выставить бы не помешало, — заметил между тем док. — Судя по видеоотчётам, фауна тут богатая. Заодно и поближе с местными обитателями познакомимся. Говорят, тут некоторые животные очень сильно на земных смахивают!

— Да тут всё почти идентично земному, — усмехнулся Орловский. — Вода, воздух, климат. Даже спутник чуть поменьше Луны на орбите болтается! Судя по отчётам экспедиции Петровского, планета вполне пригодна для жизни человека. И в отличие от старушки Земли, не загажена ещё совсем, — добавил он. — Сказка, а не планета! Потому вокруг неё такой ажиотаж и поднялся!

— Сказка или нет, а пока я результаты исследований не перепроверю, местную воду не пьём и за периметр купола без скафандра не выходим! — отрезал доктор, направляясь с небольшим контейнером к реке. — Во избежание, так сказать.

Костя дёрнулся было следом, но в последний момент передумал. И так за ним, за время полёта, закрепилась слава зануды и перестраховщика. Оно и вправду. Что у реки может быть опасного? В той части, что под купол попала, всё живое напрочь уничтожено!

— Всё готово, проф, — удовлетворённо отвалился Изуми от монитора. — К нам теперь и таракан сквозь силовое поле не проскочит.

Орловский одобрительно крякнул и начал копаться в пищевом контейнере, что-то там сосредоточенно выбирая. Костя опустил автомат, позволяя себе, наконец-то, расслабиться.

Изуми вновь уткнувшись в пульт, сочувственно на него покосился. Не повезло в своё время пилоту. Это же именно он, несколько лет назад, служа в косморазведке, наткнулся на единственную инопланетную цивилизацию. Вот только ни к чему хорошему эта находка не привела! На контакт аборигены не идут; только прячутся и нападают при первой возможности. Вот и Костя оттуда еле ноги унёс, напарника при этом потеряв. С тех пор и дует бывший косморазведчик на воду, на молоке ошпарившись.

Рядом плюхнулся на траву Николай. Его работа предстояла впереди, и сейчас он мог позволить себе немного расслабиться.

— Значит, здесь первое поселение будет, Геннадий Николаевич? — спросил Костя, начав снимать скафандр. Заставить себя обращаться к Орловскому по имени, как остальные члены экспедиции, он так и не смог.

— Да хотя бы и здесь, — беззаботно отмахнулся планетолог, вскрывая консервы с чем-то мясным. — Чем плохое место? Река рядом, до гор недалеко, энергоресурсов вокруг, судя по предыдущим данным, хватает. Вон Изуми своих роботов настроит; выкосим от деревьев небольшую площадочку в несколько десятков километров, а там и первый грузовой лайнер с техникой прилетит. Красота!

— А вода здесь чистейшая! На Земле такой уже нет! — вернувшийся с реки док, сиял как медный чайник. — Тут можно такие санатории отгрохать! Нет, повезло нам с планетой!!

— Это точно, — согласился Николай, облизывая ложку и забрасывая банку в ближайшие кусты. — Ну что док, ловушки ставить будем?

Наступало утро. Чёрные краски ночи, размываясь, постепенно уступали место зыбкому полумраку, влажным покрывалом окутавшему лес. Солнце ещё не было видно, но Шёпот знал, что оно уже где-то там за горизонтом робко раздувает огонёк наступающего дня. Ночь прошла в непрерывном беге. Тень Цветка целеустремлённо неслась к заинтересовавшему её месту, останавливаясь лишь, чтобы в очередной раз прислушаться и определиться с направлением, и Шёпоту ни оставалось ничего другого как следовать за ней. Впрочем, сигналы странной мыслеречи, давно уже превратившейся из ручейка в полноводную реку, заинтересовали и его. Слишком непонятна и одновременно многогранна она была.

Лес огромен и разнообразен. И всё живое в нем несёт какую-то информацию. Даже крохотный мотылёк, порхающий на краю огромной поляны, испускает слабенький импульс. Надо просто уметь его услышать! И чем крупнее животное, тем больше информации оно посылает. Но даже мыслеречь огромного карога всё же довольно монотонна и подчинена одному, максимум двум желаниям. И только внутренний мир велифов по настоящему разнообразен. Кто ещё может радоваться шелесту листьев, любоваться звездным небом, грустить, печалится, мечтать? Это дано только лесному народу!

