Четырех лет от роду заболел зимой Атошка, заболел по–взрослому, брюшным тифом. Болел мальчик тяжело и долго и чуть не умер, хоть и за ним ухаживали круглосуточно родители и бабушка, а каждое утро его навещал доктор Шабалинский, могучий, огромный еврейский врач, местный светила. После визита доктора под громкие вздохи папы и тихий плач мамы, больнущих уколов и употребления разных противных горьких таблеток, к нему, а его уложили в самой светлой, теплой и просторной гостиной, заходила его милая бабушка с чаем и едой для него на подносе. Она закрывала за собой дверь, садилась рядом, не боясь ничего, и начинала читать – шептать молитву от всех недугов и скорбей и, напрасно поворачивая свою голову назад, не наблюдает ли кто за ней, ведь все уже ушли: доктор к себе в больницу, родители на работу, старший брат Рустам в школу, а сестрички в садик, быстро обрызгивала мальчика холодной намоленной водой. Мальчику от этих брызг было приятно, потому что жар не отпускал его тело и хотелось хоть чуточку прохлады. Потом она кормила его из ложки ширчоем – горячим молоком с курдючным салом и противными чаинками, попадавшими в рот и вечно мешающими, затем приступала кормить большой паровой рисовой котлетой и припрятанным для него кусочком любимой горьковато – сладкой тахинной халвы, не зная про нее, можно ли, потому что многое этот страшный доктор запретил. Ну и запивалось всё это пиршество бледным сладковатым чаем, сахар был тоже запрещен.
Всё бы ничего, но через полчаса, минута в минуту, всё съеденное серьезно ослабевшим организмом полностью возвращалось в поддерживаемый бабушкой тазик в виде дурно пахнущей и неприглядной однородной массы. Ато, истощенный непонятной ему борьбой внутри него и действием уколов и таблеток, теперь уже засыпал почти до полудня. А бабушка сидела рядом и от тишины и недвижения засыпала тоже, положив седую головушку на краешек его подушки.
Он просыпался, сразу же просыпалась она и теперь уже заставляла его шевелить губами – повторять за нее непонятные ему слова арабской молитвы:
Во имя господа, благого, милосердного,
Хвала Аллаху, господу миров,
Благому, милостивому!
Дня судного один Ты властелин,
Тебе мы поклоняемся,
У одного Тебя мы просим помощи!
Направь прямой стезею нас, стезею тех,
Кто милостью Твоею одарен.
Но не тех, кто заслужил гнев Твой,
А лишь заблудших.
И заставляла руки воздевать к небу со словами уже на родном:
– О боже, спаси нас, спаси, спаси! Побереги от напастей и бед, иначе нам будет плохо. Надеюсь на Тебя, о Всемогущий!
И руки в конце молитвы гладили щеки, как бабушка показывала. Она перевязывала его лоб красной повязкой с многими монетками – амулетами, он трогал их пальцами, они были холодные и приятные на ощупь. Вскоре из школы прибывал Рустам и заменял на посту бабушку, она спешила приготовить обед детям. Рустам о чем-то весело болтал. Он учился во 2 классе и ему пока было интересно в школе. Он близко к братишке не приближался – был предупрежден. Бабушка приносила обед, Рустам ел, болтая уже бабушке о чем- то, а Ато был в бреду и ничего не слышал из-за гудения в голове, но ему было приятно чирикание брата. От обеда он категорически отказывался, уже зная детским умишком, что будет опять блевать…
Всё было напрасно, болезнь крепко держала ребенка в своей пасти и не собиралась отпускать. Только доктор Шабалинский мог как-то успокоить домашних – ждите, не спешите, рецидив еще не прошел, еще вот разок будет очень худо – это будет пик, а потом пойдет на спад. А пока все процедуры, все лекарства, как положено, раз в больницу не захотели…
