У гастронома мальчик лет пяти забежал в лужу, начал топать ногами, забрызгался, прогоняя птиц. Бабушка – статная дама в серебристой широкополой шляпе, из-под правого края которой выбился огненно-рыжий локон, поставила на бордюр сумку и пакет, за капюшон вытянула внука на сухое место:
– Иди сюда, господечко моё.
– Баб, а господечко – это кто? – не уклоняя розовых щёк от вытирания носовым платком, но ногой пытаясь ещё загрести разноцветную водяную жижу, спросил внук.
– Это дитятко Божье.
– А мама и папа кто?
– Мы все дитятки…
– И он господечко? – малыш показал на попрошайку, обнявшего расхлябененный фонарный столб.
– И он, конечно.
– Такой грязный?
– И ты сейчас грязный. Вот вытру, будешь чистый.
Мальчик крутанул второй раз головой в сторону столбового «постояльца» и сморщил носик:
– А почему от него так пахнет?
– Грехов много, вот они и пахнут. Ты вот, неслушник, в лужу бензиновую залез? И за тобой не убирай, и ты запахнешь.
– У него бабушки нет, чтоб помогать, да?
– Он взрослый. Ему совесть должна помогать.
– А дядя из машины, – мальчик резко подался вперёд, отстраняя всем телом бабушку, – у него нет грехов? И у тёти со-овсем нет, смотри какая она!
– Грехи можно спрятать, а можно жить с ними вот так, на виду, перед всем миром.
– А как лучше?
– Лучше без грехов.
– А у тебя нет грехов?
Он смотрел на неё снизу вверх. Весеннее солнце поймало его веснушчатое личико и высветило в глазах и на губах довольную улыбку.
– Есть… Я вот тебя не уберегла… с лужей…
Мальчик вытянул губы дудкой:
– Я сам виноват.
– Молодец! – бабушка поправила шарф. – Сказал как мужчина. Значит, вместе спасаться будем.
– От кого? – сразу закрутил головой внук. Шарф ослаб и съехал опять насторону.
– От родителей. Они с нас спросят, – бабушка махнула на шарф рукой, – вот и Господь – тоже родитель. Всем нам. Он тоже спросит: как, мол, вы тут, сильно испачкались? А мы скажем: мы всё исправили, прости нас.
– И он простит?
– Простит обязательно, только потом пуще беречься надо, чтоб чистым оставаться.
– Трудно это, – мальчик засеменил от лужи.
– Да уж! Так и Господь поможет, до грязи не допустит. И будем мы как…
– Господа! Да, баб?
– Может, и будем когда. А пока стыдно нам ещё господами называться. Господечки мы пока ещё все.
И они пошли по тротуару, то и дело останавливаясь, перекладывая что-то из сумки в пакет, из пакета малышу в карманы. Потом бабушка вручила сумку внуку, и они, придерживая друг друга за руки около луж, ям и куч мусора, уверенно зашагали по улице.
Автор публикации