Так вот. Эти сигналы не походили на мыслеречь животных. Они вообще не походили ни на что ранее воспринимаемое Шёпотом.

— Мы уже близко, — обернулась на приотставшего друга Тень Цветка. — Солнце едва окропит своими лучами верхушки деревьев, как мы уже будем там!

Молодой велиф в очередной раз залюбовался изящным бегом своей возлюбленной, белоснежной молнией мелькающей среди деревьев. Он в несколько скачков догнал её и дружелюбно толкнул в бок.

— Там действительно что-то очень странное, — поделился он своими сомнениями. — Судя по мыслеречи, похожи на разумных, но нас не слышат, словно и не живые совсем!

— А разве так бывает? — удивилась его подруга. — Мыслеречь — часть самой жизни. Разве может одно существовать без другого?

— Скоро мы это узнаем, — с сомнением произнёс Шёпот, шумно вдыхая влажный, слегка отдающий тиной, воздух.

Великая река близко!

Костя открыл глаза. Несколько бесконечных мгновений он напряжённо вслушивался в сонное дыхание своих товарищей, пытаясь понять, что же послужило причиной его внезапного пробуждения. В жилом боксе, приютившим экипаж в их первую ночь на планете, царил полумрак, который лишь слегка разбавлялся тусклой подсветкой дежурного освещения и мерцанием экранов наружного обзора заменявших в боксе окна. Пилот лениво повернулся к экранам лицом, и кровать послушно изменила форму, подстраиваясь под новую траекторию тела.

Снаружи было ранее утро. Местное солнце, оранжевым клубком едва выглянув из-за крон деревьев, окрасило небо вокруг ярко-багровыми полосами. Лес, тёмно-серой стеной плотно обступивший небольшой лагерь землян, угрожающе покачивал толстыми ветвями и не казался уже таким красивым как накануне. Сама поляна была плохо видна из-за плотного клубящегося тумана бледно-белым покрывалом, ползущим от реки. Сквозь эту пелену с трудом проступал силуэт космокатера, очертания остальных боксов и, чуть в стороне от них, пары вездеходов. Краем глаза Костя уловил возле одного из них какое-то мельтешение. Уже зная, что увидит, он перевёл взгляд на соседние койки. Кровать дока была пуста. Обречённо вздохнув, Костя поднялся и, по-быстрому одевшись, вышел.

— Далеко собрался, док?

Тот обернулся.

— Датчик сработал! — глаза эскулапа лихорадочно блестели. — Похоже, кто-то из местных нанёс нам визит вежливости!

— Погоди, док! — Костя опрометью бросился назад в палатку и вынырнул обратно уже с оружием. — А вдруг тот местный там не один! Вы в параметрах, какой максимум на массу ставили?

— Никакого! — отмахнулся тот, открывая дверцу вездехода. — Только на минимум — не менее тридцати килограммов, — док радостно потёр руки. — Ловись рыбка большая и очень большая!

— А если что-то вроде мамонта попадётся? — озадачился Костя, устраиваясь рядом с ним в кабине. — Куда вы его потом девать будете?

— Да хоть динозавр! — беззаботно пожал плечами док. — Наша мышеловка умеет растягиваться в зависимости от объёма, попавшего в неё объекта. А по прочности периметру купола не уступит! Исследуем, а потом заморозим. Пускай новый экспонат транспортника дожидается. Там места хватит!

