Егор одиночкой был. Держал хозяйство и жил припеваючи, вот правда в деревне его настойчиво говаривали, что жениться давно пора. Особенно мать его собственная с этим наседала, чуть ли не кулаком по столу стучала и внуков требовала. А Егору и одному было хорошо, но у родителей он был единственным сыном, и с этой стороны он её понимал. Наверное, эти требования были оправданы, но выполнять их он не торопился.
А зачем что-то менять, раз ему и так хорошо?
Холостяцкий быт давно налажен, и он даже представить себе не мог, как будет в доме да на хозяйстве, если жена появится.
А мать продолжала его допекать. Жили они в одной деревне, поэтому мать каждый день ходила к нему. Якобы прибраться, за хозяйством глянуть, хотя Егор и сам прекрасно справлялся. Он и из дома-то родительского ушёл только потому, что мать его чрезмерно контролировала. Как отец с ней жил – он вообще не представлял! Нет, Егор любил мать, но иногда она слишком передавливала со своей заботой и вниманием. Хотелось пожить своей собственной, спокойной жизнью, без нравоучений и контроля.
И вот так однажды пришла мать в очередной раз, и Егор как раз во дворе возился. Хозяйство было небольшое – тёлка, десяток гусей, пара десятков кур да пара свиней. Молоко продавал да яйца, плюс огород свой, тем и жил, много сил в это вкладывал. Мать деловито ходила по двору, пока Егор из колодца воду носил в деревянную бочку для полива. Вёдра неприятно оттягивали руки своей тяжестью, да ещё мать ходила туда-сюда:
– Траву не выдергал! Курятник давно поправить надо! Почему так мало посадил картошки в этом году, что ты зимой есть будешь? Опять мне тебе продукты носить? – возмущалась она и самостоятельно выдергивала сорняки, которые оказывались морковкой с чахлой ботвой. Егор старался не обращать на это внимания и думал о том, как бы аккуратно мать выпроводить.
– Жена тебе нужна! Хозяйство бы в порядке держала! А то ты целыми днями здесь, а толку ноль! Столько девок приличных в деревне, а ты всё нос воротишь! – Егор заскрипел зубами и едва сдержал себя от грубых слов в сторону матери. Старался понять её, но вот это беспардонное вторжение в его жизнь порядком уже надоело.
Именно поэтому он в сердцах грохнул пустыми вёдрами у колодца и повернулся к матери, уже не в силах сдерживаться:
– Женить меня хочешь? – рявкнул так, что мать аж замерла от неожиданности. – Хорошо. Через месяц женюсь и сам себе невесту выберу! А теперь иди домой, я тут сам со всем справлюсь!
Мать от неожиданности попятилась, но спорить с сыном не стала впервые с того времени, что он переехал жить от них в старый бабушкин дом. Егор проводил мать взглядом, дождался, пока стукнет калитка, после чего выдохнул сквозь сжатые зубы и зло пнул одно из вёдер, и развернулся, собираясь пойти в дом.
– Что, измучила она? – чужой звонкий голос заставил Егора вздрогнуть, и мужчина обернулся. Из колодца, оперившись подбородком в ладони, на него с улыбкой смотрела черноволосая красавица. Егор аж задохнулся от неожиданности, таких девушек он никогда в жизни не видел! Сердце забилось о рёбра, но потом успокоилось, вошло в привычный ритм. Да, красивая, но было в её красоте нечто чужое, даже неприятное. Она словно услышала его мысли и улыбнулась во весь рот, обнажив аккуратные белые мелкие острые зубки, словно у хищной рыбины. Тёмные, волнистые волосы рассыпались по узким плечам волной. Девушка была чарующей, привлекательной…
– Не бойся. Я в этом колодце ещё при твоей бабке жила. Добрая старушка была, даже иногда пирожками угощала. А я живу, не шалю, только иногда тебе в ведро камешки подбрасываю, – красавица сверкнула тёмными глазами, засмеялась мелодично, тихо. Егор понял, что не только камешки она в ведро подбрасывает, но красавица опасной не выглядела, невзирая на её зубы.
– Ну, пускай измучила.
