Добавлено в закладки: 0
Нравоучительная история № 4. Или, какой благодарности старейший и добросовестнейший работник может ожидать от руководства с «тонким» «восточным» менталитетом.
Рассказ этот, естественно, тоже написан на базе фактов, и вполне верно характеризует «тонкий восточный менталитет». То есть – когда на словах все друг друга «очень уважают»… А за спиной держат нож. Или – готовы пожертвовать любым человеком и специалистом, только бы усидеть на своём тёплом месте.
Прошло три месяца с момента моего увольнения «по собственному желанию». Страсти, хочется верить, улеглись, и стало возможно взглянуть на произошедшее более бесстрастно. Но! Не могу не рассказать о том, что меня сильно удивило. И, если честно – разочаровало.
Особенно в контексте того, старого, инцидента, имевшего место сразу после возвращения труппы ГАБТ в здание Театра после ремонта, 10 лет назад. А так как почти все участники событий, о которых пойдёт речь – живы, и работают, никто не сможет обвинить меня в том, что я искажаю истину, или на кого-то клевещу. Все приводимые факты могут подтвердить такие люди, как Муминов Махмуд Муминович, Куприянова Н. Г., Хасанов Р. Ш., Каменьянова М. Г., Сошникова Г. И., Машрабов (Гайфуллин) В. И., и многие другие, бывшие свидетелями всего произошедшего в 2015г.
Рассказ пойдёт о том, что пытаться защитить и выгородить Начальство – это, скорее, традиция у Мансурова А., почему-то до сих — пор пытающегося что-то улучшить или исправить, и не проникшегося привычкой помалкивать в тряпочку, и не желающего брать пример или перенимать менталитет таких людей, как например, Коваленко Н., и всё ещё верящего в Справедливость.
Или хотя бы – в рационалистичность подхода к кадрам, любой ценой стараясь сохранить репертуарных и поющих вокалистов.
Надеюсь, никаких последствий ни для кого из участников того инцидента и перечисленных людей из-за этого письма не будет. Оно, повторяю, носит чисто информативный характер. Спасибо.
«Нравоучительная история № 4. О том, как Андрей Арсланович в критический момент спас своего непосредственного начальника, главного хормейстера, Сулеймана Нуруллаевича Шодманова, от увольнения, и о том, как Сулейман Нуруллаевич отблагодарил Андрея Арслановича.
После ремонта ГАБТ им. А. Навои его директором вместо Бахтияра Рахимовича поставили Муминова Махмуда Муминовича. И, соответственно, «новая метла по новому метёт». А проще говоря – новый директор, так же как, например, Д. Трамп, пришёл со своей «командой». И стал везде заменять руководящий состав цехов и служб ГАБТ-а — этими преданными, пусть и не всегда компетентными, и владеющими спецификой творческой работы, людьми.
Поэтому никто в хоре особо не удивлялся неоднократным эмоционально окрашенным рассказам Сулеймана Нуруллаевича, во время общих репетиций, что директор стал к нему всячески придираться, гнобить, унижать, третировать, и намекать на проф. непригодность и пожилой возраст. Сулейман Нуруллаевич во всеуслышание заявил артистам хора, что если такая политика продолжится, он терпеть не будет, а просто уволится – он действительно достаточно стар, а пенсия у него хорошая: проживёт.
Все артисты хора главному хормейстеру, конечно, сочувствовали, но делать что-нибудь, чтоб реально как-то помочь или защитить начальника, абсолютно никто не собирался. (Менталитет такой: «Ты начальник – я дурак. Я начальник – ты дурак! Поэтому нужно молчать «в тряпочку», и не лезть туда, куда не просят!). И все только ругали директора – понятное дело, за его спиной. И возмущались. В кулуарах.
И тогда наивный Андрей Арсланович написал очередное письмо в виртуальную приёмную Президента, состоявшее из 17 пунктов, где конкретно перечислял унизительные для хора и его начальника действия со стороны Махмуда Муминовича: в частности, что тот никогда ни с кем из хора не здоровается, словно артисты хора – люди второго сорта, или вообще – пустые места, и не заслуживают уважения, и т.п. моменты. Основной же упор в письме был сделан на антигуманное, унижающее человеческое достоинство, и пренебрежительное отношение к Сулейману Нуруллаевичу, что, несомненно, должно было послужить поводом и побудительной причиной к уходу того на пенсию.
