Нежность

«У собаки одна цель — подарить своё сердце.»
Д. Экерли.

Моё одиночество стало граничить с безумием.
После осенней ссоры с Игорем, дружба с которым продлилась пятнадцать plus лет, у меня не осталось родственного человека, с кем бы я мог свободно обсудить что угодно.
В мой день рождения, вечером, сосед, у которого я живу как две недели, сказал, что мне нужно съехать до 20 числа. Я был полностью ошеломлён.
«Ну и подарочек, старина» — говорю со стаканом в руке: виски на 1/3 смешанный с колой, недопитый коктейль с работы.

— Так получилось, Коль. Прости.
— Ничего, давай выпьем.

Его деревенской сестре поставили ультиматум.
Основной продавец скоро уйдёт в декрет, — либо его сестра выходит за неё, либо магазин будет искать нового сотрудника, и вот она приедет в город Т. работать во славу жирной задницы директора магазина обуви.

Перед сном в тот же вечер я позвонил с новой симки Даше. Звонил три раза и на третий она ответила своим фирменным коротким:

— Да.
— Дарья Павловна, это вы?
— Гооосподи, ты ведь знаешь, что я не отвечаю на незнакомые номера, — протянула своим уютным голосом, и представил как на втором этаже её двухъярусной кровати бегают крысы, Тиф и Мелкий, мурлычет под ногами кошка Муся, а на первом ярусе младшая сестра не выпускает из объятий взбешённого Кузю, трёхцветного котяру, посреди комнаты гудит аквариум с рыбками и подсвечивает синей лампой темноту комнаты.
— Я наконец поменял сломанную симку. Думал, дозвониться не можешь, теперь знай мои новые цифры.
— Ах, да… Кстати, с днём рождения!
— Спосииибо, — ответил голосом смущённого карапуза.
— Что подарить?
— Ничего не нужно.
— Хм… Может есть книга, о которой ты давно мечтаешь?
— Да, есть такая, я её не написал ещё.
— Я правда хочу сделать подарок, но не знаю какой.
— Даша, запомни, подарок — это подарок, а не индивидуальный заказ.
— Ты ставишь меня в тупик…
— Самый лучший подарок для меня: если ты будешь учиться и готовиться к ЕГЭ.
— Я готовлюсь, но знаю, что не сдам…

Мы долго говорили про учёбу, домашних, и я решил поднять вопрос, несколько месяцев терзавший меня.

— Ты говорила, что не разобралась в своих чувствах.
— …
— Ну… ты разобралась?
— Не знаю, Коля, не знаю, у меня апатия. Но ты мне нравишься.
— Нравлюсь? Или «Коля, я люблю тебя», это большая разница.
— Не знаю, не знаю… у меня есть к тебе любовь, но очень маленькая.
— Это ещё что значит?
— Не знаю, — и на линии воцарилась тишина, пока к ней не зашла мама:
— Ты поговорила?
— Нет.
— А-а, — дверь Даши захлопнулась.

Нужно сменить тему.

— Мне негде жить и денег на новое жильё нет. Сосед сказал, чтоб через неделю я съехал.
— Вот у тебя яркая жизнь, у меня ничего не происходит, совсем нечего рассказывать — отреагировала с легкой повседневностью, как если бы на стандартный вопрос о положении дел, я бы ответил обычное: всё нормально.

Но на этот раз я сказал как есть, как мне хуёво, доверился любимому человеку, но это стало обыденностью, пора уже привыкнуть, что мне всегда нечего есть, а теперь и негде жить — квартиры, куда пускают с животными, мне не по карману, и я не Александр Полярный, на мои унизительные просьбы скинуть копейку, в интернете никто не отреагировал. Думал, ответит что-то трепетное: о, давай помогу, мы переживём трудности, главное что мы вместе, переезжай ко мне, я рядом! — любую банальщину, любую хуйню, которая существует в природе, я готов был услышать всё, кроме равнодушия.

Я упал и стал маленьким.

***

Мы общаемся более двух лет. Познакомились в интернете. Через время я лёг в областную больницу и написал ей об этом. Захотела проведать.
Попросил принести книгу Уильяма Фолкнера «Свет в августе», два сникерса, апельсиновый сок и перевёл ей деньги.
Я лежал в детском отделении, его нельзя покидать без сопровождения взрослых, но мне было шестнадцать, я был самым взрослым и спокойным, в глазах медсестер я был нормальным парнем, и Татьяна Петровна отпустила меня погулять во внутреннем дворике больницы.