– И где будешь невесту искать? – красавица снова лукаво глазами сверкнула, и мужчина бессильно пожал плечами, ляпнул ведь не подумавши, хотел хоть мать на время угомонить. – Вижу, что негде. А знаешь что? Вижу, что ты парень неплохой. Губить мне тебя не за что, а одиночество твоё временное. Помогу тебе с матерью, а ты взамен мне услугу окажешь, а?
Девушка снова лучезарно улыбнулась и шлёпнула в колодце, словно рыба хвостом. Мокрый такой шлепок получился, и Егор невольно вспомнил, как рыба бьётся руках, норовя вырваться.
– И что же ты хочешь? – осторожно спросил Егор, памятуя бабушкины напутствия и сказки. В сказках ведь русалки коварные создания, которые мужчин в свои объятия заманивают да утягивают их под воду.
– Я тебе услугу окажу. Скажусь твоей невестой, да так свекровушку измотаю, что она рада будет, когда я уеду в другое село жить, мол родители за другого посватали. А ты взамен… – тут у красавицы неожиданно улыбка с лица пропала. Заострилось оно, красота вмиг вся сошла, а глаза стали злые и бездонные, словно речные омуты:
– Живёт в вашей деревне Фёдор-балагур. Давно уже живёт. Как я свою часть уговора выполню, приведёшь его к старице, что за деревней, где три камня огромных стоят. К воде подведёшь и накажешь ждать свиданья. Идёт?
Егор аж вздрогнул от чужой метаморфозы. Почувствовал он от неё опасность страшную, но не на него направленную. И вот не хотел он на сделку с нечистой силой соглашаться, но рот словно сам сработал:
– Согласен!
– Отлично! – девушка звонко рассмеялась, снова превращаясь в очаровательную красавицу, после чего уперлась ладонями в камень колодезный и начала приподниматься:
– Давай, женишок, помоги мне выбраться да в дом отведи!
Егор, мигнув, сделал шаг к колодцу, протягивая руки, чтобы помочь красавице.
***
Марфа Васильевна сына очень любила. Был он у неё единственный, но, обладая волевым характером, никак не хотела его признавать самостоятельным человеком. А когда он в старый дом от них жить ушёл, так и вовсе на него обиделась. Но бросить не могла, конечно же, дитя ведь неразумное! Была у неё подруга, а у той дочка подрастала, вот и думала Марфа Васильевна, что сынок на дочке этой женится. Всем потенциальная невестка её устраивала, но Егор совершенно не хотел мать слушать! А она ведь знает, как сыночку будет лучше!
После последнего разговора она и вовсе к нему не хотела идти, но подруга следующим вечером через забор обмолвилась, что у Егора какая-то девушка хозяйничает во дворе. Да такая красавица! Да ещё, видимо, и в хозяйстве что-то смыслит. Марфе Васильевне послышалась в словах соседки насмешка, и она в ответ только зыркнула да в дом ушла. Едва себя сдержала, чтобы к сыну не броситься, а вот поутру, как проснулась да со всеми делами управилась, так сразу и пошла.
И обмерла, увидев, что во дворе действительно девушка хозяйничает. В простом ситцевом светлом платье, с косой ниже пояса, она деловито копалась на грядках. Услышав скрип калитки, девушка подняла голову. увидала Марфу Васильевну и расплылась в лучезарной улыбке:
– Марфа Васильевна, неужели это вы? Егор мне столько про вас рассказывал! Он так вас любит! – девушка бросилась к женщине, и та даже поначалу от её напора обомлела. Девушка продолжала тараторить и чуть ли не силком потащила её в дом:
– Ох, знала бы я, что вы придёте с утра, так пирог бы какой сготовила! А Егор уехал в соседнее село, повёз выкуп родителям моим. Знаю, что не по правилам, но ничего, перед свадьбой познакомитесь!
Болтала она без умолку, не давая будущей свекрови и слова вставить. Протащила по всему дому, рассказывая, как всё поменяется после женитьбы Егора. Потом так же провела по двору, крепко держа холодными пальцами за запястье.
Марфа Васильевна пришла в себя только за калиткой. Она даже не поняла, как её девушка на улицу вывела! Обернувшись, женщина наткнулась на лукавый взгляд тёмных глаз и почему-то поспешила вернуться к себе домой.
От встречи с будущей невесткой она долго в себя приходила и отпаивалась чаем.