Вскоре мальчик, к тому, что перестал говорить, еще и оглох. Из гостиной, пропахшей лекарствами, его уже и не выпускали. Мальчик стал задумчив и стал жить сам по себе, в своих раздумьях о жизни и смерти. Он теперь часами смотрел в окно: листья уже все попадали на землю и деревья стали совсем голые и похожи на разных чудищ, зовущих его на небо, земля по утрам индевела и лишь чуток отогревалась днем. По небу давно уже пролетали стаи больших птиц, неведомых ему, но тоже зовущих большими крылами. Только воробушки, нахохлившись от холода, не улетали никуда, а все рыскали от веток к земле и обратно, в поисках зернышка. А как найдет, клюнет, проглотит, взлетит на ветку и деловито начнет себя отряхивать, ощипывать, потом дружески посмотрит на мальчика: чего разлегся, давно лежишь, вставай давай, нечего, выходи, вместе зернышек поищем – поклюем. Ато не растерялся, попросил сестренок укладывать на подоконнике с внешней стороны миску с теплой водой и накрошить хлебушка рядом. И так каждый день. Воробушек стало больше. Особенно ему нравилось, как они сидели, прижавшись друг к другу под листом хрена, пережидая дождь. С большого листа катились струйки дождя, а глаза птичек затягивало слепой белой пленкой. Глядя на них и мальчик сладко начинал зевать, его пробирало ознобом, губы тряслись и он забывался в усталом тяжелом сне. Засыпал под тихий метроном, гудящий в его ушах, под думы, как бы сделать, чтобы мама, папа и бабушка больше не плакали, и чтобы маму больше не ругал доктор Шабалинский…
Первым не выдержал папа. Мама задержалась на каком – то совещании, а он пришел рано и долго говорил сыну что-то, что тот совсем не слышал. Поняв свою ошибку, отец резко встал и потребовал вдруг от бабушки, чтобы она одела сына во все чистое, новое и теплое. Бабушка оглянулась, чтобы глазами посоветоваться с мамой, но той не было, пришлось подчиниться. Они, папа с Атошкой в руках, Рустам и бабушка поехали в городской парк. В парке никого не было, кто ж тут будет в декабре, они нашли выпившего и еще сонного карусельщика в его же будке, заставили закрутить скрипучую поначалу, а потом веселую карусель, они все покатались вдоволь и Атошке стало полегче от общей радости и неслышной ему болтовни. Он был рад этой вылазке и совсем не клонил головку набок, а крепко прямо держал ее. Вдруг Ато что-то вспомнил, долго тер лоб, сначала силясь сказать, а затем ясно для всех произнес:
– Папа, хочу шашлык с черным хлебушком.
Они сразу уехали отсюда. В лучшем ресторане города им подали самый разный шашлык, а для Атошки нашли целую буханку черного хлеба из соседнего гастронома. Больше всех радовался папа, он кричал и орал на всех тут, шумно обнимался со знакомыми и всем показывал своего милого мальчика. А Атошка впервые за многие дни ел и не мог наесться, его животик благосклонно принимал пищу. Он только несколько раз повторил:
– Папа, не забудьте шашлык для мамы и сестренок.
И слышал в ответ:
– Без проблем, сын! О чем речь, дурашечка моя! А как же! Ты и для них праздник …
Когда возвращались домой, крепко выпивший и уставший, но самый счастливый папа не отдал мальчика бабушке, как она ни требовала, боясь, что тот уронит мальца. Атошка сладко уснул на папином плече и совсем не почувствовал капающих слез на своей щеке.
Утром у ребенка поднялась температура до 40 градусов и доктор Шабалинский кричал на маму при уже всё слышащем мальчике и других домашних, кроме униженного, напуганного, затравленного отца, скрывавшегося в своей комнате:
– Вы что удумали?! Что он ел? Вы что, убить его решили?! Он же умрет, а потом и вы, мама, умрете! Как так? Всё насмарку! Бездари! Неучи! Шашлык! Черный хлеб! Я сам вас сейчас убью вот этими руками!
А мать то тихо, то громко, в такт его злым выкрикам, плакала – рыдала, сморкалась в большой платок, пытаясь и боясь что-то сказать-ответить в свое оправдание.
Температуру, к счастью, доктор скоро сбил почти до нормальной, а когда он ушел, Ато тихо позвал отца. Тот, совершенно избитый душевно и с поникшей головой в ожидании страшного предсказания, моментально воспрял всеми чувствами и мыслями:
– Что, сыночек, что милый, что котеночка моя?