Она пришла, волосы в синий, шорты, рюкзак. Конец июля.
Отдала мне книгу и еду в пакетике из «Ярче». Мы сидели на длинной качели и впервые разговаривали вне чатов и телефонных звонков. Я чувствовал дикое смущение, часто трогал лицо, поправлял волосы, держал руки крестом на животе, пытаясь скрыть объём пуза, хотя под просторной белой футболкой ничего не было видно.
Я шутил отчаянно и ужасно, всегда смущаюсь перед красивыми девушками и начинаю болтать чушь, с которой иногда становится забавно, но в основном это кромешный стыд.

Потом гуляли уже за пределами больницы. Я приезжал из посёлка и мы гуляли и гуляли. Каждый раз хотел сказать: кажется, я нашёл то, чего не было в других девушках. И всё это оказалось в тебе. Сколько километров прошли вместе, сколько пробежали, сколько смеха и злобы.
И всё — ты, ты, ты.
Пошлые, но всё время, всё наше общение с первой встречи, именно эти буквы держали меня в напряжении, заставляли шутить как уебана, заходить за край, даже оскорблять её и продолжалось это дальше.

Прошло два года с начала общения.
И снова лето.
Я, окончивший первый курс техникума.
И она, перешедшая в одиннадцатый класс. Я сидел на антидепрессантах, пытался не думать о слежке, о глазах, торчащих из стен и о направленном телескопе из соседнего дома в моё окно, пил много воды и целыми днями спал. Ни мама, проводившая всё время на работе, ни отец вахтовик, ни кот Стёпа, никто не мог потревожить мой сон. Перед ночным сном, длящимся примерно до обеда, я написал Даше очередную шутку:

— У меня рак левого лёгкого.
— А-ха-ха-ха, а у меня головы!
— Нет, правда, оно такое смешное. Уже ночь, лень искать снимки, но потом я покажу, оно как яичница. Врачи обещают полгода.
— Ты шутишь?
— О таком не шутят.
— Не верю…
— Ладно, приезжай поговорим.

Приезжай поговорим, написал и уснул. За два года общения, она ни разу не приезжала в мой родной посёлок и я подумал, это неплохой повод, чтобы навестить меня.
Но не загадывал, что случится это так скоро.
Два часа дня. Мой телефон разрывался от звонков. На шестой я ответил.

— У меня паничка, сейчас случится паничка! — говорила, тяжело дыша. — Я правильно приехала? ДК, от остановки нет живого места, в неё стреляли? Я же в тот посёлок приехала? Тут бараки, гравий на дорогах и почему так много коров? Они сейчас нападут на меня, Коляя!..

Я надел первое попавшееся под руки, рванул до центра и увидел переливающиеся на солнце жёлтые волосы.
Взял за мокрую ладошку и повёл до дома.

Мне уже выпадало счастье держать её за руку, тогда был дождь, мы прятались под козырьком, где стояла лавочка. Промокшие, уставшие. Достал из карманов её холодные ручки, поцеловал казанки и вложил в кулёчек моих ладоней. Положила голову на моё плечо. Хотел поцеловать, но Даша увернулась.
Мы смотрели на крупные капли дождя, на здание областной администрации, на часы центрального отделения почты и статую Ленина.

Я был счастлив.

***

По дороге домой я купил три бутылки сидра и пачку синего кэмела. Даша от всего отказалась, пить и курить пришлось одному.
Мы стояли на балконе, Даша смеялась, начала понимать мои шутки и угадывать, о чём я думаю, она была бы той женой, которая всегда договаривает за мужа, неуспевающим сказать: она знает всё, что у него в голове.
Показывал на балкон соседки слева, которая выходит курить со мной, так получалось, всегда одновременно. Сначала было неловко, ждал пока докурит и уйдёт, а затем стало плевать, закуривал как выходил, и если соседка была на балконе, приветствовал её, махая, прямо с сигаретой — настолько ошалел.

— Ладно, пойду в комнату, дымишь тут…

Я докурил, затушил бычок в родительской пепельнице и пошёл в спальню. Даша лежала на кровати лицом к стене, подогнув колени, плед с трансформерами был под ней гладким, ни одной складочки, будто её телепортировали сюда с другой планеты.
Я прилёг к ней спиной, почувствовал жар, ощутил лопатками лифчик, перевернулся, обнял, нащупал руку, провёл вдоль пальцев и сжал ладонь.
Поправил локон волос за ушко и поцеловал родинку на мочке, щеку, нос, подбородок и так бесконечно, я осыпал лицо и шею поцелуями, бережно минуя губы, много поцелуев, их было слишком много, это выдавало во мне неопытность, мои губы стали совсем сухими, я облизнул их, набрался смелости и наконец поцеловал губы. Они слегка шевельнулись и Даша отвернулась.