Из неё словно все силы высосали! Не осталось сил ни спорить, ни какие-либо претензии предъявлять. Марфе Васильевне неожиданно было неприятно, что чужая, по сути, женщина уже всем распоряжается, что и как должно быть в доме! А как же Егор? Где его мнение? Марфа Васильевна гневно поджала губы, совершенно забывая о том, что раньше сама не давала сыну и шагу спокойно ступить без собственного участия.
Она решительно направилась в дом сына на следующий вечер, и даже увидела Егора, но невестка налетела на неё коршуном и сразу повела смотреть хозяйство. Что успела заметить Марфа Васильевна, так это то, что во дворе действительно был порядок, а в доме так и вовсе ни одной пылинки! Да вроде даже еда была, вот только никто Марфу Васильевну за стол не приглашал, и она вновь оказалась за калиткой.
***
– Что ты жалеешь-то её? Она тебя жалела? Вечно свой нос суёт куда не надо!
– Ну, это ведь мама! Я же тоже не могу её бросить или отказаться от неё, верно?
– Я понимаю. Верно. Но отвадить нужно! У тебя своя судьба, а она её старается под себя переделать. А ведь из-за этого может ваш род прерваться!
– Так ты и такое можешь знать?
– Я много чего знаю. Но смысл не в этом. Она должна понять, что у тебя своя жизнь теперь. Вон, пусть сидит, вышивает, а не по чужим дворам шастает! У меня свекровь, пока я живая была, тоже любила свой нос куда не надо совать. А вот бабушка твоя – чудо-женщина была! И невестку приняла, и в семью не лезла.
– Ну хоть разок пусть зайдёт нормально. Скучает ведь, я всё-таки сын её.
– Ладно, разок можно. Но если опять начнёт…
***
К концу месяца Марфа Васильева действительно перестала лезть в жизнь сына. Невестку она даже побиваться стала, зато с удовольствием зашла на чай, когда сам сын позвал. И неожиданно заметила, что он действительно вполне спокойно живёт самостоятельно, хотя кроме порядка-то и ничего не изменилось. И ей неожиданно стало легче. Конечно, это было только начало всего процесса отпуска ребёнка, уже взрослого, стоит отметить, из-под своего материнского крыла. Но Марфа Васильевна теперь могла обратить больше внимания на мужа, который этому был только рад, да и вообще на собственную жизнь.
Русалка же ближе к концу месяца напомнила об их уговоре Егору. Тот, конечно, не забыл про него, но мучился муками совести. Русалка совсем ослабела и вернулась в колодец, и однажды вечером позвала его:
– Вижу, что больно совестливый ты человек. Но заключая сделки с такими, как я, придётся выполнить свою часть.
Она поджала губы, вновь теряя свою притягательную красоту. Она сидела на краю колодца, спиной к Егору, и он мог разглядеть чешуйки, которые поднимались от бёдер по спине и терялись в гриве тёмных волос.
– Но я тебе расскажу. Давно это было. Фёдор тогда молодой был… как и я. Полюбила я его очень сильно. А ему этого не надо было. Задурил мне голову, обесчестил да придушил в лесу, а тело закопал в осеннюю листву.
Она обернулась на Егора, светя безумным взглядом на него через плечо.
– Отдала я кое-что для того, чтобы русалкой стать. Чтобы месть свою свершить! И очень долго я ждала, боялась, что не успею. Но тут тебе помощь понадобилась… Решай сам. Но если не выполнишь свою часть уговора – прокляну!
Русалка исчезла в колодце, а Егор ещё долго стоял, чувствуя жалость к навке, словно сам почувствовал её боль, никем не разделённую.
Через пару дней Фёдор пропал. Говаривали, что утоп в старице, в которую по глупости своей полез, дабы искупаться. А в старице той дно было, как в болоте – оглянуться не успеешь, как засосёт.
Больше Егор с русалкой не встречался. Вот правда раз в год, в тот день, когда он последний раз её видел, то спускал в ведре в колодец венок из обычных цветов. Венок исчезал… Но может, просто течением подводным уносило?
Женился он через полгода.
На хорошей девушке из его же деревни. К слову, мать даже не поминала его предыдущую невесту, и больше так активно в жизнь сына не лезла.
Автор публикации