– Папа, вы помните серебряные ели в парке, посадите такую, пусть самую маленькую у меня под окном. А на Новый год, нарядим ее и позовем детей соседских, им будет весело, а я посмотрю…, – откуда было знать тогда пацану, что отрывать растение от своей земли в такое время нельзя.
– Конечно, сыночек, конечно, братан! Это что, я тебе Деда Мороза и Снегурочку. Будет петь, танцевать и всем подарки раздавать…
Неизвестно сколько сил и внушения чужим, что это необходимо сделать, потребовалось отцу в совсем не пересадочный для деревьев и посадочный для саженцев сезон осуществить задуманное. Но он сделал это, а чтобы ёлочка жила и дальше, ее корневое место было выкопано широкое и глубокое, ни один корешок не был поврежден, а ёлочка была перенесена с огромным комом своей земли, укрывающим ее корни, так что она и не почувствовала пересадки…
Уже через неделю наступил Новый год, соседские ребята заполнили весь двор и целых два часа кружились вокруг ёлочки, пели и игрались, руководимые Кор бобо и Кор киз:
Разве можно так,
Ато содержать,
Он ведь всех красивее,
Его лишь целовать.
Потому и сделаю
Песенку тебе,
Ты уж постарайся
Улыбаться мне.
Счастье ты мое,
Солнце ты мое,
Зубки открывая,
Улыбайся мне.
Нет тебя милее!
Жизнь готов отдать,
Где же ты, скорее,
Хватит уж лежать!
Счастье ты мое,
Солнце ты мое,
Зубки открывая,
Улыбайся мне.
И пойдешь ты к ёлочке
В новых башмачках,
Собирать иголочки,
А сам-то весь в цветах!
Счастье ты мое,
Солнце ты мое,
Зубки открывая,
Улыбайся мне. /Ризо Ахмад/
Всем достались подарки, а Атошкины родители и бабушка боялись только одного: чтобы он тоже не загорелся общим весельем и не захотел к ним.
Через три дня Ато стал выходить к своей ёлке и сам уже кормил воробьев. А довольный доктор Шабалинский больше не ругал маму, а премного довольный от нынешнего вида и состояния здоровья мальчика, только ворчал и таинственно улыбался.
Совсем уже взрослым мальчиком, учась уже в 8 классе, Ато прощался со своей ёлкой в их дворе. Их дом, как и остальные дома махалли на окраине города, власти решили сносить для расширения места для больших строек. Ато тихо шептал что-то ёлке и тихо плакал, оглядываясь по сторонам, не видит ли кто его слезы и не слышит ли его молитву.
О себе:
Ризо Ахмад.
Ахмедов Исмаил Ризаевич
Родился 4 марта 1951 года в г. Бухаре. Узбек.
Образование высшее, окончил в 1973 году Узбекский республиканский пединститут русского языка и литературы с дипломом с отличием.
Работал преподавателем Бухарского ГПИ (1973 – 1983), доцентом, зав кафедрой Узбекского республиканского пединститута русского языка и литературы (1983 – 1991), проректором, деканом Узбекского госуниверситета мировых языков (1991 – 2005), профессором Узбекского госинститута физической культуры (2005 – 2015)
Доктор педагогических наук, профессор. Опубликовал в научной и образовательной печати около 200 работ, среди них 2 монографии, 20 учебников и учебных пособий.
В 2015 – 2022 годах опубликовал на узбекском и русском языках в периодической печати Узбекистана около 2500 публицистических и научно – популярных статей по вопросам узбекской истории и философии, культуры, науки и образования, духовности, узбекского менталитета и национальных ценностей и традиций, исследования жизни и творчества великих узбеков, репрессий против узбекского народа, русских имен в узбекской истории, очерки о выдающихся современниках (ученых, артистах и общественных деятелях), а также 150 своих рассказов в качестве некоторых итогов своего литературного творчества.
Литературный псевдоним: Ризо Ахмад.
Домашний адрес: г.Ташкент, Шайхантахурский р-н, 100128, ул.Кох-ота, 39.
Мобильный телефон: +99899 – 8164110. Электронная почта: rizoakhmad@mail.ru
Автор публикации
