Несносный. (Всем Учителям посвящается).

Ирина Витальевна стояла в окружении подходивших и подходивших на свою первую школьную линейку первоклашек.

Это был её пятый, по-сути юбилейный, набор «начальников», тех ребятишек, которых ей предстояло вести ближайшие 4 года из начальной школы и передать дальше, в старшие классы.

С личными делами детей своего класса она уже была хорошо знакома. Слава Богу, «VIP»-ов в этом наборе не было. Все дети обыкновенных родителей из двух близлежащих детсадов и попавших в 1 «Г» класс по месту жительства, а не по протекции или по указанию Директора. То есть привычная работа с привычными проблемами и заботами. Это успокаивало.

А вот домашние проблемы не отпускали даже в такой праздничный и значимый для её подопечных и их родителей день.

Дома мама, без надежды на выздоровление. Уже месяц, как её Ирина Витальевна забрала из больницы, инсульт, с парализацией всей правой стороны тела. Она требовала постоянного ухода и внимания. Казалось бы, обыкновенная простуда, ОРВИ, а дала такие непредсказуемые последствия.

Дочь, три дня назад оглушила новостью, что беременна и, похоже, беременность эта могла вылиться в «мать-одиночку» к девятнадцати годам. Диплом об образовании отодвигался на неопределённое время. А вот стать бабушкой – это уже реальность.

Про себя Ирина Витальевна уже даже не думала, личной жизни у неё давно не было. О себе забыла ради любимой мамочки и дочки.

Но работа есть работа. Радостные (и не очень) первоклашки надарили ей букетов, познакомились с классом, первой учительницей и между собой, и разбежались по домам в сопровождении счастливых родителей.

Завтра начиналась ШКОЛА.

_________________

Этот мальчонка, Стёпа Новиков, сразу у Ирины Витальевны получил негласное прозвище «несносный», не то, чтобы он был хулиганом или драчуном, НО, он был именно несносным, не таким, как все.

Не сидел, как положено, руки сложив на парту, постоянно отвлекался и шептался с соседом на уроке, выкрикивал с места ответы на задаваемые вопросы и даже делал замечания ей, учительнице. Когда она нечаянно сказала «ложить», он посмел её поправить – не «ложить, а «класть» и сделал это с таким видом, будто это она – несмышлёная первоклашка.

А когда ей случилось заменить приболевшего преподавателя на «продлёнке», он на её занятии просто уснул!!! Да, сложил ручки, пристроил на них голову и сладенько посапывал, в то время как она распиналась перед всем классом неся им доброе, нужное, новые знания. Ну, как ещё реагировать на такое отношение? С продлёнки она его выгнала.

Дневник не обходился без ежедневных замечаний, написанных твёрдой рукой учительницы красными чернилами, а он как был «несносным», так им и оставался.

Даже дочь, которая взяла «академ» и ухаживала теперь за бабушкой, после очередного приступа утреннего токсикоза, говорила ей:

– Мамуль, ну чего ты к нему прицепилась? Ну совсем необязательно, что он «несносный», он просто необычный, другой, не такой как все, относись к этому проще. Через твои руки уже столько ребятишек прошло, вон до сих пор тебе тёплые письма и поздравления с праздником шлют, а ты к этому пацанёнку придираешься.

А она не могла. Ну, раздражал он её! Возникали иногда мысли, что перегорела она, как лампочка перегорела, что пора, может быть, менять работу, так любимую раньше, но ничего другого она в жизни делать не умела и учить ребятишек всегда считала своим призванием.

_________________

В тот день, за неделю до окончания второй четверти, перед самым Новым годом, на уроке Ирина Витальевна, не сдержавшись, грубо одернула сидевшую на первой парте Настеньку Ушакову, за то, что с места выкрикнула, в принципе известный всем ответ на её вопрос, и пообещала перед всем классом написать замечание Насте в дневник или в родительский чат. Настя расплакалась, уронив голову на парту.

Стёпка молча встал из-за своей парты и, не обращая внимания ни на взгляды одноклассников, ни на замолчавшую в недоумении учительницу, подошел к Насте и крепко – крепко, по мужски, даже по-отечески, приобнял её успокаивая:

– Не плачь, это не страшно.

Настя тоже потянулась к нему, принимая заботу и внимание.

И тут прозвенел звонок.

– Все свободны, Новиков, останься, – сказала Ирина Витальевна.

Вся ребятня мигом высыпала в коридор. Стёпка, понурив голову, стоял перед столом учительницы. Он уже готов был достать дневник для записи очередного замечания.

– Ну, что, Степан? Ты настоящий мужчина. Давай пять, будем дружить.

Стёпка недоверчиво поднял глаза на учительницу, она протягивала ему свою ладошку. Он с размаху звонко хлопнул по ней:

– А давай…те. Так я пойду?

И через секунду исчез за дверью класса.

__________________

После последнего перед новогодними каникулами урока, дверь класса отворилась и в щель просунулась вихрастая голова Стёпки Новикова. Ирина Витальевна собирала в стопки тетради и учебные пособия.

– Можно на минуточку?

– Заходи, Стёпа, – удивилась Ирина Витальевна.

– Это Вам, я сам сделал.

Стёпка протянул своей учительнице огромный апельсин. По оранжевым бокам были воткнуты гвоздички в виде ручек и ножек, на макушке красовался маленький зелёный бантик, а широко открытые глаза и улыбка нарисованы фломастерами.

– С Новым Годом!

Через мгновенье Стёпка исчез, как и не было, и только апельсин напоминал, что он всё-таки был.