Немая тьма

Два яйца всмятку, запущенные инерцией маминой руки в гонку по тарелке, кусок бородинского хлеба с кирпичиком сливочного масла и сладкий чай – таким завтраком начиналось практически каждое утро Алёши.

– Ну, что уставился? Ешь давай, а то опоздаем, – мама, её звали Светлана, по утрам часто была не в духе. Её раздражённые возгласы, сменяющиеся криками и бранью, наполняли комнаты вместе с первыми лучами солнца.

Набивший оскомину завтрак неохотно лез в рот и сразу запивался излишне сладким чаем, уносящим прямиком в желудок, словно в слив, тошнотворную массу. По телевизору, примостившемуся на холодильнике, шли региональные новости. Разыскивали убийцу-педофила, заманившего двух детей в лесополосу, одному из них удалось сбежать, второй, впоследствии, был найден мертвым. На экране замерцал фоторобот, составленный со слов спасшегося, неприятное лицо сразу врезалось в зрительную память Лёши.

– Возможно, он причастен к пропаже еще как минимум трёх детей. Будьте внимательны и берегите своих близких, – завершил диктор.

– Бедные дети, – вздохнула Светлана, – неужели подобное может твориться в нашем маленьком городе?

После завтрака и окончательных сборов Лёша, сопровождаемый вечно опаздывающей на работу матерью, уныло брел на остановку. Через дорогу она всегда переводила его за руку, даже, когда они шли по светофору. Ждущие автобус до школы одноклассники, живущие неподалёку, всегда посмеивались над этой неуместной близостью. В классе же эта сцена взрывалась настоящим фейерверком из издевательств и насмешек.

Русский и математика двумя первыми уроками – худшая комбинация всей недели. Риск вызова к доске побуждал итак некрупное тельце сжиматься, сползая вниз так, что за третьей партой первого ряда Лёша становился головой-невидимкой для вечно сидящих тучных учительниц. Во время же объяснения новой темы его занимало только огромное окно напротив, зовущее в мир свободы, фантазий и свежего воздуха. Громоздкие форточки нараспашку наполняли класс еще не приевшимся запахом ранней весны, заставлявшим всех вокруг грезить о лете.

После первых двух уроков шёл обед, где лучшие порции, а иногда и две, доставались самым сильным и быстрым. Лёша невольно втянулся в этот естественный отбор, стараясь добывать ловкостью и скоростью лучшие куски. В дни тренировок это была единственно доступная еда до возвращения домой.

ИЗО со всеми красками, кистями и грязью прошло моментами очень весело, от этого урок истории показался еще скучнее. В библиотеке Алёшиной головы история, как наука, была представлена, скорее, книгой мифов и рассказов, а не текущим по тысячелетиям собранием сочинений. Последним уроком шёл английский. Пришлось читать текст. Корявое произношение выплёскивалось всей палитрой багрянца на лице и смешками в классе.

Пройдя испытание учебным днём, прямиком со школьных ступенек, Леша устремился навстречу к своему единственному другу. Место и время были назначены в конце прошлой тренировки. При встрече их миры, сталкиваясь, цеплялись друг за друга, а затем сплетались между собой корнями похожего детства, прошедшего без отца. В такие моменты путь до зала удлинялся по времени в два раза.

Сегодня ребята, наконец, решили исполнить давно задуманное – залезть в уличный теплопункт, крышка люка как раз была открыта. Карабкаться вниз по лестнице около четырёх метров. Каждый из них знал, что в этом бетонном сооружении, похожем на бомбоубежище, собираются бомжи, привлечённые жаром труб. Поверхностный осмотр в виде погружённой внутрь головы таковых целей не выявил. Первым лез, а затем шёл Дима. Всё вокруг источало рвотные запахи. Кольцо света от отсутствующего люка, давало едва видимый обзор. Леша не сразу заметил что-то в углу, лишь, когда смрад нагретого, находящегося рядом тела проник в его лёгкие, и нечто совсем рядом пошевелилось – мальчик выдал безумное:

-Ааааа!!!- сразу ринувшись на спасительный свет. Дима, пропитавшийся чужим страхом, умноженным на собственное воображение, лез наружу, цепляясь за ботинки друга. Испуганный пробуждённый ещё долго изрыгал оскорбления и проклятия, догонявшие ребят, наспех забиравших спрятанные заранее рюкзаки.

На тренировке полупьяному тренеру не захотелось заниматься детьми, поэтому он просто разбил всех на четыре команды по четыре человека, с двумя постоянными вратарями, и кинул им мяч. Каждая игра длилась пять минут, по окончании которых тренером, совершенно не замечавшим полузакрытым взглядом, как ребята рубят друг другу ноги, давались ленивые свистки. Игры от этого получались крайне жестокими и невероятно принципиальными для юных, желающих всегда побеждать, футболистов.

Друзья оказались в двух разных, сильнейших среди всех четвёрок командах, за полтора часа между собой сыграв три раза. В первой игре, с разрывом в один мяч, победила команда Димы, вторая с упорством ушла к Лёшиной сборной. В третьей – решалось всё, но интриги не получилось. Уставший Дима, играя защитником, позволил влететь трём мячам от неутомимого Алексея, игравшего нападающим на его фланге. Он был унижен; злость, прежде всего, на себя, не могла найти выход. Настроенный ребятами, не любившими из-за странностей Лешу (этот клан из трёх человек давно планировал расшириться), он задумал зло подшутить над приятелем. Во время переодевания, улучив возможность, Дима стянул трусы с повернувшегося спиной друга, выставив на посмешище предмет дикого стеснения. Завязалась драка, начатая Алексеем, нервы которого, спустя некоторое время, не выдержали, лопнув истерическим плачем, тем самым признав поражение своего хозяина. Думая, что навсегда опозорен, он мигом собрался, кинув единственный взгляд на бывшего друга. Сплетение корней интересов наполнялось токсичным ядом. Клан заполучил четвёртого члена.