Тень Цветка в бессильном отчаянии металась внутри невидимого круга, вновь и вновь пытаясь вырваться на свободу. Всё было тщетно. Лапы вязли в пустоте, как в густом киселе, буквально чуть-чуть не доставая до земли, а стоило попробовать дёрнуться в сторону, как невидимая сила мягко отбрасывала её назад, заставляя в бессильном отчаянии царапать когтями воздух. Её охватила паника. Свобода была краеугольным камнем самосознания велифов, и любое её ограничение не воспринималось мозгом даже гипотетически. Ей нужно вырваться! Это невыносимо!! Шёпот Ветра!!! Посланная в эфир волна отчаяния и ужаса была такой силы, что всё живое вокруг буквально оцепенело. Окрестный лес замер на мгновение, а затем взорвался треском улепётывающих в разные стороны животных. Но если животные испытали на своей шкуре лишь отголоски чувств Тени Цветка, то Шёпоту досталось по полной. Эмпатический удар был такой силы, что он, на несколько мгновений, потерял ориентацию в пространстве и оглушённый, ничего не видя перед собой, беспомощно припал к земле. В следующее мгновение наступила тишина. Сознание велифа, стремясь спастись от запредельной перегрузки на мозг, отключило эту способность. Потрясённо тряся головой, он попытался сфокусировать внимание на своей подруге. Перед глазами всё плыло, ноги предательски дрожали, не желая держать сразу ставшее словно чужим тело.

— Я здесь!!! Что случилось любимая!!! — голос Шёпота прорвался сквозь накрывшую Тень Цветка пелену безумия. Она обессилено рухнула на дно невидимой тюрьмы и жалобно заскулила:

— Я не понимаю! Не могу выбраться! Не отпускает! Сделай что-нибудь!!!

— Сейчас. Не бойся! Я помогу! — слова давались велифу с трудом. Во рту чувствовался явный привкус крови. Он тупо уставился на скрючившуюся в невидимой ловушке подругу, силясь сообразить, как ей помочь. Мысли путались, каждое движение отдавалось в голове сильной болью. Пошатываясь, Шёпот направился в сторону Цветка, пока не упёрся носом в невидимую стену. Та мягко спружинила, легонько оттолкнув велифа назад. Тот очумело потряс головой и попытался пройти с другой стороны. И вновь наткнулся на преграду. Невозможность преодолеть стену вывела велифа из оцепенения, приведя в ярость. Шёпот уже со всего разбега налетел на невидимую преграду, почти добравшись до подруги. Почти… И был резко отброшен в сторону, пропахав в земле изрядную борозду и хорошенько приложивших о небольшое деревце, росшее на свою беду неподалёку. Зарычав от ярости, велиф тут же вскочил на лапы и повторил бросок. Затем ещё и ещё… Вскоре он выдохся. Тяжело дыша, Шёпот рухнул на траву, лихорадочно пытаясь придумать хоть что-то. Тень Цветка, свернувшись в клубок, бездумным взором уставилась куда-то вдаль, не реагируя больше на окружающее и не отзываясь на зов своего друга. Шёпот попытался перейти на мыслеречь, но отступился. Псиспособности к нему ещё не вернулись.

— Должен быть выход! Обязательно должен! — бормотал он лихорадочно, бессознательно царапая когтями рыхлый мох. Затем Шёпот вскочил и, нетерпеливо поскуливая, обежал ловушку по кругу, периодически тычась в барьер носом. И каждый раз, натыкаясь на упругое сопротивление. Бросив полный отчаяния взгляд на свою подругу, молодой велиф безнадёжно взвыл и, вновь потеряв голову, начал судорожно рвать когтями землю, в надежде пробиться снизу.

Треск падающих деревьев заставил его обернуться. Шёпот Ветра встал в боевую стойку и угрожающе зарычал. На поляну, подминая по себя колючий кустарник и ломая преградившие дорогу деревья, выползало, утробно урча, огромное чудовище. Не уступавший своими размерами гигантскому карогу, появившийся хищник не был похож ни на что видимое Шёпотом ранее. Приземистое, с вытянутым телом, без какого-либо намёка на наличие конечностей, оно было скорее похоже на упавший обломок скалы, чем на животное. Но целеустремлённость с которой оно летело по направлению к Тени Цветка, чуть касаясь днищем сразу поникшей травы, не оставляло сомнения ни в разумности чудовища, ни в его намерениях.

— Любимая! Прогони его! — отчаянно вскричал велиф. — У меня мыслеречь ещё не восстановилась!

Тень Цветка не шелохнулась. Всё происходящее проходило мимо её сознания. Между тем чудовище неторопливо приблизилось к ловушке, поблескивая огромными глазами на плоской морде и Шёпот Цветка увидел, как из его тела вытянулась щупальце, потянувшееся прямо к невидимой клетке. Дикая ярость захлестнула сознание и он бросился на врага.