Через неделю Андрея Арслановича и Махмуда Муминовича вызвали в Союз Театральных деятелей, (Он тогда ещё располагался на Сквере А. Тимура.) для разбора письма, и фактов, перечисленных в нём. Разборка происходила в присутствии руководства Союза и членов Комиссии, назначенной от аппарата Президента для разбора фактов, изложенных в письме.
Махмуд Муминович сразу в лоб спросил Андрея Арслановича, чего тот хотел добиться своим письмом. А Андрей Арсланович тоже прямо ответил, что хотел добиться того, чтоб Махмуд Муминович перестал третировать и гнобить Сулеймана Нуруллаевича, и оставил того работать на должности Главного Хормейстера.
Махмуд Муминович сказал, что почему сам Сулейман Нуруллаевич не сказал ему об этом, или не написал такого вот письма. А Андрей Арсланович ответил, что Сулейман Нуруллаевич – профессионал старой школы, и очень гордый и порядочный интеллигентный человек, чтоб «опуститься» до кляуз, криков, «разборок» и скандалов. Ну а Андрею Арслановичу не стыдно и «унизиться» и постоять за правду, заступаясь за начальство – пусть это и посчитают за «удар в спину» и «подлость» — главное – результат.
Махмуд Муминович проявил себя грамотным и очень достойным руководителем. Проявил и гуманность и понимание ситуации: обещал, что если Андрей Арсланович напишет представителям Комиссии, что претензий к нему не имеет, он отстанет от Сулеймана Нуруллаевича, и больше «гнобить» и третировать его не будет.
На этом, собственно, разбор письма и закончился.
Махмуд Муминович своё обещание выполнил, от Сулеймана Нуруллаевича отстал, и унижать и гнобить перестал. Андрей Арсланович подписал заявление, что полностью удовлетворён результатами разбора его письма. После этого Махмуд Муминович даже выступил публично перед коллективом хора, по пунктам разобрав претензии к нему, и заверил коллектив, что трогать его Главного Хормейстера больше не будет, и на должности, разумеется, оставит. И хор впредь будет уважать. Андрей Арсланович озаботился заранее распечатать десять экземпляров своего письма, и распространить среди артистов хора – и все понимали и знали, о чём идёт речь. (Возможно, что экземпляр этого письма сохранился у Хасанова Р. Ш.)
Свидетелями всего этого инцидента явились все работавшие в то время артисты хора. Остальные, более молодые артисты хора, пришедшие на работу после этого инцидента, разумеется, о нём не слышали и не знают. Тем более, что Махмуда Муминовича через несколько лет перевели на другую работу.
Далее, Андрей Арсланович продолжал принимать активное участие в судьбе Сулеймана Нуруллаевича, в частности неоднократно указывал ему, что «прикрываемый» и всячески выгораживаемый им неоднократный злостный нарушитель трудовой дисциплины Коваленко Н. наверняка в своё время подставит Сулеймана Нуруллаевича, поскольку от созданной ему обстановки вседозволенности совершенно распоясался, и потерял последние остатки элементарной порядочности и благодарности. (О чем говорит, например, инцидент с обувщицей Жанной, которую Коваленко Н. при всех обозвал «Быдлом», и ничего (!) ему за это не было, несмотря на написанный Жанной рапорт.)
И так и произошло.
Ну а во время инцидента с Андреем Арслановичем, когда тот написал в Фэйсбук-е о фактах реального финансирования гастрольной поездки в Минск только личными усилиями Усманова Р. Б., и если бы не эта инициатива Усманова Р. Б., и, что очередные запланированные гастроли не состоялись бы, как уже бывало неоднократно, сомнений нет. И участники этих «разборок» их, и аргументы Мансурова А., помнят ещё хорошо.
«Разборки» происходили в кабинете директора ГАБТ Усманова Р.Б, и Андрей Арсланович узнал. Что он не имел права писать, что «Президент к финансированию поездки не имеет никакого отношения», хотя все прекрасно знали, что деньги на выкупление авиабилетов с брони добыл – как раз Усманов Р.Б. В Минске. И более того: оказалось, что и финансирование Театра, и вообще — всё в нашей стране, происходит благодаря неусыпному контролю и поддержке со стороны непосредственно – Президента!