Хотелось остаться одному, чтобы больше никто не видел слёз, поэтому путь домой был выбран через пустырь, с заброшенной, стоящей в десяти метрах от тропы, недостроенной больницей. Не перестающий идти два дня дождь сильно размочил дорогу, а людские ноги превратили её в стелющийся вдаль ковёр грязи. Всё больше погрязая в эмоциональных флешбэках, мальчик заметил периферийным зрением, что дошёл до стройки – своей крепости одиночества, а, значит, пройдена половина пути; сразу накатили воспоминания, как только недавно он открывал это место Диме.

Неожиданно ему навстречу шла фигура и так близко. Как он мог не заметить? Не сразу решив поднять глаза с грязной дороги, он взглянул на незнакомца, только поравнявшись с ним. Лицо с фоторобота. Время замедлилось под действием гравитации момента, но сковывающий страх нес тело дальше. Мучительные мгновения. Может, нет, может, ему просто показалось, но стремительный рывок огромного тела оборвал все надежды. Ручка рюкзака схвачена, лямки слетают с плеч, затягивая за собой, но прежде слышится громкий шлепок.  Ловко высунув руку из пакета со сменкой, Лёша рванул в больницу, надеясь там скрыться, влетев в окно, всё время слыша сзади тяжёлые, но быстрые шаги, ни разу не решившись обернуться и направляясь в самое, на его взгляд, укромное место – невидимому углублению под лестницей. Все варианты были рассмотрены им заранее, когда мальчик представлял, как спасается от воображаемых врагов, в то время и не думая, что это всерьёз может пригодиться. Добежав и спрятавшись в узкую щель, ребёнок затаился. Глубокие затяжки воздуха ртом после бега, малейшее шевеление, биение сердца – что угодно могло выдать его. Тяжёлые шаги приближались, ребёнок кожей почувствовал, как чудовище заглянуло под лестницу. Момент, как долго можешь ты длиться?

Наконец, невыносимо ровная, пугающе-раздражающая походка устремилась вверх. Её звуки еще долго слышались вокруг, сменяясь интенсивностью звучания, нарастая откровенно шокирующими нотами бега грузного тела туда и обратно по лестнице в поисках жертвы. Сознание, что его ищут, порождало в Лёше животный страх, низводящий разум до желания слиться со своей новой норой. Потеряв добычу, хищник прислушивался к каждому шороху, инстинкты работали на максимуме.

Сколько времени прошло? Шагов долго не слышно. Не чувствуя свое одеревеневшее в одном положении тело, не чувствуя голод и жажду – весь мир мальчика сосредоточился в абсолютный слух, глазами ловя многократно отражённые из окна лучи заходящего солнца.

Пространство поглотил мрак, но ужас отступил, тело ныло, мысль о необходимости идти домой наступала. Лёша вылез. Затёкшему организму понадобилось время, чтобы во второй раз научиться ходить, в первый, из-за болезни, на это ушли долгие полтора года. Гуськом, добежав до окна, в которое запрыгнул, под ясным звёздным небом, мальчик сразу заметил свой портфель, тем не менее, решившись на вылазку, лишь обежав все бойницы окон по периметру, особо вглядываясь в одинокие кусты.

Набравшись храбрости, Лёша ринулся домой, на бегу схватив рюкзак с подозрительно лёгким пакетом. Оказалось, в нем ютился лишь один кед. «Когда он мог выпасть?» Идти искать нет смысла и решимости. «Сколько времени? Потерял кед, в чём теперь играть? Мать точно заругает»,- мысли потоком Персеиды штурмовали голову ребёнка. Представляя, как расскажет маме удивительную историю, где героически спасается, мальчик добежал до двери и начал стучать кулаком.

– Колотит он, попробуй до звонка дотянуться, в свои годы – не можешь. Весь в папашу. Жду его весь вечер. Ты где шлялся?

Дверь открылась, по чужой одежде Лёша сразу понял, что в доме посторонний, Светлана тоже поняла, что он догадался.

– А у нас гости,– пьяно-глупая улыбка озарила её лицо, а остекленевший взгляд устремлялся, словно, сквозь сына. – Ты где шлялся, повторяю!?- Светлана быстро вспомнила, что злилась.

– Я кед потерял! То есть это тот маньяк, тот, из телевизора! Я от него убежал и на стройке спрятался, – выдал краткое содержание Лёша.

– Я же тебе запретила туда ходить. Это третьи за год кеды, я тебе их что, шью? Ещё историю идиотскую выдумал!

– Я не выдумал, а от тебя воняет, – злился Лёша, ведь история прозвучала и правда не так, как он хотел.

– Да я выпила! Так если бы не выпила, то сердце бы точно не выдержало тебя ждать, дядя Серёжа поддержал, спасибо ему. Ты время видел вообще, десять! – Моментально закипала Светлана, на часах было двенадцать минут десятого. – Смотри! Смотри! – Она схватила ребенка за шею, потянув к висящим в коридоре часам.

– А дядя Серёжа тебе подарок купил – новые бутсы, только ты их не получишь, потому что только брешешь, – рокотала гневом мать, – всё теряешь и вечно истории выдумываешь. Достал! – она рванула сына за куртку по направлению к комнате, Лёша упал.

Наспех раздевшись, ребёнок забился под одеяло. Свет на кухне выключился, и четыре ноги проследовали к маме в спальню. Переживаемый в одиночку ужас рождал фобии, пока маму за тонкой стеной, его комнату и весь мир вокруг накрывала немая тьма.