Геннадий высунулся из бокса и с наслаждением втянул в себя свежий лесной воздух. Да! На Земле такие запахи только в нескольких оставшихся парках найти можно. Да и то… Не то это, не то! Прекрасная планета! Не зря её сразу Оазисом окрестили! Райский уголок в бескрайних просторах космоса! Ну что же. Сегодня можно совершить первый полёт над лесом, наметить территорию вырубки. Осмотреть, так сказать, будущие владения. Орловский мазнул глазами по местному солнцу, диск которого ужу успел полностью вынырнуть из-за леса, окинул взглядом сам лес, полюбовался на реку. Затем перевёл взгляд на поляну, ставшую на ближайшие полгода им домом. Здесь, ровным рядом выстроились семь боксов: четыре небольших, три покрупнее; над ними нависал огромной скалой космокатер, к которому то и дело деловито подъезжало несколько роботов-погрузчиков, складируя неподалеку контейнеры; слева ближе к лесу, уже поблёскивал металлом на солнце планетолёт; справа, возле реки, тихо урчал вездеход, из которого показалась голова техника.

— Вездеход я протестировал, Геннадий. — Изуми неспешно подошёл к профессору. — Можно пользоваться. Сейчас планетолётом займусь, — техник зачем-то пригладил рукой и без того прилежно уложенные волосы и наябедничал. — А на втором док с пилотом куда-то укатили. Даже проверить оборудование не дали!

— Чему там ломаться? — усмехнулся Орловский. — Запас прочности запредельный. Да и ты его за время полёта несколько раз тестировал.

— В нашем деле лучше десять раз перестраховаться, чем один недоглядеть, — упрямо возразил японец. — Хотя планета, конечно, спокойная. Каких-то катаклизмов тут ожидать не приходится.

— Всё же нужно узнать, как у них дела, — потянулся к передатчику Геннадий. — Не зря док с утра в лес сорвался. Наверняка одна из ловушек сработала! Наверное уже добычу пакуют!

— Да вон они, — остановил Орловского Изуми. — Как раз возвращаются.

Расстояние от леса до лагеря вездеход преодолел за несколько секунд и, деловито урча, плюхнулся возле Геннадия, осыпав его смесью из веток, мха и ободранной коры. Мгновением позже наружу выкатился возбуждённый док.

— Похоже, удачно поохотились, док? — скорее констатировал, чем спросил Орловский.

— Отменно, — стянув шлем с головы, просиял тот. — Костя сейчас выгрузит — ахните!

Одна из стенок грузового отсека ушла в сторону, выталкивая наружу силовую ловушку.

— Ничего себе! — восхищённо присвистнул Геннадий. — Вот это зверюга! Не то, что эти пауки и ещё не пойми что, что ты раньше ловил.

— Отличный экземпляр, — согласился док, торопливо снимал с себя скаф. Было заметно, что его буквально распирает от радостного возбуждения. Наружу стала выдвигаться вторая ловушка. — И хорошее доказательство, что жизнь во вселенной при идентичных условиях распространяется по похожему сценарию. Я с этими красавцами весь учёный совет на уши поставлю!

— Чем-то на волка похож, — заметил Изуми, склонившись над второй клеткой. — Только этот, похоже, издыхает.

— Пилот его подстрелил, — док неодобрительно посмотрел в сторону вылезающего из вездехода Кости. — Нет, просто усыпить! Такая пара была бы для исследований! Тот покрупнее — самец, судя по всему, а это — самка.

— Сам не знаю, что на меня нашло, — сконфуженно признался Костя, подходя к ним. — Просто вдруг так жутко стало, когда он на нас бросился. Словно он меня сейчас на части разорвёт. Вот нервы и сдали.

— Оказывается и у пилота нервы есть, — добродушно усмехнулся Геннадий, продолжая глазеть на зверя в ловушке. — А я думал там вместо них электронная система навигации.