Когда же Андрею Арслановичу было предложено покинуть кабинет директора на время обсуждения его дальнейшей судьбы, от Сулеймана Нуруллаевича не прозвучало ни слова в защиту Андрея Арслановича — что Мансуров А. и сам слышал, находясь возле закрытых неплотно дверей кабинета директора, сидя на стуле напротив секретарши директора. (А говоря честно – банально подслушивающего: интересно же, что сможет хормейстер сказать в его защиту! Хе-хе…)
Менее чем через пару минут Сулейман Нуруллаевич вышел от директора, и пригласил Андрея Арслановича в свой кабинет. Где в лоб сказал ему: «Андрей Арсланович. Будет лучше всего, если вы сами сейчас напишите заявление «по собственному желанию»». Андрей Арсланович сказал: «Давайте бумагу», и так и сделал. Поскольку всё и сам прекрасно слышал.
Но это ещё ничего бы, и вполне конкретно и логично: начальник посчитал работника – для себя и коллектива опасным, (Поскольку «пришить» нарушение Трудового Кодекса за высказанную правду, и уволить «по статье» оказалось невозможным!) сказал, подчинённый исполнил. Но!
На следующий день, в автобусе, едущему с ним Селяметову Э. Р. Сулейман Нуруллаевич очень даже лицемерно заявил: «Не знаю, почему вдруг Андрей Арсланович написал заявление об уходе по собственному желанию. Наверное, по семейным обстоятельствам…»
И Андрей Арсланович, услышав об этом от Селяметова Э. Р., и от души посмеявшись над странной позицией своего руководителя, неоднократно грудью заступавшегося за откровенно халтурящего, не поющего, и нерепертуарного Коваленко Н., и не пожелавшего ни слова сказать в защиту одного из старейших и добросовестных работников, всегда безукоризненно исполнявших работу, ни словом, тем не менее, Сулеймана Нуруллаевича не попрекнул. А просто собрал свои вещи, и ушёл.
А рассказ этот Андрей Арсланович посылает сюда потому, что ещё жив и работает на своей должности главный хормейстер Сулейман Нуруллаевич Шодманов, как жив и Муминов М. М., и Куприянова Н. Г., и Каменьянова М.Г., другие участники инцидента с разбором письма Мансурова А. – Президенту, по поводу нападок на Главного хормейстера Муминовым М. М., и чтоб никто не мог обвинить Мансурова А. в том, что он «по злобе» клевещет на бывшее руководство, и пытается всячески унизить его, и выгородить себя, выставив чуть ли не героем. А об этом неприятном инциденте Мансуров А. в течении этих 10 лет не напоминал никому».
А так же я написал это письмо в назидание другим артистам хора, и не только хора, и не только артистам: чтоб никогда не пытались защитить, выгородить, или оправдать перед кем бы то ни было своё начальство. (Начиная с хормейстера, начальнака, заведующего, и т.п., – и кончая директором!) Потому что добром это не кончится. И такие попытки будут приравнены практически к таким же нарушениям трудовой дисциплины, и оскорблениям, в которых обвинили того же Коваленко Н. Если не хуже.
Лучше как раз действовать как тот же Коваленко Н.: нужно часто и систематически льстить и хвалить своего начальника в глаза, говоря, какой тот чуткий, справедливый, и понимающий руководитель, как он всегда «входит в положение». А за спиной смеяться про себя, издеваться, говорить гадости, и радоваться, что нагло использовал падкого на лесть пожилого человека…
И ещё надо угодливо кланяться директору и его помощникам, и прижимать руки к груди: «Бажарамиз, бажарамиз!..» (Выполним, выполним!)
Так вот: рассказ этот, как и предыдущие три «Нравоучительных истории», тоже выставлен здесь для того, чтоб люди, незнакомые с «тонким восточным менталитетом» десять раз подумали, имеет ли смысл ругать, или защищать начальство, или вообще – работать в местных, восточных, Театрах. И не только, вот именно, Театрах…
Истории "из жизни".
Автор публикации