— Нет, не могу, история повторяется.
— Ты чего? Какая история?
— О нет… — шмыгнула Даша.

Она рассказала, что её чуть не изнасиловал говноед на вписке.
В тот раз тоже легла и до неё начали домогаться.
Но это разное, говорил я себе, там инстинкты и пьяный угар, а у меня любовь, я давно мечтал её поцеловать, хоть у меня и были отношения с другими девушками за это время.

— Даша, поцелуй меня. Нет, в губы. Не бойся, — говорил почти шёпотом.
— Боюсь…

Но поцеловала, мы гладили друг друга, кровать стала островком, отдаляющим поцелуи и неловкие движения от этого мира, для нас перестали существовать стены, окна и шкаф, мы взлетели и покинули стратосферу Земли.
Я попросил лечь на меня, чтобы сузить пространство реальности, мы плыли по озеру, я — плот, которым она управляла, пытаясь обходить буйки и берега обычной жизни.
Но волшебство закончилось, искры развеялись, позвонила её мама, — нужно ехать домой.
Попили водички из одного стакана, посмеялись мокрому пятну на моих шортах и пошли на остановку.

— Блять, как я пойду по улице? Нужно обмотать это ветровкой.
— Сегодня жарко…
— Хорошая погодка.
— Так нельзя шутить.
— Прости, мне стыдно.

Подъехал автобус, мы поцеловались на прощанье и я пошёл домой.

***

— Но нет, я ничего не могу с собой поделать, — говорит. — нет чувств.
— А мне что делать?
— Не знаю. Найди себе другую. Так будет лучше для тебя.
— Ну ты и сволочь.
— Сам знал, с кем водишься.

Это был последний наш разговор. Найди себе другую. И попрощались.
Найди себе другую
Найди себе другую
Найди себе другую
Найди себе другую
Найди себе другую
Найди себе другую
и вся нежность телефонных разговоров пропала.
В марте у меня не было выходных, я ебашил без передышки, падал на мокром полу с коробками корма, падал на заледенелые бетонные плиты в подземных переходах, по ночам сторожил офисные помещения, переезжал к моему печально известному соседу, было мало сна, много суеты и работы; ох, моя спина…
В начале апреля я получил столько, что хватило бы на переезд из моего нынешнего города Т. в К. и на какое-то время жизни без работы. Я долго это планировал и вот, даже случай подвернулся — сосед выдворяет. Казалось, сама судьба говорит: переезжай, цены на жильё в её городке намного ниже!
О мечты, мои великие несбывшиеся мечты.
Снять небольшую квартирку поближе к набережной и лесу. Высматривать её в окошко, ждать на лестнице шаги и стук в дверь. Смотреть на небеса, до боли сжимая ключи: где же ты? где? Она приходила бы после уроков, отдыхала, отсыпалась, я её пальцем бы не трогал, я знаю как важно после ненавистной школы полежать в тишине.
Приходила бы, скидывала рюкзак.

— Устала?
— Агааа.
— Я приготовил салат и гречку с фасолью, мама привезла холодец, банку огурцов и домашние пироги, как мы любим, с картошкой, гуляем! Связка бананов и два яблочка в холодильнике.
— Нет, Коль, спасибо, я не голодна, посплю.
— А может чай с шоколадкой?
— Шоколадка? Откуда у тебя деньги на шоколадку? — и этот взгляд. — Хватит пиздить еду!
— Но это же подарок. Лучший подарок — тот, который спиздил своими руками.
— Хохо, ладно, чай попью, наливай, работяга.

И уходит спать, а я сижу на полу, читаю книжку, но больше наблюдаю за ней. Просыпается от назойливого взгляда, подзывает к себе как пса, и мы засыпаем в обнимку. Солнце шахтёрского городка слепит нас, но мы не отворачиваемся. Тюль слишком тонкая, а на жалюзи я ещё не заработал. Зато по вечерам прекрасный вид на речку, горы и Кузнецкий мост через окно с деревянной рамой и облупленной штукатуркой.

Но улетели в пизду бананы, солнце встало на месте, обрушился мост и вечная пробка потонула в Томи, всё накрылось и не собрать по обломкам в очередной раз моё большое разбитое сердце.

весна 2021