— Вообще-то на меня тоже в какой-то момент накатило, — смущённо признался док, задумчиво разглядывая свою добычу. — Когда этот бобик зарычал, будто стужей по сердцу полоснуло. Хотелось бежать со всех ног, без оглядки. Я каких только жутких тварей за свою жизнь не навидался. Никогда такой паники не было. А тут обычный хищник. Ладно, не переживай! — махнул он рукой Косте. — Тут таких полный лес бегает. Ещё поймаем!

— А с этим что?

— А этот на опыты пойдёт, — усмехнулся док, потирая руки. — Одним внешним сходством наших мастодонтов в совете не пробьёшь. Посмотрим, что внутри. Изуми, — развернулся он к японцу. — Пошли. Оборудование из космокатера вытащим.

— Так роботы…

— Не, — счастливо рассмеялся док, приобняв Изуми. — Я твоим железякам даже жизнь свою доверю, а вот оборудование нет. Пошли уже, — потянул он японца за локоть. — Не видишь разве? Не терпится мне!

Сознание плыло во тьме. Оно погружалось в неё всё глубже и глубже, постепенно угасая, словно оплавленный фитилёк, упавший в раскалённый воск. Жизнь осталась где-то там, в бесконечности непроглядного мрака. Она безропотно отступала. Ей на смену пришли безразличие и тоска.

И всё же что-то не отпускало Тень Цветка. Не давало окончательно перейти ту грань, что отделяет жизнь от небытия. Что-то зыбкое, неуловимое, на грани самосознания. Это был даже не зов, а его робкий отголосок: размытый, неощутимый, прочный. Он щекотал сознание, будоражил чувства, разгонял по жилам кровь. Он был прочнее троса, этот неуловимый зов… И неожиданно лопнул, безжалостно взорвав пелену безразличия самой невыносимой болью. Болью утраты.

Тьма разлетелась вдребезги и Тень Цветка мгновенно вынырнула наружу, захлёбываясь тоскливым криком:

— Шёпот Ветра!!!

Горе пригнуло молодую велифу к дну клетки, навалилось бетонной плитой, не давая кричать, дышать, мыслить. Не давая жить!

«Шёпот Ветра мёртв»!

Лес вокруг погрузился в безмолвие, раздавленный силой отчаяния молодой самки. В нём всё оцепенело, замерло, стёрлось. И в этом океан витавшей в воздухе скорби, диссонансом удалила волна радостного оживления. Ударила хлёстко, безжалостно, наотмашь.

Чувствуя, как на неё накатывает ярость, велифа развернулась и уткнулась взглядом в спины двух двуногих чудовищ, склонившихся над её любимым.

Неживые! Те, что не могут чувствовать боль и страдания других! Те что убили Шёпота!

Пришельцы всё же что-то почувствовали. Радость сменилась недоумением, а затем уступила место тревоге, замешанной на всё возрастающем страхе. Один из них, потянув с плеча странную палку, начал медленно разворачиваться назад в сторону велифы.

Медленно. Слишком медленно!

Чувствуя, как нарастающая ненависть смывает собой все остальные чувства, Тень Цветка бросилась на него. Невидимый барьер остановил прыжок разъярённой самки, отбросив её назад. Но её наполненный незамутнённой ненавистью зов, он остановить не мог.

Лес всколыхнулся, отвечая на её призыв.

Ненависть была повсюду. Ей был пропитан воздух, трава под ногами, вода в забурлившей реке. Она била наотмашь, вводя в состоянии прострации и одновременно монотонно давила на плечи, стремясь втоптать в землю. Она перевоплотилась во что-то по-настоящему материальное — эта ненависть. Ненависть к нему. К Косте.

Пилот охнул, согнувшись, словно немощный старец и ухватившись рукой о борт вездехода, с трудом устоял на ногах. В глазах потемнело. Изнутри, из самых глубин подсознания, начал подниматься, неудержимо нарастая, странный гул. Он давил на виски, разрывал ушные перепонки, сочился вместе с кровью из носа.

Костя застонал и выронив автомат, обхватил голову руками. Так плохо ему уже давно не было. Пожалуй с ненавистного полигона нагрузок, куда, в своё время, загонял курсантов безжалостный инструктор. И как и тогда, на одном отчаянном упрямстве, он заставил себя выпрямиться. И замер, бессознательно нащупывая рукой давно потерянное оружие.

Темнело не у него в глазах. Во тьму погружался сам мир вокруг него. Со всех сторон на периметр надвигались бескрайние тучи насекомых, накладываясь плотными, тёмными пятнами на границу барьера. Пятна на глазах разрастались, расползаясь во все стороны и стремительно сливаясь друг с другом в одну густую непроницаемую плёнку, закрывающую собой лес, небо, солнце. Нарастающая какофония рёва, рычания, визга не оставляла сомнений, что нашествием бесчисленных мошек, атака периметра не ограничится. Гул нарастал, слой уплотнялся с каждым мгновением. Раненым зверем истошно взвыла сирена, извещая, что целостность периметра находится под угрозой.

— Нужно уходить, — прошептал одними губами Костя, начав пятиться в сторону космокатера. В то, что хвалёный купол, доказавший свою надёжность на самых суровых планетах не выдержит, пилот ни капли не сомневался. — Слышишь, Геннадий?! — через силу наклонился он к скрючившемуся на земле Орловскому. — Периметр не выдержит! Нужно немедленно уходить!

— Она хочет убить нас! Планета! — Орловского поднял голову и прожёг Костю полубезумным взглядом. — Понимаешь?! Сама планета! — планетолог сделал попытку поднялся, не сумел и безвольно распластался на траве, скребя по ней скрюченными пальцами.

— Нужно уходить, — обречённо прошептал Костя, опускаясь рядом с Орловским на колени.

Он понимал, что опять подняться, тем более таща на себе планетолога, уже не сможет. Но и бросить Орловского на верную смерть Костя тоже не мог.

— Геннадий! Ты слышишь меня?! — яростно затряс он ничего не соображающего профа. — Поднимайся! Нужно уходить!!!

Планетолог лишь промычал что-то невнятное в ответ и закрыл лицо руками, размазывая по нему густо замешанные на крови сопли. Костя потянул его на себя и обессиленно рухнул рядом, сдвинув Геннадия едва ли на полметра. За спиной отчаянно взвыла сирена, сообщая что защита периметра доживает последние мгновения. Взвыла и захлебнулась собственным воем, навсегда замолчав. Лишившись питания, разом погасли аварийные прожекторы, погружая зародившийся день в непроглядную тьму. Вспыхнувший на шлеме фонарик лишь слегка развеял её, выхватив из мрака небольшой пятачок в пару метров.

— «Орловский! На нём же нет скафа»!!!

Яростно матерясь, Костя из последних сил рванулся к лежащему рядом профу, сам до конца не понимая, что же он хочет сделать. То ли закрыть планетолога от надвигающейся смерти своим телом, то ли вновь попытаться потащить в сторону стоящего рядом вездехода. Налетевшая туча ненависти остановила его рывок на полпути, опрокинула, навалилась с утроенной силой, немилосердно корёжа сознание и лишая способности связно мыслить.

Гула нависшего над ним космокатера, Костя уже не услышал.

День подходил к концу. Тень Цветка устало поднялась с вздыбленной, вспаханной тысячами лап и копыт земли и тяжело вздохнула. Пора уходить. С последними лучами дух Шёпота покинет утратившее жизнь тело и где-то в бескрайних лесах появится новый велиф. Жизнь не терпит пустоты. И на смену мёртвым всегда приходят живые.

Тень Цветка подошла к возлюбленному и зарылась носом в его шерсть. Постояла, стараясь запомнить его запах и резко отстранилась, тихо поскуливая. Жизнь не терпит пустоты. Но как заполнить пустоту, что царит в её душе?

Мелькнула соблазнительная мысль остаться тут навсегда. Что может быть проще? Нужно лишь дождаться прихода ночных хищников и не отпугивать их.

Мысль мелькнула и погасла. Нельзя. Она должна рассказать стае о неживых? Бесчувственных монстрах прилетающих с неба на железной горе и убивающих велифов ради забавы. Рассказать, предостеречь и научить, как с ними бороться.

Тень Цветка тряхнула головой и решительно затрусила в лес, прочь от проклятой поляны.